Читать книгу "Кёсем-султан. Заговор - Ширин Мелек"

– Молодец, – одобрительно колыхнулся огонек. – Даже удивительно: в каких-то делах ум твой острей твоей же собственной сабли. Почему же в иных ситуациях ты оказываешься настолько непроходимым тупицей?

Голос был знакóм. Сущность, скрывавшаяся за этим слабым огоньком, едва-едва развеивавшим на пару шагов окружающую тьму, ранее была знакома Мураду под именем… под именем Яхьи.

Как только имя было найдено, во тьме проступило знакомое лицо: лисьи глаза, бегающие по сторонам, насмешливая ухмылка… Воспоминания здесь рождали образы, а образы, в свою очередь, будили новые воспоминания. Но в конечном счете все оказывалось иллюзией. Таково уж было это место.

– Значит, я мертв? – произнес было Мурад, но тьма качнулась угрожающе, и все огоньки заколебались, а мимо них пронеслись сонмы, мириады теней.

– Не мертв и не жив… пока, – беспечно отозвался Яхья, и тени успокоились. Они не ушли, просто затаились, выжидая удобного момента. Мурад не знал, для чего именно, но вряд ли тени замышляли что-то доброе.

– И что же я здесь делаю? – выдохнул Мурад.

Огонек-Яхья заплясал перед ним, словно рассмеялся:

– Да что хочешь, то и делаешь. Это место дает тебе последний шанс проявить себя.

– Я султан… – начал было Мурад, но Яхья резко перебил его:

– Вот как раз это тут не имеет вообще никакого значения. Кто ты – здесь видно сразу. Признаться, не думал я, что тьма настолько пустила в тебе корни, уже и не выкорчуешь… но это тоже дело твое. Многие здесь начинают плакать и взывать к Аллаху. Это не возбраняется.

– Я султан, – надменно повторил Мурад. – Я не стану плакать, ты, выкормыш шакала. Сразу видно, что ты султаном никогда не был.

– Да, – легко согласился Яхья, – в этом мне все-таки повезло. Слушай, султан, не можешь сказать своей матери, что я умер?

Мурад насторожился:

– Зачем это тебе?

– Мне – незачем. А вот ей легче будет, поверь. Она, кажется, этого не знает… по крайней мере, не знает доподлинно.

Мурад ощутил в голосе Яхьи то, что при иных обстоятельствах должно было оказаться неуверенностью, и от этого у него самого мгновенно уверенности прибыло. Или, во всяком случае, того, что при иных обстоятельствах звалось бы уверенностью.

Только не показать этого Яхье.

– Тот, кто стал мной после моей смерти, один раз почти встретился с ней… – голос-свечение Яхьи мерцал задумчиво. – То есть она его даже видела, а он ее – нет. И они не разговаривали. И не знали, кто есть кто. Меня-то она узнала бы, наверно: мы же несколько лет росли вместе…

– Кто он такой? – жестко спросил Мурад, так, как султан спрашивает стоящего перед ним на коленях дворцового соглядатая, даже допрашивает его.

– Понятия не имею. – На сей раз мерцание, похоже, соответствовало равнодушному пожатию плечами. – Один из корабельщиков, направивших меня в последний путь. Мелкая сошка, звено в цепочке, узел в веренице – для контрабандистов это правило столь же справедливо, что и для султанов. Никогда не интересовался его именем: ни живой, ни мертвый. Он моего тем паче знать не должен был… но, как видно, догадался. И когда понял, что я не появлюсь больше нигде и никогда, вдруг решил, что будет очень хорошо смотреться на моем месте. Зря: сейчас бы уже мог первых внуков на коленях качать…

– Он уже здесь?

– Пока нет. – Это пожатие плечами было еще равнодушней. – Кратко наведывался сюда несколько раз за эти годы. У обычных людей это случается после тяжелой раны – да что мне до того! В последнее время что-то зачастил: трижды за вашу неделю… Обычно это бывает после такой раны, от которой не поправляются. Ну, сам виноват: раз уж выбрал такую дорогу – нечего сетовать на частые раны, бесприютную жизнь и раннюю погибель.

На некоторое время – если бы здесь было время – воцарилась тишина. Если бы здесь вообще были звуки. И если бы это здесь существовало как таковое.

– Так что же, султан? – наконец снова заговорил тот, кто звался Яхьей. – Окажешь эту услугу той, которую звали Махпейкер?

– И как я это сделаю?

– Ну, пару минут в мире живых я тебе могу обеспечить, – беззаботно подмигнул огонек. – Мое слово здесь, скажем так, имеет вес.

Мысль Мурада лихорадочно заработала. Вернуться в мир живых… вновь стиснуть в пальцах янтарную рукоять кинжала… не может быть, чтобы кинжал его предал! Такого просто не может быть! Мало ли, как кинжал поступил с другими своими избранниками. Да они просто не были его достойны, в отличие от Мурада! Вон хоть на Яхью посмотреть – удивительно, как янтарь вообще мог избрать своим хозяином это ничтожество. Видать, в те времена с настоящими мужчинами в султанском роду было совсем туго.

Как и сейчас. На самом деле лучше сменить династию, чем отдавать Оттоманскую Порту в руки безвольного сумасшедшего Ибрагима. Если Мурад не может править державой, значит, это недостоин делать никто из рода Османов!

Решено. Мурад станет последним султаном османского рода. И с ним умрет Блистательная Порта. Нужно лишь вернуться в мир живых и отдать соответствующий приказ, а верные люди его исполнят. Все ведь уже готово…

– Хорошо, Яхья. Я выполню твою просьбу.

– Обещаешь?

– Даю слово.

– Слово султана… – Яхья немного помедлил, словно смакуя эти слова, но, прежде чем рассерженный Мурад сумел хоть что-то добавить, вновь мигнул, будто бы подтверждая заключенную сделку. – Хорошо, договорились. Ступай.

Темнота вновь взволновалась, словно кто-то неимоверно сильный пытался разорвать темный полог. И великану это удалось: сквозь прореху хлынуло нестерпимое сияние и Мурад полетел вверх, по коридору из серебра и света. Вслед ему донеслось тихое, сказанное ненавистным голосом:

– Помни, ты обещал.

Мурад помнил. Но помнил также и другое: он был султаном. Истинным султаном, последним из настоящих властителей Оттоманской Порты. А это значило, что он волен дать слово и взять его назад. Аллах наделил султана таким правом!

Показалось или в сиянии раздался звонкий мальчишеский хохот? И над кем смеялся неизвестный – не над ним ли, Мурадом?

Додумать Мурад не успел: серебряный коридор закончился и султан вновь ощутил свое тело, немилосердно болевшее, как будто какое-то чудище пережевало его и изрыгнуло обратно. Ноздри Мурада затрепетали, уловив аромат лечебных трав и благовоний, уши услышали негромкий разговор лекаря с кем-то из евнухов. Кажется, речь шла о припарке.

Но Мурад по-прежнему ничего не видел.

Пока не догадался открыть глаза.

* * *

Лекарь и его ученики сгрудились вокруг Мурада, возбужденно жестикулируя. Но слабым движением ладони султан заставил их замолкнуть.

На ворвавшуюся в комнату Кёсем-султан Мурад не обратил ни малейшего внимания. Шарил глазами по комнате, словно пытаясь кого-то отыскать. Когда темный, лихорадочный взгляд скользнул по Кёсем, та почувствовала, как на миг перехватило дыхание, а по позвоночнику пробежали ледяные мурашки, будто кто-то высыпал ей за шиворот ведро наколотого мелко льда.