Читать книгу "Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы - Френсис Тейм Барти"

15 июля 1915 г. Французские таможенные власти в Булони и Гавре конфискуют у британцев, которые едут на родину, фунты стерлингов, а в обмен выдают им французские бумажные деньги, по курсу 25 франков за фунт… так как экспорт золота запрещен. Постановили, что выезжающие британцы могут вывезти из Франции 8 фунтов золотом и что все английские деньги сверх этой суммы у них изымают и обменивают по разумному курсу.

17 июля 1915 г. В свете ходят слухи о напряженных отношениях между Извольским и Сазоновым. Недавно Извольский сказал Сазонову: было бы неплохо согласиться на непомерные требования Румынии, чтобы получить от нее военную помощь; в виде исключения он оказался прав, но Сазонов напомнил ему, что он не министр, и велел не лезть в чужие дела.

Забастовка шахтеров в Уэльсе очень серьезна. Что сможет и захочет предпринять правительство? Как возместить ежедневный штраф в 5 фунтов? Невозможно посадить за решетку несколько тысяч человек, даже если бы за неплатежи полагалось тюремное заключение. Насильно заставить их работать тоже нельзя. Если шахтеры из других мест захотят добывать уголь в Южном Уэльсе, что, на мой взгляд, очень сомнительно, возможно, начнется сопротивление и прольется кровь. Готово ли правительство ввести военное положение? Способно ли оно отдать солдатам приказ стрелять по забастовщикам? Сомневаюсь.

Сегодня приходил Бэкон, очаровательный, как всегда. Он очень возмущен поведением Вильсона, Брайана и компании. Через несколько дней он едет в Лондон, а оттуда вернется в Америку, чтобы побуждать к действию противников Германии. Он говорит, что мы должны были купить весь прошлогодний урожай хлопка, а также будущий урожай, чтобы не дать хлопководам агитировать за запрет экспорта из Соединенных Штатов оружия и боеприпасов. Хлопок в Германии сейчас стоит вдвое дороже, чем до начала войны. Боюсь, что память о «Лузитании» в Америке постепенно сходит на нет.

21 июля 1915 г. Принца Эйтеля Фридриха Прусского удалили из списков ордена Святого Иоанна, и это важное объявление, помещенное в «Лондон газетт», передано по телеграфу во французские газеты! Интересно, не облезет ли он и не полысеет ли от такой напасти, как Реймская галка[197].

Русские, как Бурбоны, ничего не забыли и ничему не научились. Они все еще говорят: «Мы этого не признаем; мы должны это получить; мы такого не допустим» и т. д. Несколько месяцев назад они относились к румынам с презрением, и теперь румыны не двигаются с места. Когда русские возобновят наступление, румыны с радостью к ним присоединятся; пока же они подождут и посмотрят.

Ли посетил квакеров на востоке Франции: они арендовали монастырь и находятся в наилучших отношениях с монахинями, священниками и католическим населением. Они воздвигли тысячу деревянных хижин-убежищ и раздают еду и сельскохозяйственный инвентарь.

22 июля 1915 г. Все почти уверены в том, что Варшава падет и что лучшее, на что можно надеяться, — что немцы не возьмут в кольцо находящуюся там русскую армию. Извольский очень подавлен.

Сегодня за ужином было 12 человек: хозяин и хозяйка (Ла Тремуи), герцогиня де Камастра, Анри де Бретейль с супругой, мадам де Беркхайм, Тайни, Лаборд, мадам де Шевинье и Гонто. Говорили о том, что русские не начнут новое наступление раньше, чем через полгода; о том, что война продлится еще 15 месяцев. В неудаче Дарданелльской операции обвиняли Уинстона. Критиковали Делькассе, который находится под слишком большим влиянием Извольского.

Ко мне приходил с визитом глава Франко-канадского колледжа в Риме; он рассказывает, что в Италии сельские священники, в основной своей массе люди необразованные, благоволили Австрии и Германии, но мысль о том, что Италии придется воевать, изменила их отношение. Он не слишком высокого мнения о политической свободе во Франции и других европейских странах, за исключением Великобритании. В Великобритании, Соединенных Штатах и Канаде людям позволено думать своей головой и выражать свое мнение, в то время как люди в других странах ждут, какое мнение выскажет правительство. В Риме доминиканцы из базилики Святого Климента — единственные ирландские священники, которые хранят верность Англии. Ирландцы из Ирландского колледжа воздерживаются от любых политических демонстраций, даже в связи с войной.

24 июля 1915 г. Сегодня давал в посольстве обед для сэра Р. Бордена[198], Макса Эйткена[199], Беннета, полковника Барри из штаба сэра Джона Френча, майора Сторрса из штаба Китченера, настоятеля Канадского колледжа в Риме, а также Ли с женой.

Я спросил Барри, готовы ли мы противостоять наступлению немцев; он ответил: «Да».

Сегодня в Елисейском дворце ужин на 12 персон. Помимо хозяина, хозяйки и их домочадцев (трех офицеров и генерального секретаря), присутствовали церемониймейстер, министр иностранных дел, военный министр, Аното и Борден. Говорили о том, что русские, как раки, пятятся назад. Варшава еще не пала, но ее судьба решена; так считают военные. Хозяин и хозяйка вспоминали о «тревожном времени», которое мы пережили в Париже, когда еще не было решено, вступим мы в войну или останемся в стороне; она уверяет, что ее супруг не желал покидать Париж, но военные власти настояли, поэтому они отправились в Бордо.

25 июля 1915 г. Д’Онэ, член одного из сенатских комитетов, который занимается международными делами, вчера сказал Ли, что единственное, из-за чего Румыния откладывает подписание соглашения, — неуверенность из-за внутренней обстановки в России. Сообщают, что в России набирает обороты движение за мир. Здесь царит тревога относительно того, что может случиться с русской армией на передовой и в самой России, где, как говорят, назревает революционная ситуация. По соглашению, подписанному 4 или 5 сентября, Россия не имеет права заключить мир отдельно от союзников, но некоторые считают, что в России к этому соглашению относятся как к клочку бумаги.

26 июля 1915 г. Один британский офицер, участник Дарданелльской операции, который возвращается на родину, уверяет, что мы захватим пролив к сентябрю, если удастся перекрыть поставки оружия туркам через Румынию и Болгарию.

Мне доложили, что большая партия оружия и боеприпасов достигла России. Если можно хоть сколько-нибудь верить германским газетам, Россия теряла и теряет огромное количество оружия и пр. при отступлении, и все достается немцам. Французы не верят, что русские способны через несколько месяцев перейти в наступление; и они так же подавлены и пребывают в унынии из-за медленного продвижения в Дарданеллах.

Не могу поверить, что Америка будет с кем-нибудь драться. Скорее Вильсон напишет высоконравственные записки, неприятные как для Германии, так и для Англии. Но он должен сохранять хорошие отношения с гражданами, заинтересованными в хлопке, и, если мы объявим хлопок безусловной контрабандой, мы повредим интересам хлопководов. Тогда Вильсон может отомстить, запретив экспорт оружия и боеприпасов — под тем предлогом, что они нужны самой Америке. Мы не можем объявить полноценную блокаду Германии из-за немецких подводных лодок, а американцы утверждают, что, поскольку продолжается торговля между Скандинавией и Германией, фактической блокады Германии нет, и мы не имеем права препятствовать торговле двух или более нейтральных стран, а именно Америки, с Норвегией, Данией и Швецией, даже если товары, поставляемые в какую-либо из этих нейтральных стран, далее переправляются в Германию. Истина в том, что Америка ведет оживленную торговлю одними видами товаров и сократила торговлю другими, но хочет оживленно торговать всеми товарами, чтобы ни одна отрасль торговли не была положена на чашу весов в компенсацию какой-либо другой. Америка хочет усидеть на двух стульях. Возможно, нам удастся договориться и купить часть будущего урожая хлопка; трудно будет установить количество и цены, так как во всех воюющих странах снижается потребление, если не считать военных нужд. Должны ли мы взять все то количество, какое обычно доставалось на долю Германии и Австрии, или вообще все, что американцы не захотят оставить себе? Они много говорят о деградации принципа свободы на море. Во время их войны Севера и Юга Север объявил хлопок с Юга контрабандой. Север перекрыл 3 тысячи миль побережья, и северный суд призовой юрисдикции (Верховный суд) поддержал доктрину единства пути и конечного пункта назначения.