Читать книгу "Как не умереть в одиночестве - Ричард Роупер"

– Ты, конечно, помнишь мою недавнюю презентацию, когда на мониторе появилось некое уведомление.

Сокращение. За хлопотами у Эндрю не хватило времени подумать о нем.

– Дело в том, – продолжал Кэмерон, – что я пока еще не знаю, сократят людей у нас или в другом отделе.

Эндрю поерзал в кресле.

– Кэмерон, зачем ты мне об этом говоришь?

Тот одарил его ослепительной улыбкой, выставив напоказ все зубы.

– Потому что я ломал над этим голову до потери сознания и чувствую, что должен поговорить с кем-то… мы ведь друзья, верно?

– Конечно, – подтвердил Эндрю, пряча от Кэмерона виноватые глаза. Если Кэмерон заговорил с ним об этом, значит, его сокращение не коснется? Но прилив оптимизма быстро иссяк – Эндрю понял, что, возможно, уйти придется Пегги.

– Спасибо, дружище, – сказал Кэмерон. – У меня камень с души свалился.

– Ну и хорошо, – отозвался Эндрю, раздумывая, не попробовать ли помочь Пегги прямо сейчас?

– Как там твое семейство? – спросил Кэмерон.

Вопрос застал врасплох, и Эндрю не сразу сообразил, что шеф имеет в виду Диану и детей. Он хотел было ответить, но никаких придумок в запасе не осталось, и ничего нового в голову не приходило. «Ну, давай, соображай! Соври что-нибудь, как обычно».

– Гм… – промычал Эндрю и, испугавшись, что Кэмерон примет заминку за сигнал тревоги, быстро выпалил: – У меня все хорошо. Просто прекрасно, правда. Слушай… – Эндрю встал. – У меня куча дел, и мне лучше к ним вернуться. Прости.

– О, конечно, если ты…

– Извини, – еще раз сказал Эндрю, второпях чуть не споткнувшись о коврик на полу. Грудь сдавило, и Эндрю едва успел добежать до туалета, где откашлялся желчью.

Вечером, стараясь не думать о разговоре с Кэмероном, Эндрю пообщался в чате с BamBam, TinkerAl и BroadGaugeJim. Надо же так облажаться. Может, все дело в том, что он переключился на Пегги? Сближаясь с ней, он отдалился от Дианы, пренебрег своей «семьей», людьми, на поддержку которых рассчитывал и перед которыми чувствовал себя глубоко виноватым. Настолько глубоко, что и сам испугался. «Это. Не. Нормально», – твердил он, до боли сжимая пальцы.

Он вклинился в идущее в чате обсуждение – «Какой материал лучше подходит для создания имитации кустарника?» – но продолжал чувствовать себя паршиво. Обратиться, однако, было больше не к кому.

«Парни, не хочу портить вам настроение, но помните, я говорил вам про женщину, с которой у меня вроде бы сладилось? Оказалось, там не просто дружба, но теперь я все испортил».

BroadGaugeJim: «Жаль, Т. Что случилось?»

Tracker: «Дело немного запутанное. Есть в ее жизни кое-кто еще. Но главная проблема даже не в этом. В общем, я кое-что от нее утаил и думаю, что если признаюсь, то она, быть может, никогда больше со мной не заговорит».

BamBam: «Черт, звучит серьезно».

TinkerAl: «Дело тонкое, приятель. Я бы сказал, что тебе просто нужно быть с ней честным. Может, ты и прав и она перестанет с тобой разговаривать, но если есть хоть малейший шанс, что она поймет и простит, то разве игра не стоит свеч? И уже через неделю вы могли бы быть вместе! Понимаю, это избитая фраза, но разве не лучше любить и потерять?»

Ни с того ни с сего в уши ударили нестройные звуки «Голубой луны»; скрежет, визг и хруст били по вискам с таким неистовством, что Эндрю соскользнул на пол, сжал голову ладонями и, подтянув колени к груди, скорчился, ожидая, пока боль утихнет.

В ту ночь Эндрю спал урывками. Беспокоила боль в ушах, воспалилось горло, ломило все тело. Проснувшись рано утром, он лежал, слушал, как дождь стучит в окно, думал о Пегги и размышлял, подхватил он простуду от нее или от случайного незнакомца.

Глава 23

На следующий день Пегги снова осталась дома по болезни. Эндрю отправил сообщение, поинтересовался, не стало ли ей легче, но ответа не получил.

Простуда перешла в недомогание, лишившее его и сил, и крепкого сна. Эндрю или сидел, дрожа, или обливался по́том под одеялом, бездумно просматривая боевики. Мораль каждого такого фильма была проста и заключалась в следующем: если гнать и гнать автомобиль, то дама непременно сбросит топ.

На следующее утро Эндрю отправился на работу; тащился, едва волоча ноги, будто шел по вязкой грязи, и на полпути неожиданно вспомнил, что сегодня день похорон Алана Картера. Заставив себя развернуться, он поймал такси.

У входа в церковь его приветствовал викарий – коренастый мужчина с поросячьими глазками.

– Родственник?

– Нет, из муниципалитета, – ответил Эндрю, радуясь, что он не родственник, потому что вопрос был задан довольно бесцеремонно.

– Ах да, конечно, – кивнул викарий. – Что ж, внутри только одна леди. Похоже, никто больше не придет, так что давайте начинать. – Прикрыв рот ладонью, он постарался скрыть отрыжку, и щеки у него раздулись, как мешки на горле у жабы.

В пустой церкви в переднем ряду сидела Берилл. Идя по проходу, Эндрю заправил рубашку и пригладил волосы.

– Привет, дорогой, – сказала Берилл, когда он опустился на скамью рядом с ней. – Черт побери, ты в порядке? Ты такой бледный. – Она потрогала ладонью его лоб.

– Все нормально, – ответил Эндрю. – Немножко устал, вот и все. Как вы?

– Не так уж плохо, милый. Должна признаться, давненько не бывала в церкви. – Берилл понизила голос до шепота. – Я не очень-то верю в бородатого парня там, наверху. По правде говоря, и Алан не верил. Убеждена, он нашел бы это представление весьма забавным. Ты не знаешь, Пегги придет?

– Боюсь, что нет, – ответил Эндрю, на всякий случай оглядываясь на дверь. – К сожалению, ей очень худо. Но она выражает соболезнования.

– Да ладно, не переживай, – сказала Берилл. – Нам больше достанется.

Эндрю не понял, что Берилл имела в виду, пока не увидел в ее руках открытый контейнер «Тапперуэр», заполненный пирожными. Помедлив секунду, Эндрю взял пирожное.

Появился викарий, все еще боровшийся с отрыжкой; Эндрю уже ждал от церемонии худшего, но прощальная проповедь оказалась достаточно прочувствованной. За время службы случился единственный ляп: дверь распахнулась, и в церковь ввалился мужчина в бейсболке и прорезиненных штанах – Эндрю предположил, что это садовник. Садовник прошептал «вот черт» так громко, что услышали все, а затем выскользнул наружу.

Несмотря на это вторжение, Берилл на протяжении всей службы оставалась собранной и не позволяла себе отвлекаться. Возможно, из-за того, что Эндрю принимал в этом случае большее, нежели обычно, личное участие, он внимательно слушал выступление викария и, к сильнейшему своему смущению, обнаружил, что готов заплакать. На Эндрю накатила волна стыда – он никогда не встречался с покойным при жизни, и его слезы были бы здесь неуместны. Но осознание своей неправоты лишь усугубило его состояние, Эндрю не сдержался, и по каждой щеке у него сбежало по одной-единственной слезинке. К счастью, прежде чем Берилл заметила, он успел смахнуть их и подумал, что если она спросит про опухшие глаза, он сошлется на простуду.