Читать книгу "Проданная - Кира Шарм"

Но теперь, после этого магазина, после презрения в их глазах, меня будто прорвало. Последняя капля, и, вроде бы, такая мелкая, ничего не значащая, — а выбила меня из колеи.

Санников не скрывает и никогда не скрывал своих мотивов. Он мог смотреть в глаза отцу и угрожать. А эти… Эти прикидывались друзьями. И именно они больнее всего ранят самую душу…

Заставляю себя не думать.

Бросаю взгляд на часы.

Восемь.

Приемы обычно начинаются с девяти. Значит, нужно собираться, пусть для этого и приходится себя заставить.

Решаю все же не дергать тигра за усы, — уже и так достаточно его разозлила.

Надеваю то самое платье, которое выбрал Санников. Точно такое же белье.

Вздрагиваю, ощущая, как моей спины что-то касается. Очень нежно, почти невесомо, но от того и так сильно ощущается.

Он как всегда вошел без стука. Я даже не услышала шагов.

Настоящая королева, — обжигает мне ухо своим дыханием, продолжая водить чем-то теплым и мягким по каждому позвонку.

Лишь замираю, невесомые прикосновения кажутся скользкими укусами змеи. Промораживают до самого горла.

«Однажды ты станешь настоящей королевой», — так всегда говорил отец, подхватывая меня на руки. «Очень скоро все будут восхищаться тобой, моя девочка».

Вот я и королева. Униженная, в полнейшей власти чужого человека.

— Не хватает кое чего, тебе не кажется? — проводит бархатным чехлом для украшений вверх по подбородку. И, черт, я даже отбросить его руку не могу!

Надеюсь, там не ошейник, в самом деле? От него можно ожидать, чего угодно!

— Вот так, София, — раскрывает чехол, застегивая на мне украшение.

Тонкая полоска золота с капелькой черной жемчужины, повисшей ровно посередине.

Выдыхаю. Почему он передумал? Почему не надел на меня то, что стало символом моей принадлежности ему? Неужели понял и прислушался?

Хотя — нет. Просто Санников нашел более дорогой ошейник для меня. А поводок остается по-прежнему в его руках. И хватку он уж точно не ослабит.

— Остался бы с тобой здесь, наплевав на все, — молния на спине с резким звуком летит вверх, слишком сильно сдавливая. В этом он весь. На смену обманчивой ласке приходит резкость. Даже жестокость.

— Но мы должны ехать.

Не говоря больше ни слова, уходит, оставляя дверь открытой.

А я какое-то время так и продолжаю смотреть на почти чужое отражение в зеркале.

Она, эта женщина, не похожа на меня, разве что отдаленно.

Не мое платье, не мое лицо и не моя жизнь.

Только где оно, — то самое мое?

Внутри меня нет этого ответа.

Все чужое, а то, что казалось родным, — рассыпалось в прах, оказавшись пустышкой, иллюзией! Оно ведь и рассыпалось, кирпичик за кирпичиком, сразу же, после смерти отца. Выходит, что и не было его, всего того, что я привыкла считать нерушимым? Было бы настоящим, никогда бы не рухнуло, засыпая меня под своими обломками!

А я?

Кто же я на самом деле, если вынуждена терпеть Санникова ради того, чтобы спасти сестру?

Уж точно не та, кем считала себя прежде.

Кажется, вся моя жизнь, до капли, была лишь иллюзией… А, настоящего я не вижу. Нигде не вижу ни малейшего просвета!

Так кто я?

Уж точно не принцесса.

Тяжело вздохнув, медленно направляюсь к выходу, слушая, как оглушительно звучат мои каблуки в пустом доме. Чтобы сесть в машину, где меня ждет ненавистный мне мужчина и отправится туда, куда хочется ему и совсем не нужно мне.

Кто бы сказал мне однажды, что я буду жить по чужой воле!

Глава 40

Стас

— Почему ты сразу не сказал?

Побелевшие руки сжимаются в кулаки.

И лицо такое же — бледное. Даже губы белее полотна.

Но она держится.

В голосе — ни капли истерики. Только лед.

Держится, хоть и вижу, как хочется ей убежать отсюда и разреветься. Босиком, наверное, понеслась по острым камням.

— Чтобы ты закатила истерику и никуда не поехала?

Не прикасаюсь к ее крохотным ладошкам, но даже на расстоянии ощущаю, какие они холодные сейчас.

— Разве у меня есть выбор?

Горько.

Без обвинений, без истерик.

Но, блядь, так горько, что самому будто в глотку пепла запихали! Заесть и перебить хочется.

— Нет, принцесса. У тебя нет выбора.

Кивает. Просто кивает, опустив голову, пряча взгляд под длинными ресницами.

Многое бы отдал, чтобы увидеть сейчас ее глаза. Понять, что там сейчас, внутри. Какая буря? Та, что сметет все вокруг, ломая и круша или та, что сломает саму золотую девочку?

Даже сердце дергается.

Но я не могу поступить иначе.

— Не называй меня так, — сжимает руки еще сильнее. — Прекрати меня так называть!

— Я буду называть тебя, как захочу, — сжимаю челюсти. И мои руки как-то тоже сами непроизвольно сжимаются. — Как мне угодно.

Молчит. Попыталась было дернуть голову вверх, но вместо этого опускает еще ниже.

— Зачем? Зачем ты это делаешь? Зачем вот так?

— Нам просто нужно сюда, София, — все-таки осекаюсь, чуть было, не назвав ее принцессой. — Вторые по значимости балы после тех, что устраивал твой отец. Традиционный бал — маскарад у Грека. У Виталия Ефимова, — поясняю, понимая, что не знает кого называют Греком в наших кругах.

— Ефимов? Я не ему продавала…

— София… Он был главным конкурентом твоего отца. Конечно, он выкупил ваш дом за копейки и не под своим именем. Это для него реванш. Он не мог остаться в стороне и пройти мимо такой возможности.

София

Только качаю головой, пытаясь не всхлипнуть. Не зажать сейчас кулак зубами, вгрызаясь до крови. Конечно, первый конкурент отца не мог оставить все просто так! Упустить возможность вытереть о нас ноги!

Но Санников…

Он не мог не понимать, каким ударом это для меня станет.

Он слишком влиятелен, чтобы ему и правда обязательно было присутствовать на таких мероприятиях! И даже если это нужно ему для дела — вполне мог приехать сюда и без меня!

— На его балах не обязательно быть в маске, София. Если хочешь, — мне на колени падает бархатная полумаска.

— Нет, — встряхиваю головой, даже не прикасаясь к ней. — Я не стану прятать лицо, если ты об этом.

Сама дергаю ручку двери, не дожидаясь галантности от Санникова.