Читать книгу "Мара и Морок - Лия Арден"

Елена презрительно фыркает, потом обходит кровать, приседает рядом с Николаем. Я не могу оторвать глаз, когда она хватает брата за мокрую от крови рубашку, начинает плакать и истошно кричать.

Меня словно ударили плетью по оголённой коже. Я почти уверена, что вновь чувствую, как в моё тело входит первый меч от эгоистичного предательства принцессы. Пронзает моё тело насквозь, как тогда, в день моей смерти.

Потом второе лезвие, когда Даниил смотрит на меня с сожалением, но не останавливает сестру.

В комнату врывается стража, удивительно поздно. После вопля Елены прошло не меньше двадцати секунд, хотя мне кажется, прошла вечность. Среди стражи появляется Аарон. Вначале он смотрит на меня, и его глаза расширяются, когда он замечает кровь на моём лице и одежде, мои руки в крови и трясутся. Аарон делает шаг ко мне, но переводит взгляд на Николая.

– Почему у дверей не было охраны?! – повышает голос Аарон на солдат, и я смутно вспоминаю, что их и вправду не было, когда я пришла.

Всё было спланировано заранее.

– СТРАЖА! – надрывается Елена, её лицо вновь красивое и печальное, перед нами снова нежная принцесса Аракена, убитая горем. – Возьмите под стражу убийцу! Она предала нас! Бросьте Мару в темницу!

Мне хочется схватить Аарона за одежду, рассказать правду, вцепиться в его кафтан и плакать, надеясь, что он мне поверит, но я не двигаюсь и не открываю рта. Мне не нужно, чтобы решили, что он мой сообщник.

– Даниил? – неуверенно спрашивает Аарон.

– Возьмите Мару под стражу, – раздражённо бросает принц. – Аарон, проследи.

– Хорошо.

Челюсть Аарона напрягается, когда он смотрит на меня с яростью и недоверием, а рукой почти до скрипа сжимает рукоять своего меча, кивая стражникам. Теперь я чувствую третье лезвие, последний меч, и он самый болезненный, потому что до сознания дошла боль от первых двух одновременно с третьим.

Трое наваливаются на меня, и я не сопротивляюсь, когда они слишком сильно толкают меня к стене. Я ударяюсь лбом о кусок лепнины рядом с камином так, что клацают зубы. Они болезненно заламывают мне руки, пока из глубокой царапины на лбу начинает стекать кровь. Теперь её много из-за моего бьющегося сердца. Я рассеянно чувствую, как капли ползут вдоль лица по веку правого глаза и потом по щеке.

Они связывают мне руки и грубо отрывают от стены. Мы успеваем сделать несколько шагов к выходу под наигранный плач Елены, как вдруг к звукам присоединяется звон колокола. Вначале один, громкий, который наверняка слышат во всём Ярате. Потом второй, третий поменьше и пронзительнее. Мы все замираем, и даже я знаю, что этот звон означает. За годы его мелодия никак не изменилась. Я в недоверии поднимаю взгляд на Даниила, он рассеянно смотрит в окно, за которым наступила ночь. Теперь я понимаю весь их диалог, понимаю, о чём его спрашивала Елена, понимаю, что он не соврал, сказав, что смог выполнить свою часть плана.

– Король мёртв, – тихо шепчет один из охранников.

– Да здравствует король, – тихо повторяет второй, смотря на Даниила.

– Да здравствует король! – уже громко и уверенно поддерживают фразу остальные.

– Уведите Мару в темницу! – Аарон прерывает этот фарс, бросая взгляд на ещё тёплое тело Николая.

Я делаю то же самое, в последний раз смотрю на старшего принца, что нравился мне, хоть наши мнения под конец и разошлись. Я тихо шепчу короткую молитву Богине, прося позаботиться о его душе, а потом меня выволакивают из комнаты.

19

В коридоре, когда моё оцепенение отступает во тьму, когда хватка шока и разочарования слабеет на моём горле, я начинаю злиться. За злостью поднимается ярость от предательства.

Я была терпеливой и спокойной, делала всё, что они хотели.

Позволила заковать себя в кандалы и играть, как с марионеткой.

Позволяла обнимать меня, наряжать как куклу и кормить меня обещаниями.

Терпела боль и заботилась о Николае, чтобы потом его так глупо зарезали в собственной кровати.

Мои кисти всё ещё обильно покрыты кровью Николая, поэтому я вырываю одну руку, сдирая кожу с запястья. Мне чертовски больно, но ярость сильнее, когда я бью одного охранника локтем в лицо, второго намеренно бью между ног. Специальная защита его спасает от серьёзных увечий, но не от боли, и он сгибается. У третьего я выхватываю кинжал и раню его в руку. Этот коридор недостаточно просторный, чтобы нам развернуться; вижу, как бежит больше солдат навстречу. Они со всех сторон, я горько усмехаюсь своей повторяющейся судьбе вновь быть убитой во дворце.

Я не могу себя заставить убивать солдат, чьи лица уже запомнила, с кем здоровалась ещё несколько часов назад. Поэтому я уклоняюсь, раню не смертельно, одного бью головой об стену, и он теряет сознание. Я продолжаю бороться, зная, что выйти отсюда мне не удастся. Мне стоит просто остановиться, пусть бросят меня в темницу или пусть вернут меня в могилу, хуже, чем было, со мной уже не случится. Но я не могу остановиться, моё сердце колет и сжимается от разочарования, и я не могу унять эту боль. Кто-то хватает меня сзади, сдавливает мне шею, приподнимает над полом, перекрывая воздух. Кто-то, кто знает меня достаточно хорошо, чтобы знать, что воздух не имеет значения, но я, как и обычный человек, имею чувства. Паника от удушья накрывает меня, и перед глазами пляшут чёрно-жёлтые пятна. Держащий выворачивает мне руку с кинжалом, я роняю его и цепляюсь за сдавливающий моё горло локоть. Из глаз льются злые слёзы, когда я слышу холодный голос Аарона:

– Успокойся. Ты нужна принцу живой.

Я вспоминаю, как он впервые сказал, что мне здесь ничего не угрожает, как массировал мою ладонь, зная о моих приступах паники. И его я ненавижу больше всех, потому что доверилась легче, чем кому-либо в этом дворце. Доверила ему свои слабости. Я тянусь руками назад, желая пальцами выдавить его изумрудные глаза, но успеваю только коснуться его подбородка и губ, он сдавливает горло сильнее, и тело становится ватным, а я проваливаюсь в темноту.

Я прихожу в сознание, находясь в мрачной темнице, не зная, сколько времени прошло со дня смерти короля и Николая. Со дня, когда Даниил, Аарон и Елена показали свои истинные лица и намерения. Моя камера небольшая, но, к счастью, достаточно чистая и сухая. Холодный каменный пол покрыт свежей соломой, есть узкая койка с покрывалом из грубой шерсти. Они оставили мне небольшой таз с ледяной водой и тряпкой, чтобы я могла смыть с себя кровь. У моей камеры нет охранников, но я слышу их тихие голоса и шаги где-то вдалеке.

Даниил теперь король, и он поместил меня куда-то под землю. Здесь нет ни одного окна, я не могу разобрать, день сейчас или ночь. И чем больше будет проходить времени, тем сильнее я потеряюсь в сутках, а потом и в сезонах. Здесь вообще мало света, за исключением того, что дают одинокие факелы где-то в стороне. Напротив и по бокам меня ещё камеры, но все они пусты.