Читать книгу "В горе и радости - Тейлор Дженкинс Рейд"

— О, Элси! Я так рада, что ты это говоришь. Я нервничала, как вы встретитесь. Но он заехал вчера во второй половине дня и спросил, можно ли ему к нам присоединиться. А я не была уверена, как… — Она осеклась. — Я просто рада, что он тебе понравился.

— Кевин классный. Хотя, он, кажется, немного… — Как бы мне это сказать? — Немного не в твоем вкусе, я права?

Ана пожала плечами.

— Во мне просто что-то щелкнуло, — сказала она. — И я поняла, что хочу кого-то любить, понимаешь? То есть каждому хочется кого-то любить, верно? Думаю, я просто почувствовала, что готова быть с одним человеком. Мне кажется, что проблема со всеми теми, с кем я встречалась в прошлом, заключалась в том, что я не была увлечена ими. Я была увлечена тем, насколько сильно они увлечены мной. Но Кевин другой. Он даже не был увлечен мной. Мы просто оставались после занятий, и я помогала ему с позами, прикасалась к нему. Ты знаешь, какова йога. И большинство мужчин возбуждается, когда ты подходишь близко, они считают это сексуальным, хотя в этом нет ничего сексуального. Но только не Кевин. Он искренне пытался правильно выполнить позу. Поэтому я начала вроде как… пытаться сделать это сексуальным… Просто для того, чтобы посмотреть, смогу ли я привлечь его внимание. Но он был действительно сосредоточен на йоге.

Я оказалась права. Ее сразила его искренность.

— И я подумала, что я просто… хочу быть с тем, кто так подходит к жизни. Кто не относится ко мне, как к вещи, которую надо получить или которой надо обладать. Поэтому я пригласила Кевина на свидание, и он согласился, и я занервничала. Но я гордилась собой, потому что сделала это. И с самого первого нашего свидания я почувствовала эту… связь…

Я начала злиться, потому что сильная связь на первых свиданиях — это для Бена и меня. Это не обычно, это не случается со всеми. А Ана подрывает мою убежденность. Она поступает так, что сильная связь между мужчиной и женщиной больше не кажется принадлежащей только мне.

— Не понимаю, почему ты не рассказывала об этом раньше, — сказала я.

— Ну… — Ана явно испытывала все бо́льшую неловкость. — Я просто… Ты пыталась справиться с твоей ситуацией, и я не думала, что тебе захочется это услышать, — призналась она. И тут до меня дошло. Ана пожалела меня. Теперь Ана была влюблена. Ана была счастливой. А я была печальной, одинокой, той, кому она не хотела сыпать соль на раны.

— И когда же произошел этот «щелчок»? — спросила я. Мои слова прозвучали резко. В голосе слышалась горечь.

— Что? — Ана дернулась.

— Интересно, что ты просто «изменилась» вот так. Ты превращаешься из… из… из человека, который… — Я сдалась, не находя слов. — В общем, ты стала другой и превратилась в рекламу любви. Что заставило тебя пересмотреть свою жизнь?

— Ты, — сказала Ана. Она сказала это так, будто хотела успокоить меня, как будто мне следовало этому радоваться. — Я поняла, что жизнь — это любовь. Или, по крайней мере, она о том, чтобы кого-то любить.

— Ты себя слышишь? Твои слова звучат как с открытки ко Дню святого Валентина.

— Ну и ладно. — Ана отреагировала на гнев в моем голосе. — Прости. Я думала, ты будешь рада за меня.

— Рада за тебя? Мой муж умер, я сижу тут несчастная и одинокая, а ты из этой истории поняла, что надо любить. Мои поздравления, Ана! Мы все по-настоящему счастливы за тебя.

Она была ошарашена и, к сожалению, молчала, поэтому я продолжила:

— Давайте все порадуемся за Ану! Она нашла истинную любовь! Ее жизнь не была достаточно идеальной с ее идеальной квартирой, идеальным телом и всеми теми мужчинами, которые увивались за ней. Но теперь она достаточно эволюционировала, чтобы увидеть в смерти моего мужа жизненный урок о важности любви и романтических отношений.

Ана уже едва не плакала, и мне не хотелось, чтобы она плакала, но я не могла остановиться.

— Была ли это любовь с первого взгляда? Этот твой роман? Вы собираетесь пожениться на следующей неделе?

К этому моменту у меня оставалось только одно доказательство того, насколько сильно меня любил Бен. Это то, как быстро он понял, что хочет жениться на мне. Я честно думала, что если Ана скажет, что Кевин уже заговорил о женитьбе, то я потеряю единственную частицу жизни, которая еще осталась во мне.

— Нет, — она покачала головой. — Это не то.

— Тогда что это, Ана? Почему ты так поступаешь со мной?

— Как я с тобой поступаю? — наконец взорвалась моя подруга. — Тебе я ничего не сделала. Я всего лишь познакомилась с парнем, который мне нравится, и пытаюсь поделиться этим с тобой. Ты поступила точно так же несколько месяцев назад, и я была счастлива за тебя!

— Но ты же не была вдовой в то время.

— Знаешь что, Элси? Ты не обязана быть вдовой каждую секунду каждого дня твоей жизни.

— Нет, Ана, я обязана.

— Нет, не обязана. И ты полагаешь, что можешь вот так запросто сказать мне, чтобы я отвалила, только из-за того, что ты думаешь, будто я ничего не понимаю? Но я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Я знаю, что ты сидишь дома одна и думаешь о своей потере. Я знаю, что это уничтожает тебя. Я знаю, что ты сохраняешь в квартире вещи Бена, как будто это долбаная медаль за то, как ты себя мучаешь.

— Знаешь что… — начала я, но Ана меня перебила:

— Нет, Элси. Вот что я тебе скажу. Все могут ходить на цыпочках вокруг тебя, в том числе и я, но в какой-то момент кто-то должен напомнить тебе, что ты потеряла то, что у тебя было всего шесть месяцев. Шесть месяцев. И я не говорю, что это легко, но это не тот случай, когда тебе девяносто и ты теряешь своего партнера. Ты должна начать жить своей жизнью и позволить другим людям жить своей. У меня есть право быть счастливой. Я не потеряла это право только потому, что твой муж умер.

С минуту было тихо, пока я смотрела на нее с открытым от шока ртом.

— И ты этого права тоже не потеряла, — добавила Ана и направилась к выходу.

После ее ухода я несколько минут стояла, застыв на месте. Потом я очнулась. Я подошла к стенному шкафу и нашла подушку, которую я запихала в мусорный мешок сразу после смерти Бена, подушку, которая все еще сохраняла его запах. Я стояла и нюхала ее через отверстие вверху пакета, пока не перестала слышать хоть какой-то запах.

Всю неделю Ана звонила мне снова и снова, оставляя сообщения о том, что она просит прощения. Что ей не следовало вообще говорить такие вещи. Она отправляла текстовые сообщения, в которых говорилось то же самое. Я на них не отвечала, я не отвечала ей. Я не знала, что ей сказать, потому что я на нее не сердилась. Мне было неловко. Я чувствовала себя потерянной.

Я знала Бена всего лишь шесть месяцев. Я даже не отпраздновала с ним день рождения. Я была с ним всего лишь с января по июнь. Можно ли по-настоящему любить человека, если ты не прожила с ним август или осень? Вот этого-то я и боялась. Я боялась, что раз я не знала Бена долго, я не знала его хорошо. Я думала, мне требовался кто-то, кто сказал бы мне об этом до того, как я смогла по-настоящему это обдумать. И, подумав об этом, всю неделю избегая Ану, я решила, что эта теория — ложь. Не имеет значения, как долго я знала Бена. Я любила его. Я все еще любила его.