Читать книгу "Джудит - Джейн Фэйзер"

— Да, — согласилась Корнелия. — И, я думаю, это потому, что Джудит и Себастьян игроки не совсем обычные. — Она бросила взгляд на Себастьяна. — Ведь вы настоящие игроку, не правда ли?

— А что такое настоящий игрок, миссис Форсайт? — спросил он и рассмеялся.

Корнелия была неуклюжей и плохо соображала в карты, но в житейских делах ей было достаточно малейшего намека.

— И верно, я действительно не знаю, что такое настоящий игрок. А впрочем, мы обсуждаем совершенно не то.

— Я не расслышала, что ты сейчас сказала? — проговорила Салли.

— Я сказала, что надо пойти посмотреть, как дела у нашей подруги.

А Изобель сияла.

— Посмотрите только, сколько я выиграла. — Она приоткрыла сумочку с большой пачкой ассигнаций.

— Пошли теперь к Джудит, — предложила Салли.

— Не надо, — быстро проговорил Себастьян. — Она не любит, чтобы ее отвлекали. Джу сама остановится, когда решит, что выиграла нужную для себя сумму.

Они решили подождать в банкетном зале.

Вскоре Джудит присоединилась к ним. «Глаза усталые, — подумал Себастьян, — вся какая-то измочаленная. И вроде бы игра была не такая уж напряженная. Да ведь она плакала! Вот в чем дело».

Он подал ей бокал шампанского и сел рядом.

— Сколько ты выиграла? — спросила Салли.

— Тысячу, — ответила Джудит так, будто это был сущий пустяк, — Себастьян, в «фонд» я ничего не должна?

— Нет. Насколько я помню, Пикеринг-стрит покрыл все.

— Да-да, я тоже вспомнила.

— Что за фонд? — спросила Салли.

— Это у нас с братом такая шутка, — ответила Джудит и принужденно улыбнулась.

— Я провожу тебя домой, — предложил Себастьян. — Ты выглядишь очень усталой.

— Да, есть немного. — Она встала. — Рада, что вечер прошел удачно.

— А как у Чарли? — спросила Салли. — Разве он сегодня не играл?

— Играл, — ответила Джудит напрягаясь. — Надеюсь, он тоже извлек из наших занятий для себя какую-нибудь пользу. — Она коснулась руки брата: — Не надо меня провожать, Себастьян. Моя карета ждет у входа.

Себастьян знал, что возражать не следует. Раз она так говорит, значит, ей хочется побыть одной. Сестра сама все расскажет, когда придет время. Он проводил ее до кареты с гербом Керрингтона на дверце и поцеловал на прощание.

Джудит съежилась в углу, а колеса мерно стучали по булыжной мостовой. Ее знобило, и это несмотря на то, что колени были покрыты толстым пледом, а под ногами стоял ящик с горячими угольями. Знобило и ломило кости. Но при чем тут кости и вообще тело, когда душа устала до изнеможения. Более несчастной она еще себя никогда не ощущала!

Милли ждала ее в спальне. Приятное тепло комнаты, мягкие отблески огня из камина, добрая Милли — нее это мало развеселило Джудит.

— Помоги мне переодеться, Милли. Я хочу сразу же лечь. Что-то очень устала.

Джудит села перед зеркалом и, подняв вверх руки, расстегнула изумрудное ожерелье. Неожиданно отворилась дверь спальни. Это было как шок. На пороге стоял Маркус в ночном халате. Его глаза блестели, как черные угли.

— Нет! — выпалил он.

Джудит уронила серьгу на туалетный столик.

— Что нет?

— Нет. Я не жалею о том, что мы встретились, — отчетливо произнес он, входя в комнату. — Не жалею!

Она медленно повернулась к мужу. Маркус обхватил ладонями ее горло, большими пальцами касаясь подбородка, и чувствовал, как под его руками пульсирует жилка на нежной шее любимой.

— Нет, — уже тихо повторил он. — Хотя ты и дикая кошка, и вспыльчивая, как порох, и всегда готова к ссоре, и такая острая на язык, что я не перестаю удивляться, как ты сама до сих пор еще о него не порезалась, — все равно, я не жалею.

Джудит почувствовала, что не может говорить. Взгляд Маркуса жег ее.

— А ты, Джудит? Ты жалеешь? Только скажи мне правду. Она покачала головой. В горле у нее пересохло, и она чувствовала, как сердце ее бьется о его мягкие ладони.

— Нет, — наконец прошептала она. — Нет, конечно, я не жалею.

Он наклонился и закрыл своим ртом ее губы. Поцелуй этот быстрее лесного пожара сжигал все слабые барьеры, которые она возводила, надеясь устоять под натиском страсти. Джудит растворилась в этом поцелуе, растворилась вся без остатка.

Не отводя губ, он поднял Джудит на ноги. Она слепо подчинилась, опьяненная запахом его кожи и вкусом его языка. Маркус начал подталкивать ее назад до тех пор, пока ее лопатки не уперлись в стену.

Тут он оторвал наконец свой рот от ее губ, но возможности передохнуть у нее не было. Джудит мгновенно утонула в глубоких озерах его черных глаз. На поверхности их радужной оболочки остались плавать лишь ее бренные останки.

— Подними рубашку.

Если это был приказ, то мягчайший, нежнейший приказ в мире, хотя в каждом звуке слышалась дикая сила. Она медленно подняла тонкий батист до талии.

Подчиняясь тревожному зову желания, уже охватившему ее всю, Джудит высоко держала подол рубашки. Маркус глубоко и сильно вошел в нее, не отрывая взгляда от ее глаз… Затем вдруг остановился и снял руки с ее бедер — оказывается, только затем, чтобы рывком сбросить с нее рубашку.

Ликование переполняло его. Наконец-то он приручил свою рысь… В данный момент она полностью его, совершенно ручная.

Это была удивительная ночь. Силы его, казалось, были неисчерпаемыми, страсть его, казалось, никогда не утихнет. Он не произносил ни звука — только его руки показывали ей, что Маркус хочет. И она следовала этим командам тоже безмолвно и охотно, как завороженная. Снова и снова он поднимал ее на вершину восторга, и она падала оттуда в бездну с тем, чтобы тут же начать медленное восхождение. Снова и снова она дрожала от наслаждения под его телом, его ртом, его руками, Маркус обнажал перед ней некую свою внутреннюю сущность, о которой она прежде и не подозревала. Он открывал секретные, доселе запертые уголки своей души.

Будут… будут еще ночи… но это потом… когда Джудит возьмет инициативу в свои руки, предъявит свои требования… но это будет потом. Сейчас же, в эту ночь, торжествовал Маркус, кудесник, волшебный конструктор их наслаждения. Через бесконечное безмолвное пространство ночи, вплоть до серого рассвета, они молча перемещались по комнате — с пола на постель, с кресла на диван…

В конце концов он положил ее на холодную полированную поверхность длинного стола из красного дерева. И вот тогда долгое молчание ночи наконец взорвалось их первобытными криками и стонами.

Не скоро, очень не скоро Маркус обрел силы, чтобы снять ее со стола и перенести на постель. Спит она или потеряла сознание, он не знал. Но она дышала — глубоко и тяжело. Сон тут же сморил и его.