Читать книгу "Одиночество простых чисел - Паоло Джордано"

Двери раздвинулась.

Нет, это не Фабио.

На том месте, где полагалось быть Фабио, стояла девушка.

Она стояла и приглаживала свою юбку.

Потом точно так же, как и Аличе, она отступила, и двери закрылись.

Аличе удивилась. Девушка, заметила она, была примерно ее возраста, немного сутулая, с узкими плечами, какая-то вся сжавшаяся, будто вокруг мало места.

Мысли Аличе кружили, словно в пустоте, ей показалось, что она где-то уже видела эту девушку — что-то знакомое улавливалось в выражении ее лица, но она не могла понять, что именно.

Между тем девушка продолжила свою игру: сначала шагнула к дверям, потом опять отошла и снова шагнула. При этом она подняла голову и улыбнулась.

По спине Аличе, от позвонка к позвонку, до самого низа, пробежала судорога. Она знала только одного человека, который улыбался вот так же: верхняя губа у него чуть изгибалась, открывая резцы, а нижняя оставалась неподвижной.

Нет, этого не может быть…

Чтобы получше рассмотреть девушку, Аличе подошла ближе, и двери остались раздвинутыми. Девушка вопросительно взглянула на нее. Лицо ее приняло огорченное выражение.

Аличе поняла и отступила, чтобы не мешать ей. Створки дверей побежали навстречу друг другу. Девушка заулыбалась.

У нее были темные волнистые волосы, слегка выступающие скулы и черные глаза, глядя в которые Аличе узнала те же матовые отблески, что и в глазах Маттиа.

«Это она…» — поняла Аличе, и ее охватил испуг, почти ужас.

Она стала искать в сумке фотоаппарат, но с собой не оказалось даже банальной «мыльницы». Она не знала, что ей делать. У нее кружилась голова, временами темнело в глазах, все вокруг плыло… Пересохшими губами она позвала девушку по имени: «Микела…» — но губы шевельнулись беззвучно.

А девушке, казалось, нравилось забавляться. Она даже прыгала вперед и назад, как ребенок, и улыбалась, улыбалась своей странной застывшей полуулыбкой, словно ожидая, когда же дверь ошибется.

Все это продолжалось до тех пор, пока сзади к ней не подошла пожилая женщина. Из ее сумки выглядывал большой прямоугольный конверт, очевидно, с рентгеновским снимком. Ни слова не говоря, она взяла девушку за руку и вывела наружу.

Девушка прошла в двух шагах от Аличе — та могла протянуть руку и коснуться ее, но не сделала этого. Двери теперь работали непрерывно — входили и выходили какие-то люди, но Аличе, не замечая этого, стояла как вкопанная. Потом вдруг она пришла в себя и громко позвала:

— Микела!

Но ни девушка, ни пожилая женщина, сопровождавшая ее, не обернулись. Они продолжали идти вперед, уверенные в том, что это имя — Микела — не имеет к ним никакого отношения.

Аличе решила, что должна пойти за ними, должна получше рассмотреть эту девушку, поговорить с ней… Но…

Но больная нога не двинулась с места. Аличе пошатнулась, попыталась ухватиться за перила, чтобы сохранить равновесие, но не смогла.

Она упала и покатилась по ступенькам вниз.

Девушка и ее спутница исчезли за углом.

Теряя сознание, Аличе почувствовала, как воздух насытился влагой, а звуки сделались глухими и далекими.

41

Маттиа бегом спускался по лестнице с третьего этажа. Между вторым и третьим он налетел на студента, которому назначил консультацию.

— Профессор, я…

— Извините, я тороплюсь… — перебил его Маттиа и побежал дальше.

В вестибюле, приличия ради, он немного замедлил шаги, но все равно почти бежал. Темный мрамор пола блестел, отражая людей и предметы, подобно водной глади. Маттиа махнул привратнику и вышел на улицу.

Холодный воздух подействовал на него отрезвляюще. Он опустился на гранитный парапет и задумался. Почему он отреагировал на это письмо именно так? Может, все предыдущие годы он только и ждал сигнала, чтобы вернуться?

Вытащив из конверта снимок, присланный Аличе, он стал рассматривать его. На нем они стояли у кровати ее родителей — жених и невеста в свадебных нарядах. Как помнится, платье Аличе пропахло нафталином… Он выглядел покорным, а она улыбалась, одной рукой обнимая его за талию. Казалось, она тянула его в кадр, а может, желала приласкать…

На обороте снимка Аличе написала всего четыре слова и поставила свое имя:

«Тебе нужно приехать сюда. Али».

Маттиа попытался найти объяснение этому посланию, а заодно понять, как ему вести себя дальше. Он представил, как выходит из зоны прибытия в аэропорту, как за ограждением его ждут Аличе и… Фабио. Вот он здоровается с ней, целует Аличе в щеку, жмет руку ее мужу, называет свое имя… Потом они начнут притворно спорить, кому нести его багаж до машины, и, пока будут ехать, попытаются рассказать, как живут, как будто это возможно сделать за несколько минут пути… Маттиа будет сидеть сзади, они впереди: трое незнакомых людей, притворяющихся, будто у них есть что-то общее…

Нет никакого смысла, сказал он себе.

Эта простая мысль принесла ему некоторое облегчение, словно он пришел в себя после внезапного обморока. Постучав указательным пальцем по снимку, он уже собирался убрать его и вернуться к Альберто, чтобы продолжить работу, но тут к нему подошла Кирстен Горбан, ученая дама из Дрездена, с которой он писал последнюю статью.

— Привет! Жена? — Она наклонилась и с улыбкой взглянула на снимок.

Маттиа хотел было спрятать его, но подумал, что это будет невежливо.

У Кирстен Горбан было такое длинное лицо, словно кто-то специально оттягивал ей подбородок. За два года учебы в Риме она немного освоила итальянский язык и с удовольствием пользовалась им, но говорила с сильным акцентом.

— Привет, — неуверенно ответил Маттиа. — Нет, это не моя жена. Это… только подруга.

Кирстен усмехнулась — непонятно, что ее позабавило, — и отпила кофе из пластикового стаканчика, который держала в руке.

— She's cute[15], — заметила она.

Маттиа взглянул на нее, растерявшись, и снова перевел взгляд на фотографию. Да, в самом деле хорошенькая.

42

Аличе лежала на кушетке, стоявшей недалеко от входа, — тело немного наискосок, туфли не сброшены. Когда она очнулась, медсестра считала ее пульс. Аличе сразу подумала о Фабио, который мог увидеть ее в таком положении, и, собравшись с силами, села.

— Все в порядке, — сказала она.

— Лягте, — приказала медсестра, — сейчас посмотрим.

— Не нужно. Я действительно в порядке, — заверила Аличе, преодолевая настойчивость медсестры, тщетно пытавшейся уложить ее. Фабио не было.