Читать книгу "Кольцо царя Соломона - Конрад Захариас Лоренц"

В результате этих простых наблюдений мы подходим к пониманию явлений, которые актуальны и в нашей повседневной жизни. В разнообразном внешнем выражении они окружают нас со всех сторон, словно ожидая, когда мы осознаем их внутреннюю сущность. «Социальные сдерживатели» подобного рода отнюдь не редкость, напротив, они настолько распространены, что мы привыкли смотреть на них как на нечто само собой разумеющееся и, проходя мимо, не останавливаем на них своего внимания. Старая пословица гласит, что ворон ворону глаз не выклюет, и это одна из немногих справедливых пословиц. Ручной ворон никогда не клюнет в глаз и человека. Когда мой питомец Роу сидел у меня на руке, я специально подносил его к своему лицу так близко, что кончик хищно изогнутого клюва почти касался моего открытого глаза. Поведение птицы в эти минуты было просто трогательным. Нервными, беспокойными движениями ворон убирал клюв подальше от глаза, точно так же, как отец убирает лезвие бритвы от пытливых пальчиков своей крошечной дочери.

Только в некоторых, вполне определенных обстоятельствах Роу не отодвигался от моего лица. У многих видов высших общественных животных, птиц и млекопитающих, в том числе у всех обезьян, принято чистить одеяние своих собратьев на тех участках тела, которые животное не в состоянии содержать в чистоте самостоятельно. У птиц опрятность и порядок перьев на голове и особенно вокруг глаз в значительной степени зависят от внимания других особей вида. Описывая поведение галок, я уже рассказывал о тех жестах, при помощи которых одна из них приглашает другую расчесать оперение ее затылка. Когда я закрываю глаза и сбоку придвигаю к ворону свое лицо, птица понимает мой жест совершенно недвусмысленно (хотя я и не могу «взъерошить перья» на голове) и сразу же начинает свои косметические операции. Ни разу ворон не ущипнул меня – ведь у птиц эпидермис очень нежен, он не выдержал бы грубых прикосновений. С удивительной аккуратностью птица подвергает каждый волосок химической чистке, протаскивая его между створками своего клюва. Она работает с той самой напряженной сосредоточенностью, которая отличает выискивающую насекомых обезьяну и оперирующего хирурга. Я не шучу: взаимный уход за шкурой у обезьян, особенно человекообразных, не ограничивается ловлей насекомых и чисткой шерсти, но включает также и более тонкие операции – удаление шипов и колючек и даже выдавливание небольших нарывчиков.

Когда ворон манипулирует своим страшным клювом возле открытого человеческого глаза, это действительно зловещее зрелище, и я часто слышал предостережения от свидетелей этой процедуры: «Вы ничего не можете знать – ворон есть ворон», и другие подобные же мудрые высказывания. Я отвечал на это следующим парадоксом: доброжелатель может быть потенциально гораздо опаснее ворона. Нередки случаи, когда человек бывал убит сумасшедшим, до этого скрывавшим свое состояние при помощи хитрости и притворства, столь типичных для подобных заболеваний. Поэтому никогда не исключена вероятность, хотя она крайне мала, что ваш доброжелательный гость находится во власти такого недуга. Но неожиданная утрата взрослым и здоровым вороном своих инстинктивных сдерживателей – это вещь гораздо более невероятная, чем нападение со стороны старого приятеля.

Почему собака обладает сдерживателями, не позволяющими ей укусить в шею своего поверженного врага? Почему у ворона есть сдерживатели, не дающие ему клюнуть в глаз другого ворона? Почему у горлицы нет таких сдерживателей? Дать исчерпывающий ответ на эти вопросы почти невозможно. Для этого нам пришлось бы дать историческое объяснение тем процессам, благодаря которым эти сдерживатели развивались в результате эволюции. Во всяком случае несомненно, что они возникли одновременно с появлением страшного оружия нападения у хищных животных. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что подобные психические механизмы необходимы всем вооруженным животным. Если бы ворон клевал в глаз самку и молодых, так же, как он клюет всякий движущийся и блестящий предмет, то сейчас уже не было бы этих птиц на земном шаре. Точно так же, если бы собака или волк кусали в шею своих партнеров по стае и, схватив, трясли бы в воздухе, эти виды животных определенно подверглись бы самоистреблению в течение короткого времени.

Кольчатая горлица не обладает сдерживающими механизмами, поскольку ее возможность нанести собрату серьезные повреждения много меньше, а способность спасаться бегством настолько велика, что уже одно это служит достаточной защитой против всяких хорошо вооруженных врагов. Только в искусственных условиях, в тесном заточении, когда более слабый голубь не имеет возможности улететь, становится очевидным, что кольчатые горлицы не обладают соответствующими сдерживателями. Многие другие «безвредные» травоядные становятся столь же неразборчивыми в средствах борьбы, когда оказываются в клетке наедине с себе подобными.

Если верить общей молве, косуля занимает второе место после горлицы по мягкости и кротости своего нрава, на самом же деле это одно из самых отвратительных, коварных и безжалостных животных. Бык косули вдобавок к своему злобному характеру имеет еще острые рога, которые тем более опасны, что животное пускает их в ход без всякого ограничения. В природе это отсутствие контроля вполне объяснимо, ибо даже самая слабая косуля легко убежит от ударов быка. В зоопарке же самца косули можно содержать вместе с самками лишь в очень большой вольере. Если клетка невелика, бык рано или поздно загонит слабейшего, будь то самка или теленок, в угол вольеры и забодает насмерть. Единственная особенность, которая в какой-то мере страхует от смертоносных рогов животного, – это его манера начинать атаку очень медленно. Косуля не бросается на соперника с опущенной головой, как сделал бы, например, баран, но приближается чрезвычайно спокойно, осторожно ощупывая рогами рога противника. Только когда два быка сплелись рогами и каждый чувствует сильное противодействие со стороны неприятеля, только тогда и начинается борьба не на жизнь, а насмерть. По статистическим данным, собранным прежним директором Нью-Йоркского зоопарка В. Т. Хорнедей, ручные косули ежегодно причиняют гораздо больше неприятностей, чем львы и тигры, главным образом вследствие того, что непосвященный не может расценивать медленное приближение животного как начало серьезного нападения даже и в тот момент, когда рога его находятся уже в угрожающей близости. Внезапно один удар начинает следовать за другим с неожиданной силой, и вам здорово посчастливится, если вы успеете схватить руками острые рога агрессора. А затем следует продолжительная борьба, в ходе которой вы истекаете потом, а руки ваши обагряются кровью. Только очень сильный мужчина может с большим трудом одолеть быка косули, если сумеет зайти с фланга и пригнуть рога животного к его спине. Пострадавший, естественно, постесняется звать на помощь до тех пор, пока острый кончик одного из рогов не окажется в его теле. Так что примите мой совет: если прелестный ручной самец косули, играя и грациозно покачивая рогами, приближается к вам, ударьте его как можно сильнее по носу своей тростью, камнем или просто кулаком, прежде чем он успеет коснуться рогами вашей персоны.

Теперь судите по справедливости, кто «хорошее» животное – мой друг Роу, чьей инстинктивной сдержанности я могу доверить даже «зеницу ока», или кроткая горлица, которая часами трудилась над тем, чтобы замучить своего супруга до смерти? Кто более «безнравственное» животное – самец косули, способный распороть брюхо самке или теленку своего же вида, если они не смогут спастись бегством, или же волк, который не может укусить ненавистного врага, когда тот просит пощады?