Читать книгу "Возрождение времени - Баошу"

– Вот это да! Значит, нас ожидает шоу, какого и за миллион жизней не увидишь!

Тот же самый момент,

в радиусе коллапса

звездной пропасти

Король не поддалась отчаянию. Она отпустила щупальца Певуна и отдала приказ сверхъядру:

– Все планетарные двигатели на максимум. Направление – прочь от звездной пропасти. Вполне возможно, что ресурсы нашего врага ограниченны, и состояние повышенной гравитации не продлится долго. У нас еще есть шанс.

– Во время первой атаки мы потеряли 55 144 двигателя, – сообщило сверхъядро. – У нас недостаточно мощности.

Король с горькой улыбкой процитировала древнюю пословицу: «Мертвая балансоптица не умрет повторно».

– Немедленно приступаю к выполнению вашего приказа, – отчеканило сверхъядро.

Планетарные двигатели с рокотом ожили. Родной мир отчаянно старался удержаться над пропастью. Земля тряслась – так кривизнорыба хлопает плавниками в слишком мелкой луже, стремясь хоть на несколько мгновений отсрочить неизбежную гибель.

Но сверхъядро уже вычислило точный момент, когда родному миру придет конец:

– Мощности двигателей хватит, чтобы продержаться еще 18,53 узла времени. Затем родной мир начнет ускоряться в направлении пропасти и еще через 22,12 узла времени достигнет порога разрыва и будет разнесен на куски приливными силами.

Иными словами, если в течение приблизительно сорока узлов времени местная гравитационная постоянная не вернется к прежнему значению, родной мир погибнет. Оба, и Король и Певун, понимали, что могучий враг, вероятно, просчитал все варианты и не позволит им выбраться из ловушки, но попробовать все же стоило.

Сверхъядро сообщило Королю, что на поверхности родного мира воцарился полный хаос. Представители Совета старейшин, Исполнительного совета, Военного совета и Ассамблеи, а также должностные лица всех рангов требовали у Короля аудиенции. Она отклонила все запросы и утомленно сказала сверхъядру:

– У меня нет желания провести последние несколько узлов времени в компании политиков. И потом, о чем тут разговаривать?

– Но ваш долг – утешать подданных и вселять в них мужество.

– Я исполняла свой долг в течение 1,3 миллиарда зерен времени. Думаю, я заслужила право отдохнуть в последнюю оставшуюся крупицу зерна. А вообще-то почему бы тебе тоже не отдохнуть?

– Немедленно приступаю к выполнению вашего приказа, – сказало ядро.

Его светящаяся сфера исчезла, а во Дворец Тысячи Измерений вернулся покой. Однако снаружи, из далеких развалин города, продолжали просачиваться вопли и крики. Король нетерпеливо взмахнула щупальцами, и этот жест, похоже, активировал некий механизм подавления шума, потому что жалобные крики смолкли.

Певун смотрел на Короля в ужасе. Он боялся не смерти – он боялся, что Король прогонит его, чтобы остаться со смертью один на один.

Король вспомнила о присутствии собеседника. Повернувшись к нему, она сказала:

– Родной мир вот-вот погибнет. Тебе следовало бы уйти. Ты, по крайней мере, все еще в безопасности.

И верно, стоит только Певуну покинуть тело-носитель, как он вернется в звездное облако за сорок миллиардов структур отсюда. Даже если бы родной мир схлопнулся в сингулярность, на Певуне это никак бы не отразилось.

Он покачал головой:

– Какая разница. Тамошние клопы едва не раскатали меня в плоскость. Лучше умереть здесь, чем на дальнем краю известной Вселенной. Мне как верноподданному повезло встретить смерть бок о бок со своим монархом. Будьте милостивы, окажите мне честь остаться с вами, Ваше Величество.

Король кивнула и улыбнулась:

– Мне приятно твое общество.

Певуна так переполняло счастье, что его голосовой орган слегка расстроился, и он не смог выразить подобающую благодарность.

Король спросила:

– Знаешь, почему я разрешаю тебе остаться?

Певун всем своим видом выразил, что не догадывается. Король усмехнулась:

– Потому что я увидела в твоем органе мышления, что ты любишь петь старые песни. Это верно?

– Простите меня, – смущенно проговорил Певун. – Есть такая глупая привычка.

– Вовсе она не глупая. Некоторые из твоих любимых песен родились в ту же эпоху, что и я. Мало кто умеет теперь исполнять их. Споешь мне?

– Боюсь, что… мой грубый колебательный орган оскорбит ваши небесные уши.

– Брось стесняться. Я люблю слушать пение Жестких. Большинство Жестких не любят петь, и это выделяет тебя из общего ряда.

– Ну… тогда ладно. Я постараюсь. Что бы вам хотелось услышать?

– На твой выбор.

Певун немного подумал, а потом запел песню, которую знал лучше прочих:

Я вижу любовь свою,Я лечу рядом с ней,Я дарю ей подарок –Кусочек затвердевшего времени.Чудесные знаки вырезаны на нем,Мягком на ощупь, как ил в мелком озере…

Голос Певуна постепенно затухал, пока не смолк окончательно, – уж очень странным взглядом смотрела на него Король.

– Что не так, Ваше Величество? Я… я неправильно пел?

– Нет, ты пел очень хорошо. Просто… я написала текст этой песни.

Певун опешил.

– Вы ее автор?!

– Нет, эта песня – откровение Творца, – сказала Король. – Творец внедрил ее идеи в мой орган мышления в форме крайне сложных, глубоких мыслефигур. Я лишь записала нашими письменами то, что было наиболее доступно. На первый взгляд это просто песня о любви, но я уверена, что в откровении Творца содержится важное послание, хоть я и не знаю, как его расшифровать. Что скажешь?

– Я тоже понятия не имею, – признался Певун. – Меня, например, всегда ставило в тупик выражение «затвердевшее время». Сначала я думал, что, возможно, в древности это просто была популярная метафора, смысл которой со временем утратился.

– Нет, – уверенно заявила Король. – Это не какая-то древняя метафора, чей смысл утерян. «Затвердевшее время» – понятие из прорицания Творца, в этом нет ни малейшего сомнения. Пой дальше, старейшина. Возможно, вместе нам удастся докопаться до истины.

И Певун продолжил:

Она окутывает свое тело временем,И влечет меня за собой на край существования.Это полет духа.В наших глазах звезды как призраки,В глазах звезд мы как призраки.

Когда Певун пел эту песню, его орган мышления всегда исполнялся сладкой печали. Но теперь, узнав, что слова песни – тайна, продиктованная самим Творцом, он увидел эти стихи в новом свете: казалось, к каждому слову можно было подойти с бесчисленным множеством разноречивых эзотерических толкований.