Читать книгу "Делай, что можешь - Марик Лернер"

– Здравствуйте, Иннокентий Васильевич! – с максимальной радостью вскричал я, готовый ко всему.

– Со мной пойдешь.

– Это куда еще? – тоном сварливой жены потребовала Катя. – За что хватаете безвинного человека? – Голос она при этом не иначе сознательно еще повысила, и люди стали оборачиваться.

– Да никто его не хватает, – с досадой ответил полицейский.

– Да?! А как это называется?

– Вежливо просят пройти в отделение для пользы горожан.

– Это какой такой пользы? Ничего он вам не должен!

– Помолчи, – сказал я негромко. Полученное время дало возможность разобраться. Не было в околоточном знакомого азарта взявшего след пса или готовности напасть. Скорее смущение. – Что случилось, Иннокентий Васильевич?

– Ну это, – очень знакомым жестом снимая фуражку и вытирая потный лоб большим платком, – инспектор из сыскной поговорить хочет. Помощь твоя нужна.

– Болеет, что ли?

– Нет. Говорят, ты и вещи находить можешь.

– Кто говорит?

– Это Подольск! – рассердившись, рыкнул полицейский. – Все про всех знают. Доктору часы находил?

– Ну, было дело.

– Вот и пойдем.

Похоже, не врет. Чего-то найти хотят. Главное, не убийцу с пустыря. Очень не хотелось срываться с удобного места и уходить в бега, не особо зная обстановку. Слишком мало времени прошло. Должны быть любители пошарить в чужих карманах и всякие мошенники, раз даже в газетах попадаются заметки. Где ж лучше прятаться, как не среди изгоев. Однако просто так не заявишься. Подход нужен, а то такие люди чужаков не любят и заранее подозревают в дурных намерениях.

– Я с тобой, – заявила Катя.

– Домой ступай. Матери скажешь, что задержусь.

Она посмотрела откровенно недовольно.

– Меня не так просто теперь обидеть, – сказал на ухо, наклонившись. – А полиции помогать наш долг! – провозгласил уже громко, на публику.

Мы даже не пошли, а поехали. Крайне недовольный извозчик уже дожидался. Уж не в курсе, платит ли доблестная полиция в таких случаях или приходится отдавать долг Родине забесплатно, но лично мне понравилось. Впервые катался на транспорте, да еще и конном. Лошади у нас не имелось, и продемонстрировать чудеса выездки при всем желании не способен. Я на них сроду не садился. Да и коров с прочими свиньями и курами в основном наблюдал по голо или издалека. Едешь, скажем, по Швейцарии в отпуске, хотя совсем не желаешь, но жена потребовала модного курорта, и видишь на склонах гор овечек. Наверняка и после них куча навоза там остается. За тем и выгоняют на пастбище. Заодно удобрение. А мне теперь приходится ручками ежедневно выносить. Не беда, научился. Ничего сложного.

В конце концов, я из более развитого мира и летал неоднократно на самых разнообразных видах техники. Тем не менее смотреть свысока на прохожих достаточно приятно. Некоторые реакции непроизвольны. Химия моего организма изрядно отличается от прежней. Возраст влияет. Когда о переброске задумался, такое в голову не стукнуло. А зря. Совсем иные ощущения, и проконтролировать это невозможно. Но реально здорово ощущать себя молодым!

Приехали мы на окраину в какие-то трущобы. Среди халуп возвышался длинный четырехэтажный дом, вокруг которого торчали многочисленные полицейские и толпа злого народа. В ней попадались личности самого разного пошиба, от вполне прилично одетых до явных уркаганов и нищих с алкоголиками. Кажется, понял, куда попал. Знаменитый «гроб». В начале двадцатых из Москвы выселяли неблагонадежный элемент и криминальных типов, на кого ничего серьезного не имелось. Просто запретили проживание на прежнем месте и отдали под жилье недостроенное здание рабочего общежития в Подольске. Собирались расширять производство чего-то, относящегося к военной амуниции, а война закончилась всем на радость, кроме вложившихся. В результате так и бросили. А сюда загнали кучу сомнительной публики от анархистов до карманников. В паспортах у них ставили неприятную пометку. Никто в Москве и еще десятке крупных городов на жительство не имел права брать. Но чего-то там, в МВД, не додумали. Слишком близко поселили. На заработки уголовная шушера все равно ездила во вторую столицу – Петроград, а жила и гуляла в Подольске. Кстати, возле лежки они практически не гадили. Про убийства и грабежи у нас не слышали, разве по пьяни и из-за ревности. А воровали все больше на вокзале и иногда на рынках. Но там эту публику прекрасно знали и пойманных били смертным боем.

– Ты уж меня не подведи, – неожиданно просительным тоном произнес Иннокентий Васильевич. – Я за тебя поручился.

Знать бы еще, по какому поводу и почему молчал как рыба всю дорогу.

Сторожившие выход полицейские пропустили не спрашивая. Мой околоточный им прекрасно знаком, и если ведет, значит, надо. А внутри было гадко. Темные коридоры с непонятными ответвлениями и мусор на полу. Воняет. Не плохо пахнет, как бывает, где много людей проживает и висит запах курева, пота и нестираных вещей, а именно воняет. Стены, расписанные и ободранные до камня. Штукатурка лишь местами сохранилась. Внутри весь этаж поделен на маленькие комнатушки. На иных и дверей нет. Тряпкой загорожено. И чуть не в каждой человек десять набилось всякого возраста и пола, настороженно глядящих. Не удивлюсь, если здесь везде так и разные семьи вместе. Совсем конченым сдают угол или койку на двоих. Пока один отсутствует, другой спит.

В очередной комнате, перевернутой вверх дном, на полу валяются тряпки. Собственно, и мебели никакой, картонные коробки вместо ящиков, и спят прямо на полу, на матраце. На колченогой табуретке сидел злой даже на вид щеголеватый полицейский с капитанскими погонами. Что хорошо в нынешней России – прежний табель о рангах отменили. Не пришлось учить еще всяких титулярных и статских советников. У всех государственных чиновников простейшая система, аналогичная армейской. Просто цвет и петлицы разные. Ну и форма. Значит, этот капитан, уже заучил звездочки с полосками. Не такой уж маленький чин для нашего городка. Как бы ни начальник участка или того выше, здешнего сыскного.

– Вот это он и будет? – спросил брюзгливо.

– Так точно, – вытянувшись во фрунт, доложил мой сопровождающий, – Иван Львович.

– И ты можешь находить спрятанное? – уже обращаясь прямо ко мне.

– Потерянное, – говорю. – Разницу улавливаете, господин капитан?

Даже не оглядываясь, чувствую, как Иннокентий Васильевич напрягся. Наверняка прозвучало нагло.

– Ну-ну, – сказал начальник с неопределенной интонацией.

– Так не навязывался. Может, объясните, о чем речь, – демонстративно огляделся в поисках хоть чего-то, в чем можно устроить тайник. Доски и те от пола оторвали, – и где здесь можно клад зарыть.

– Вот и нам крайне интересно, – криво усмехнулся капитан. – Точно известно, привезли и даже кому. А найти в этом муравейнике…

– Что найти? – максимально терпеливо спрашиваю.