Читать книгу "Люмен - Кортни Коул"

Я горько усмехаюсь.

– Просто потому, что этого не могло случиться в реальности. Если бы ты мог прочитать мои мысли, то бы понял почему.

– Но ведь я есть в твоих воспоминаниях, верно? – спрашивает Дэр, и каждое его слово входит в меня, словно нож в кусок масла.

– Ага, – отвечаю я, – обычно это так.

Он открывает рот, чтобы ответить мне, но я останавливаю его, потому что он снял свою кофту, и его кожа начала покрываться красноватым загаром.

– Ты не боишься заболеть раком кожи? – спрашиваю я, пристально глядя ему в лицо.

– Не боюсь, – только и отвечает он.

Я не берусь спорить, потому что, если честно, мне очень нравится его обнаженная грудь, и подвижные мышцы на его плечах. Прежде чем вернуться обратно к штурвалу, я задерживаюсь рядом с ним еще на некоторое время только ради того, чтобы прикоснуться пальцами к его татуировке, прочувствовать каждую букву своими руками. Кончиками пальцев я ощущаю, как горяча его кожа, и по телу пробегает дрожь. Мне приходится плотно сжать зубы, чтобы унять ее.

– Я хочу показать тебе кое-что интересное, – сообщаю я, выводя лодку из бухты и направляя ее к небольшому скалистому утесу, расположенному вдалеке.

У нас уходит всего десять минут, чтобы добраться туда, и я стараюсь подвести судно как можно ближе к берегу, чтобы из него можно было сразу сойти на землю.

Я протягиваю руку Дэру, и он охотно держится за нее, поднимаясь по камням вверх и не отставая от меня ни на шаг. Мы как будто взбираемся по огромному скалистому пальцу, растущему прямо из земли, и наша цель – добраться до его конца, который находится на самой вершине.

Наконец мы достигаем нашего пункта назначения, Дэр опускается на землю, и я рядом с ним.

Вокруг нас нет ничего, кроме воздуха и воды, мы здесь совсем одни, и никто не сможет подсмотреть за нами или подслушать разговор. Здесь я не чувствую себя беззащитной рыбкой в большом аквариуме, у всех на виду.

Соленый ветер развевает волосы Дэра, треплет их, и я поворачиваюсь к нему.

– Я хочу использовать свой следующий вопрос, – говорю я ему.

Он ухмыляется.

– Уже? Мне казалось, что прошло всего несколько дней с тех пор, как ты задавала один из своих вопросов.

Я пропускаю его слова мимо ушей.

– Почему ты такой галантный?

На самом деле смысл моих слов скорее следующий: «Почему ты так упорно держишь дистанцию?»

Он меняет положение и садится по-турецки.

– Значит, ты заметила?

По его голосу понятно, что он иронизирует, и я закатываю глаза.

– Серьезно. Почему ты пытаешься заставить меня делать что-то ради моего же блага, когда я сама не горю желанием это делать? Это все ради репутации джентльмена? Может быть, роль галантного юноши вообще переоценена, да и само понятие устарело?

Он усмехается, прикрывая глаза от солнца длинными пальцами одной руки. Я пристально смотрю на сияние его серебряного кольца в лучах полуденного солнца.

– Поверь мне, все не так, как тебе кажется. – Интонация, с которой он это произносит, такая понимающая, такая странная.

Я вскидываю бровь, а он вздыхает.

– Мой отчим, несмотря на богатство и благородное происхождение, совсем не был джентльменом за закрытыми дверями нашего дома. Еще в те времена, когда я был совсем ребенком, я твердо решил, что никогда не стану таким, как он. Мне нравилось читать дневники моей матери, потому что это все, что осталось мне после ее смерти, и она всегда говорила мне, что хотела бы видеть меня джентльменом, когда я вырасту. Она описывала все эти черты с таким… трепетом, что я сразу понял: именно таким я хочу стать. – Он замолкает. – Так что, теперь ты будешь подшучивать надо мной?

Дэр внимательно смотрит на меня: четко очерченная линия подбородка, твердость и решимость в глазах. Внезапно я осознаю, что мне безумно хочется протянуть руку к его лицу и провести тыльной стороной ладони по его колючей щетине.

– Нет, – отвечаю я, – я бы ни за что не стала над тобой насмехаться. Расскажи лучше, зачем ты читал дневники своей матери?

– Потому что она умерла, когда я был маленьким.

Боже, этим рассказом он затронул во мне какую-то скрытую струну, некую часть моей души, отвечающую за материнские чувства, за мое желание защитить его от всех бед, даже от самой себя, если потребуется.

– Что именно делал твой отчим?

Мой вопрос звучит совсем тихо, может, от своей простоты, на что Дэр снова вздыхает.

– Похоже, ты настроена использовать все свои вопросы сегодня.

Я киваю головой в знак согласия, но не иду на попятную.

– Мой отчим, к сожалению, был слишком сильно похож на свою мать. Он был очень расчетливым человеком со стремлением контролировать все вокруг. Он хотел, чтобы все выполнялось именно так, как было нужно ему, любые отступления от нормы были неприемлемы, и тот, кто нарушал установленные порядки, был сурово наказан.

Я нервно сглатываю, замечая боль на лице Дэра.

– Что значит «сурово»?

Он поворачивается лицом ко мне, и его черные глаза прожигают мою душу до самых потаенных глубин.

– Сурово.

Сердце содрогается от этой болезненной чувствительности в его глазах. Он уверен, что научился достаточно хорошо ее скрывать, но это не так.

– А учитывая, что тебе нравится быть хулиганом, ты часто бывал наказан?

Он кивает, устремив свой взгляд вдаль, на бесконечное море, а я беру его за руку, поворачивая кольцо на пальце снова и снова.

– Неужели никто не вмешался? Даже твоя бабушка?

На этот раз его взгляд наполняется еще большим страданием.

– Она бы ни за что не стала вмешиваться. Она никогда не одобряла ни меня, ни моего поведения. Она искренне считает, что я получал по заслугам.

Этот разговор рождает во мне мрачные, пугающие чувства и ощущение непередаваемого страха. Я вглядываюсь в его лицо, в обрывистые линии и острые углы, и сжимаю его руку еще сильнее.

– Ну, если твоя мама умерла, то ты можешь не держаться больше за семью своего отчима. И слава богу! Теперь ты здесь, в Америке, и они больше не смогут достать тебя и сделать тебе больно.

Он вздыхает, но звук получается рваный и тревожный, его тонкие пальцы обвиваются вокруг моих.

– Ты правда так считаешь?

Я уже начинаю отвечать, но он перебивает меня:

– Ты использовала уже большую часть своих вопросов, Калла. Мне кажется, у тебя в рукаве осталась только парочка.

Нервы заставляют мое сердце бешено колотиться, а оно разносит кровь по всему моему телу, и адреналин бежит, бежит, бежит по моим венам. Я пристально смотрю в упор на него, на Адониса, сидящего рядом со мной. Сделай это. Сделай это. Все прекрасное, что в нем есть, задевает меня за живое… его голос, история его жизни, его чувствительность, которую он так усиленно пытается спрятать от посторонних глаз. Все это. И я хочу его. Хочу его целиком.