Читать книгу "Затаив дыхание - Дин Кунц"

— Вы хотите знать, сделал ли это я?

— Как я понимаю, вы сказали полиции, что не делали.

— Но, будучи моим адвокатом, сэр, разве вы не хотите этого знать?

— Для меня несущественно, виновны вы или нет.

— Правда?

— Исходя из принципов моей работы, такая информация только осложняет дело.

Суитин сразу расслабился, откинулся на спинку кресла.

— Сколько времени занимает такое собеседование?

— Обычно час-два.

— Тогда не будем терять времени. Мы говорим о двух парнях. Все дело в телке.

— Простите?

— Телке, манде.

— Уточните.

— Манде, телке, сучке, этой девке — Рейн Фишман.

— Ее имя — Рейн?

— Да. Именно так.

— Именно так?

— Рейн. Она моя, и все это знают.

— Вы с ней обручены?

— Да кто теперь женится?

— А что связывает этого Брэндена с Рейн?

— Он известный ходок.

— То есть подкатывается к женщинам других парней?

— Не то слово.

— И вы думаете, что он подкатился к Рейн?

— А что, по-вашему, я думаю? — спросил Суитин.

— Если он подкатывался ко многим женщинам, его, должно быть, ненавидят многие мужчины.

— Это точно.

— То есть на него мог напасть кто угодно. Почему полиция пришла к вам?

— Брэнден сказал им, что это сделал я.

— Пострадавший утверждает, что видел ваше лицо?

— Вы сможете опровергнуть его версию в суде.

— И как я это сделаю?

— У него поврежден мозг.

— Повреждение мозга — результат нападения?

— Это забавно, до какой степени монтировка может спутать ход мыслей.

— Орудием была монтировка?

Суитин медленно моргнул.

— А может, каминная кочерга.

— И что полиция говорит про это орудие?

— Они не говорят. Его у них нет.

— Они сделают фотографии и замерят травмы, нанесенные жертве тупым предметом.

— Полиция здесь высокопрофессиональная, — согласился Суитин.

— Они найдут монтировку, сравнят ее с травмами.

— И на ней еще будет кровь.

— На монтировке пористых поверхностей нет. Нападавший наверняка вымыл ее.

— А если она не принадлежала нападавшему?

— Мы играем во «что, если»? — спросил Лиддон.

— Как в полицейском телесериале, — кивнул Суитин. — Что, если предполагаемый нападавший воспользовался монтировкой какого-то бедного невинного козла?

— Вы хотите сказать, что, если он взял ее из багажника Бедного Козла и положил обратно, не вытерев кровь?…

— Может, и так. И Бедный Козел может быть одним из тех, к женщинам которых подкатывался Брэнден и кто публично угрожал Брэндену.

— С этими «что, если» ситуация только запутывается, — указал Лиддон.

— Да, но что, если настоящему нападавшему навести полицию на след Бедного Козла?

— Особенно если он сам уже подозреваемый.

— Точно. Они обязательно подумают, что он подставляет Бедного Козла.

— Наводка на Бедного Козла должна поступить копам от человека, которому заплатят за это кругленькую сумму, но он никоим образом не должен быть связан с настоящим нападавшим.

— Действительно, с этими «что, если» все так сложно, — кивнул Суитин. — Если настоящий нападавший попытается заплатить кому-то за то, чтобы тот навел полицию на Бедного Козла, он тем самым напросится на шантаж.

— Есть безопасные способы, позволяющие это сделать, — заверил его Лиддон. — Несколько способов.

Какое-то время оба молчали.

— Можно быть уверенным, — нарушил паузу Лиддон, — что в суде вы никогда не произнесете таких слов, как телка, манда, сучка?

— Да, конечно. Это когда разговаривают два парня. Суд — дело серьезное.

Лиддон кивнул.

— Вы наняли себе адвоката. Вы во многом мой идеальный клиент.

Суитин выпрямился в кресле, улыбнулся.

— Мне не терпится увидеть торжество правосудия.

— Даже такого несовершенного, каким является наше правосудие.

Никто из них не сделал попытки пожать другому руку.

— Мой отец ждет встречи с вами. Я отведу вас к нему.

Они пересекли гостиную, но, прежде чем Суитин открыл дверь, Лиддон его остановил.

— Подождите. Я тоже хочу пофантазировать на тему «что, если».

— Валяйте.

— Представьте себе, вы испытали нечто настолько удивительное, что ваши представления о жизни встали с ног на голову, ваша идея о том, как функционирует этот мир, разлетелась вдребезги.

— Удивительное… как что?

— Не важно. Будем считать, что-то произошло, это «что-то» невозможно просто выкинуть из головы, об этом необходимо крепко подумать.

— У вас произошел контакт третьего рода или как?

— Нет. Что-то еще более удивительное. И как только с вами это произошло, вы должны крепко об этом подумать. Но, предположим, вы поняли — если будете долго об этом думать, вам придется изменить все, касающееся вас.

— Что значит — все?

Взмахом руки Лиддон обвел элегантную гостиную с бесценным антиквариатом, но жест его подразумевал и дом, и всю жизнь.

В голосе Суитина слышалось пренебрежение к самой идее, что он может удивиться до такой степени.

— А если я не стану думать о том, что произошло? Если я просто скажу: «На хрен, мне без разницы, что это означает» — и продолжу жить, как прежде?

— Тогда ничего для вас не изменится. Вы проживете жизнь, как и всегда хотели ее прожить.

— Так зачем все эти «что, если»? Я не такой большой дурак, да и вы, судя по всему, тоже.

Лиддон не ответил.

Суитин нахмурился, словно засомневался, а нужен ли ему такой адвокат.

— Какое отношение имеет все это ко мне, к вам, к моим шансам остаться на свободе?

— Никакого, — ответил Лиддон. — Если б я уже не решил сказать: «На хрен», — то не приехал бы сюда. Мы оба знаем, чего хотим, и нет причин для того, чтобы мы не получили желаемое.

Поставленный в тупик таким неожиданным поворотом разговора, Суитин спросил:

— Вам нездоровится?