Читать книгу "Херувим. Книга II - Полина Дашкова"

- Куда звонила?- рявкнул он и размахнулся, но не ударил.

- Шамилю, - прошептала Анжела, вжимаясь в спинку дивана, -попить принеси.

Кавказец открыл крышку телефона. На табло остался номер. Нислова не сказав, он вылетел из комнаты с "Мотороллой" в руке. Дверьзахлопнулась, до Анжелы донесся хриплый крик:

- Почему ее не обыскали, мать вашу?!

- До приезда Шамиля трогать нельзя! - ответил высокиймужской голос.

* * *

Полковник Райский пил кофе литрами и не вынимал сигарету изорта. За последние сутки он похудел еще больше, лицо стало серым. Разумеется, вфирме "Московский извозчик" никакого Дюбеля Артема Ивановича незнали. Удалось выяснить, что "Жигули" четвертой модели с указаннымномерным знаком числятся в безнадежном угоне уже два года, правда, машина неголубая, а белая.

Инспектор ГИБДД, дежуривший на посту в том месте, гдеМинское шоссе переходит в Можайское, вроде бы заметил похожую машину. Это былооколо пяти утра. Инспектор говорил, что в машине, кроме водителя, сидели двоена заднем сиденье. Номер он, разумеется, не запомнил, поскольку никакихуказаний на этот счет не получал.

Звонок Анжелы, прозвучавший в кабинете Юлии Николаевны вдевять утра, слегка взбодрил полковника. По интенсивности звукового сигналаможно было определить, в каком месте Московской области находился звонивший. Накарте уже обозначился заветный кусок пространства размером в тридцатьквадратных километров.

- Ее сначала отключили хлороформом или фторотаном, минут напять, - обрадовала его Юлия Николаевна. - За это время успели сделатьвнутривенную инъекцию, всего одну. Действие препаратов такого рода длится отполучаса до двух часов, но не больше. Она позвонила почти сразу, как очнулась.Судя по голосу, по внятной речи, можно предположить, что Анжела оставалась безсознания не более часа. Считайте сами, на какое расстояние от Москвы ее моглиувезти за это время. Да, и еще, она прервала разговор на полуслове, вероятно,кто-то вошел.

- Это понятно, - задумчиво протянул Райский, - это я слышал.

Телефон Юлии Николаевны он поставил на прямое прослушиваниеи для подстраховки подключился к "жучкам" в кабинете. КогдаТихорецкая положила трубку, он услышал, как хлопнула дверь и взволнованныйженский голос произнес:

- Доктор, мы с вами остановились на жировых отложениях вобласти таза.

Райский вздрогнул и уменьшил звук. Кроме похищения Анжелы,был еще один сюрприз. Из Греции позвонил генеральский телохранитель Николай исообщил, что Стас Герасимов вчера утром удрал с виллы, прихватив паспорт и всесвои наличные. Охранник рассказал о приступе буйства, о ночном визитегреческого психиатра и заверил, что из страны Герасимов не улетал.

- Мог переплыть на материк по морю, а оттуда на поезде, -машинально заметил Райский.

- А вы не пытались немного ограничить себя в еде? - звучал вего кабинете спокойный голос Юлии Николаевны.

- Да что вы, я и так ничего не ем, я голодаю, отказываю себево всем, пожалуйста, посмотрите на эти страшные синяки под глазами, - клокоталапациентка.

- Это не синяки, это жировые грыжи...

Полковник сунул в рот очередную сигарету и полностью вырубилзвук.

- Куда? - тоскливо спросил его Николай.

- Откуда я знаю? - так же тоскливо ответил полковник.

- Вы можете сами сообщить об этом Владимиру Марленовичу?

- Нет. Мне некогда, - рявкнул он в трубку, - вы егоупустили, вы и сообщайте! Всего доброго.

- Подождите, Михаил Евгеньевич, я не могу сказать ему это потелефону. Надо как-то подготовить, что ли... Владимир Марленович очень тяжелоболен, его сейчас надо беречь, вы все-таки здесь, вы можете к нему подъехать...

- Меня тоже надо беречь! - заорал Райский.- Звоните сами!

-У Владимира Марленовича неоперабельный рак желудка, - тихопроговорил Николай, - ему остался месяц, не больше.

Полковник так ожесточенно тер переносицу, что нос покраснели кожа шелушилась.

- Рак? - тупо переспросил он. - Месяц?

- Да. Если бы не это, я бы, конечно, позвонил сам, я знаю,тут только моя вина, но...

- Хорошо, я съезжу к нему, - упавшим голосом пообещалРайский и положил трубку.

Несколько минут он сидел, прикрыв глаза и глотаятошнотворный табачный дым. Он так увлекся идеей поймать Исмаилова, что почтизабыл о первопричине, о яблоке раздора, обожаемом и единственном генеральскомсыне, на защиту коего были выданы ему деньги. А яблочко это катилось внеизвестном направлении. Возможно, сюда, в Москву, а возможно, уже никуда некатилось, а валялось где-нибудь между Средиземным и Черным морями с пулей взатылке, поскольку полковник до сих пор так и не удосужился узнать, кто ипочему хочет свести счеты со Стасом Герасимовым.

Нельзя стянуть искусственно две параллельные прямые в однойточке. Даже если точка эта таит в себе благородный блеск новеньких генеральскихзвезд на погонах, она все равно мираж. Ее нет. Надо либо ловить Исмаилова, либоспасать Герасимова. Но без Герасимова полковник не получил бы денег наИсмаилова. А без Исмаилова Герасимов не был ему интересен.

У полковника хватало ума и мужества, чтобы признать своюошибку, тем паче, это пока всего лишь ошибка, но не окончательный провал.Сергей был прав, когда говорил, что план все равно работает, пусть не так, какпредполагалось вначале. Исмаилов не ускользал, возможно, он даже, наоборот, шелв руки. Когда человеком руководят такие высокие отвлеченные мотивы, как честь,кровная месть, ловить его сложно и утомительно. Но если все это дым, если еговолнуют только деньги, то заманить его в ловушку значительно проще. Покажи емуденьги и он непременно потянется за ними.

Исмаилову плевать, что отец Стаса когда-то посадил его отца.Он наверняка знает об этом, но ему по фигу. И вся история с Анжелой тоже пофигу. Через Стаса он качает деньги на свой личный счет. Вот это важно.

Райский вдруг показался самому себе ужасно старым и наивным.Пора было ехать к генералу. Дай ему Бог никогда не узнать, что через его банкуходят деньги на личный счет чеченского террориста.

Глава тридцать восьмая

- Хорошо, я запишу вас на операцию, - вздохнула ЮлияНиколаевна, - сестра выпишет вам направления на все предварительныеобследования. Предупреждаю, что операция проводится под общим наркозом, строгонатощак. Пребывание в стационаре семь суток. Швы снимаются на десятые сутки. Кнормальной жизни вы сможете вернуться не ранее чем через месяц. Рубцеваниевесьма болезненное. Пожалуйста, ознакомьтесь с прейскурантом, - она протянулаполной, нестерпимо надушенной даме стандартную пластиковую папку.