Читать книгу "Священная ложь - Стефани Оукс"

– Я только что прочитала, будто мозг – самый толстый орган в теле. Он на целых шестьдесят процентов состоит из жира.

– Тогда у тебя мозги, наверное, совсем жиром заплыли, – говорю я.

– А у тебя такие жирные тараканы в башке, что стоит им пёрднуть, как в Китае начинается цунами, – выдает Энджел и хохочет над собственной шуткой.

– Ладно!.. А у тебя столько жира в голове… потому что кое-кто получает в столовой лишнюю порцию куриных наггетсов!

Энджел щурится.

– Так нечестно!

В спящей тюрьме вдруг раздается громкое жужжание отпираемой двери. Я поднимаю глаза в тот самый момент, когда в камеру заходит доктор Уилсон.

– Какого черта? – возмущается моя подруга.

– Энджел, добрый вечер, – говорит доктор Уилсон.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивляется моя подруга. – Хотя ладно, забудьте, она вам все разболтала. – Кивает в мою сторону. – Включая расписание моих уроков.

Доктор Уилсон улыбается.

– Энджел, я был бы весьма признателен, если б ты прогулялась немного в компании этой любезнейшей дамы. Мне надо поговорить с Минноу.

– Я сижу здесь, занимаюсь своими делами, и вдруг приходит какой-то незнакомый тип и выставляет меня на улицу? Из собственного дома, можно сказать, – возмущается Энджел. – Это нарушение моих прав. Я вызову адвоката!

– Энджел, тащи сюда свою задницу, – говорит ей снаружи Бенни. – Я угощу тебя пончиком.

– Разве что… Но адвокату я все равно позвоню!

Энджел с Бенни уходят, а доктор Уилсон ставит на пол свой неизменный табурет. Я свешиваю с койки ноги, желая поскорей услышать, зачем я понадобилась ему в столь поздний час.

Доктор Уилсон задумчиво жует губы.

– Что заставляет людей убивать?

– Вы уже спрашивали.

– Считай это повторением пройденного материала.

– Вы явились посреди ночи, чтобы устроить мне экзамен?

– Отвечай на вопрос.

– Психические расстройства.

– Дальше.

– Гнев.

– Дальше.

– Месть.

Доктор Уилсон вскидывает подбородок.

– Поясни.

Я на минуту замолкаю.

– Когда думаешь, что так будет правильно. Веришь, что человек заслуживает смерти.

Доктор Уилсон кивает.

– Говорят, Пророк заслужил такую участь.

– Я могу только согласиться.

– А кто еще думает так же, как ты?

– Понятия не имею. В Общине его все обожали.

– А что насчет твоего отца?

Я пожимаю плечами.

– При чем тут мой отец?

– У нас новая версия – что он может быть причастен к смерти Пророка. У него мог появиться мотив.

– Какой еще мотив? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Прочитай это вслух, пожалуйста.

Доктор Уилсон протягивает мне листок бумаги в пакете для улик. Я сразу узнаю отцовский косой почерк. Бумага вся мятая и в темных пятнах, будто ее складывали много раз и терли сгибы пальцами.

– Правдивый и искренний рассказ Самюэля Иезекиля Хирама Блая.

Я поднимаю голову.

– Пророчество моего отца?

– Ты о нем знала? – спрашивает доктор Уилсон.

– Разумеется.

Он кивает.

– Надо, чтобы ты подтвердила его подлинность.

Я читаю текст.

В цехах фабрики горестно стучали машины. Тихими здесь были лишь души, облаченные в синие комбинезоны и желтые пластиковые очки. Внезапно шум начал стихать, пока не умолк совершенно. Замерло все. Никогда еще я не слышал, чтобы в цехах стало так тихо. Звон, точно чистое сияние, заполнил все пространство. С высокого потолка, где гнездились гроздья ржавой изоляции, спустился архангел, и был он праведным и святым, сотворенным из миллиардов светящихся точек, с ликом прекрасного дитя. И дал мне архангел наставления на своем языке, какого больше никто не слышал: «Должен ты следовать за Пророком в леса и никогда не возвращаться».

– Почерк его, – киваю я. – Он не раз рассказывал нам эту историю. Которая убедила людей в конце концов уйти в Общину.

– Очень хорошо. Спасибо.

Доктор Уилсон убирает листок обратно в портфель и встает с табурета.

– Постойте-ка! А какой у него был мотив?

Тот снова садится.

– Эта бумага свидетельствует о том, что твой отец тоже считал себя пророком.

– Вы думаете, мой отец убил Пророка… чтобы занять его место?

– Вполне вероятно.

– Глупости! Мой отец верил каждому его слову. Посмотрите только, что он со мной сделал!

Я закрываю глаза, утратив вдруг способность дышать, когда вспоминаю топор в руках отца и Пророка, вопящего ему на ухо: «ДАВАЙ! НУ ЖЕ! РУБИ!»

– Мы не можем упускать из виду такую возможность, – доктор Уилсон качает головой.

– Никто не пошел бы вслед за моим отцом. Никто, слышите!

– Как по мне, в Общине некоторые люди уже начинали видеть Пророка насквозь. Его не раз ловили на лжи. Многим не нравились его ответы.

– О чем вы вообще говорите?

– Женщины, которые спаслись из огня, теперь сами воспитывают своих детей. Некоторые по-прежнему живут вместе, как сестры, но разделяют детей на своих и чужих. Это ведь прямое нарушение заветов Пророка, так?

– Да, – соглашаюсь я. – Мы не должны были знать, от кого родились.

– Так вот, те, кто выбрался, теперь всячески открещиваются от прежних традиций Пророка. Многие даже уехали. Помнишь Донну Джо, вторую жену твоего отца? Она увезла своих детей в Лос-Анджелес, живет теперь у прежних друзей из колледжа. Похоже, Минноу, ты не единственная кевинианка, отринувшая веру.

– Если бы Пророк был жив, они все сразу вернулись бы, – говорю я. – Уж я-то знаю.

– Может, и так. Однако теперь все по-другому. Он очень долго удерживал их вместе, как магнит. Сейчас, когда его нет, стали видны все трещины. – Доктор Уилсон ерзает на своем табурете. – У каждой религии есть свои правила. Каждый Бог обязан их соблюдать, иначе ничего не получится. На что способен Бог у кевинианцев?

– На что угодно. – Я пожимаю плечами.

– Что угодно? Он вправе карать? И награждать?

– Да.

– Вмешиваться в людские жизни?

– Да.

– Создавать миры?

– Да, – говорю я и вдруг замолкаю. – Постойте-ка. Нет, не может. Он родился только в семнадцатом веке.