Читать книгу "Жестокие игры - Ульяна Громова"

Твою. Блять. Мать!

Почему я медлю?!

Кажется, Маришка задавала себе и — взглядом — мне тот же вопрос, потому что нахмурилась и начала сводить вместе бедра, явно теряясь и зажимаясь. Это сработало как спусковой крючок — я дернул штаны вниз и буквально упал на девчонку, впился губами в ее приоткрывшийся рот и трахнул его языком, обсасывая и облизывая губы, язык, зубки…

— Марин, скажи что-нибудь, потому что я… я не выпущу тебя из постели до утра.

— Ты? — вздернула брови удивленно и лукаво. — Гром, я миллион раз представляла себе, как ты трахаешь меня в туалете в универе, в машине, в…

— Стоп! Расскажи, как я делал это.

— Это было… неприлично, — ее щеки вспыхнули.

— Я тебя уже однажды вылизал внутри и снаружи, видел, как ты мастурбировала, и ты все еще стесняешься? — рассыпал не ее горячих от румянца горсть поцелуев. Как она умудрялась сочетать непристойные желания с невинной стыдливостью?! Адская смесь для моей выдержки! — Расскажи! — прорычал, требуя свою дозу похоти.

Она закусила на секунду губу, а потом тихо прошептала:

— Сначала ты… мастурбировал…

Оказывается, шкала оттенков красного ею использована была еще не вся — такую пунцовую краску на ее мордашке я еще не видел! Что ж, пигалица, ты сама просила!

Я перекинул ноги и сжал между ними ее бедра, поднялся над ней, поиграл мышцами пресса, делая волну, заставляя член дергаться, потом обхватил его пальцами и несколько раз размеренными движениями оголил головку, истекавшую смазкой.

— Смотри, как я делал это, когда думал о тебе…

Закрыл глаза, бедра покрылись острыми мурашками дикого возбуждения от того, что она смотрит. Мне даже казалось, этот ее взгляд — такой горячий — обвивает член крепче моей ладони. Дыхание порвалось на короткие вздохи со стоном, я двигал одной рукой быстрее уже только на самой головке — ловил оргазм в кулак на ее кончике, а второй сжал яйца — хотел предотвратить семяизвержение, потому что почти перестал держать контроль над телом.

— Что я делал потом? — прохрипел, открыв глаза — комната едва ли не вертелась, как волчок, в тумане, все казалось нереальным, тело пульсировало на грани срыва в экстаз.

— Потом делала я… — ответила Марина и села, обхватила меня за талию и…

…лизнула зажатую в кулаке головку члена.

Его словно стрелой пронзило, он завибрировал, я просто захлебнулся стоном, аж закашлялся, и это привело меня в чувства. Правда, ненадолго, потому что девчонка продолжала лизать готовое лопнуть навершие. Когда пигалица осторожно накрыла его губами, я не смог перебороть соблазн. Еще рано было делать с ней это, но она сегодня пустилась во все тяжкие и провоцировала так, что…

В общем, я опустил ее ладошки на свои ягодицы и вцепился в ее волосы, заставляя взять член в рот глубже… настолько глубоко, как она смогла. Когда она вцепилась в мою кожу ногтями, дернулся назад и снова вперед, наслаждаясь скольжением ствола по ее языку, не в силах отвести взгляда от пухлых губ, плотно обнимавших его.

— Сама, — проныл в изнеможении и положил руки на ее плечи, позволяя делать со мной что угодно.

Теплая мягкая ладошка обхватила стояк, и когда он снова погрузился в рот Маринки, по телу прошла дрожь. Я выгнулся и поджал ягодицы, закусив губу, чтобы продлить эти мгновения и не залить ее глотку спермой по самое не могу.

— Омм-м… — поймал крик, прикусив кулак, потому что моя неумелая девчонка принялась сосать и облизывать член.

Из глаз сыпались искры от того, а мышцы бедер и пальцы ног, кажется, свело судорогой от попытки сдержаться, хотя яйца уже прилипли к основанию штыря, готовые выстрелить в рот малышки. Когда она вдруг отпустила его и отстранилась, почувствовал себя брошенным и почти разочарованным.

Но лишь на полминуты, пока Маринка не толкнула меня на постель. Перевернулся на спину, и девчонка оседлала мой живот. Теплые губы приникли к моим, и я углубил поцелуй, снова нагло трахнув рот девчонки языком, пока расстегивал пару верхних пуговиц на рубашке. Стянул ее и отбросил на пол.

Маринка осторожно насадилась на головку члена, опустилась чуть дальше… и наткнулась на мой «ограничитель» — я не хотел сейчас порвать ее. Хотел любоваться ею на мне, ее сиськами, замешательством, алыми щеками и мурашками на коже.

Я хотел сам сделать ее женщиной.

Перевернулся вместе с ней, прижал своим телом к постели и бросился в похоть с головой, наплевав на контроль над телом, Егором — над всем. Была только она — пигалица, которая развела бедра, откровенно приглашая меня в себя.

В тело, в душу, в жизнь.

Всех сил стоило не пырнуть ее стояком, вместо этого пополз губами по шее и груди, вдоволь нализался и пососал нежные, как ванильно-персиковое суфле, соски, искусал живот, кончиками зубов цепляя кожу и наблюдая, как девчонка вздрагивает, дрожит, и от укуса, как круги по воде, разбегаются мурашки. Она вцепилась мне в волосы и дернула согнутые колени выше, подаваясь навстречу моему рту, когда я захватил им ее налитую теплую плоть. Она словно подогретые сливки, которые я мог лакать без остановки, и я лизал, крутил кончиком языка вокруг маленького твердого бугорка, посасывал нежно и вонзал язык глубоко, раздвигая лоно и чувствуя, как пульсирует. Так увлекся, что понял, что девчонка кончает, когда прямо на язык потек мёд, а она сама едва не выгнулась мостиком, всхлипывая и дергаясь навстречу моему рту.

Черт… Она такая вкусная, что я упустил момент, когда мог штырнуть ее почти безболезненно…

Вычистил ее языком, как новорожденного котенка мать… а женщиной не сделал.

Подтянул девчонку к себе всю расслабленную, мягкую, податливую и… сонную! Обнял, сел с ней на руках, чувствуя членом упругую нежную плоть, прижавшуюся к нему, обхватил за талию и под голову, как младенца, и принялся целовать, ритмично, с протяжкой, со вкусом двигая бедрами, ласкаясь членом о ее мокрые складочки… пока не брызнул густой струей. Целовал, качал ее и кончал, понимая, что она…

Уснула! Да твою ж мать!

* * *

Пигалица не переставала удивлять. Только что кипела, вилась в моих руках, бурно и сладко кончала, а теперь тихо сопела, свернувшись в моих объятиях, прижав к груди кулачки. Несколько раз вздрагивала, и я прижимал ее к себе — черт знает, что ей снилось.

Пролежал с ней так часа полтора — не хотел выпускать из рук, чуть касаясь, поглаживал ее по спине и попке и наслаждался гладкой и все же словно бархатной кожей, каждым изгибом тела и его теплом. Дико хотелось ебаться — вот именно так и никак иначе свое желание я выразить не мог. И курить. Но мог позволить себе только отраву.

Отполз от девчонки осторожно, накрыл одеялом и пошел на балкон проветрить обе охреневшие головы. Вот, блин, обломщица…

Но какая отзывчивая и горячая! Просто идеальная! Огонь, а не девочка!

У нас все странно с ней получалось… пикантно. Дул вторую сигарету и довольно улыбался — мне уже даже нравилось, что я все еще ее не проколол. И, наверное, подожду с этим. Мы и так неплохо справляемся. А предвкушение и отложенное наслаждение только подогревают нас и тянут друг к другу.