Читать книгу "Синдром выгорания любви - Людмила Феррис"

Клара Андреевна помолчала и еще раз уточнила:

— Ты действительно уверена в том, что говоришь?

— Абсолютно, — на лице парикмахерши не дрогнул ни один мускул.

Прасковья Щукина знала, что делала, она хотела уничтожить Александра Гулько, человека, который отверг ее любовь и предпочел ей незатейливую молоденькую ученицу. Любовь, снизошедшая как внезапный обвал, сжигала ее изнутри, она набирала силу, заглушала разум, сочилась ядом, ненавистью, убивая все вокруг. Ей казалось, что она мчится к обрыву со скоростью света, и еще немного, еще чуть-чуть, и она сорвется вниз, в никуда. Больнее ей уже не будет.

— Хорошо, давай ключ и говори адрес. Наверное, ты права, позориться самому — это одна история, а позорить семью — это уже другая.

— Ключ будет лежать под ковриком. Вы просто возьмете его.

— А откуда у тебя этот ключ? Кто его туда положил?

— Случайное совпадение, вы не поверите. Да и не надо вам этого знать, Кларочка Андреевна! Женщины помогают друг другу просто так и хотят, чтобы их имена не назывались.

— Хорошо, но, Паша, только у меня громадная просьба: пусть этот разговор останется между нами.

Паша понимала, что ее месть мужчине выглядит глупой, непорядочной, но была она такой сладкой! Паша совсем не думала о том, что все, что мы делаем, к нам же и возвращается.

Она представляла, какое потрясение, какой шок, какое унижение испытает Гулько. О других женщинах — Кларе и Рае — Прасковья думать не хотела. Главное он, Александр Гулько, будет наказан. Теперь, слушая Райку, она чувствовала, что теряет самообладание, а в душе мучительно разливается сладкая и липкая патока, которая заполняет черной краской все уголки души. От этого ей становилось радостно и легко.

— Я успела убежать! — выдохнула Рая.

— То есть в руки жены ты не попала?! — рассмеялась Паша. — А зря! Надо было тебе начистить рожу, синяков понаставить, чтобы неповадно было к чужим мужикам в постель прыгать. Я тебя ведь предупреждала!

— Предупреждала, но я не думала, что так получится.

— И он, наверное, тебя не защитил, не объяснился с женой, не сказал, что разводится с ней?

— Нет. Он тоже испугался.

— В общем, сбежала ты.

— Да, она, жена его, вообще в мою сторону не смотрела. Она смотрела только на него. Я не помню, как я оделась и выскочила. Паш, что теперь делать-то? Жена ему такую головомойку устроит, что он ко мне на пушечный выстрел не подойдет.

— Может, и к лучшему? А то так бы и кормил тебя обещаниями, а сам на юга с семьей ездил бы. Ты хотела определенности? Вот, наконец, определенность есть.

— Он не женится на мне. Я больше ничего не хочу.

«Я тоже», — подумала про себя Прасковья.

В дверь постучали.

— Девчонки, открывайте! Паша, там к тебе пришли!

— Если это его жена, то меня тут нет и не было. Не сдавай меня!

— Да сиди уж, кому ты нужна!

Паша повернула ключ.

— Кто там пришел? У меня запись клиентов на сегодня закончилась.

У стойки администратора стояла молодая девушка, и Прасковье Петровне показалось, что она где-то ее уже видела.

— Вы ко мне?

— Да, я Таня, я помощницей работаю у Гулько, у Клары Андреевны!

— Ну конечно, Таня, я вас вспомнила! Мы встречались.

— Прасковья Петровна, случилась беда, — она понизила голос и заговорила почти шепотом. — Клару Андреевну арестовали!

— Что случилось?

— Я толком не знаю, но мне сказали, что она убила своего мужа. Такого просто не может быть!

— Убила? Вы не бредите?

— Мне следователь звонил, а потом трубку Кларе Андреевне передал. Так вот, это мне следователь и сказал, что она задержана на месте преступления и обвиняется в убийстве мужа.

— А Клара что?

— А она просила, чтобы вы Сашеньку забрали пока, на время. У нее ведь родных никого нет, а у меня семья, дети, я только до осени согласилась у них работать. Временно.

— Для меня это неожиданная просьба, я даже не знаю, что сказать.

— Я вам Сашеньку сейчас с вещами привезу? Хорошо?

Паша вспомнила девочку-старушку с большими венами на голове и ее затошнило.

Глава 39

Искренность в небольших дозах опасна; в больших — смертоносна.

О. Уайльд

Наши дни

В отделении следственного комитета Антонина Котенкова успокоилась совсем. Единственное, от чего ее передергивало, так это от присутствия рядом Геннадия Крючкова. С бывшим любовником ей предстояла очная ставка, но сначала следователь беседовал с ней. Адвокат Антонины Александр Иванович Родионов, тоже мужчина из ее «бывшего любовного состава», приехал быстро и только спросил:

— Тебя с поличным задержали?

Антонина объяснила, как все складывалось, умолчав только, кому и как она отдала деньги, да и вообще что эти деньги были. Тоня теперь не доверяет бывшим любовникам. Родионов сориентировался мгновенно.

— Тогда мы ничего не признаем, ты все отрицаешь.

— Крючков будет давать показания против меня, там возможны обвинения в финансовых махинациях.

— А какая муха его укусила?

— Откуда же я знаю, какие мухи кусают вас, мужчин!

— Давай тогда «первый тайм» отстоим, тебя выпустят под подписку о невыезде, а там дальше все обсудим. Ну, Гена, ну, дает!

«Все вы предатели», — подумала она.

Неожиданно вспомнился Никита Щукин, нагло-решительный, ласково обнимающий, таким она его знала и таким любила. Последний долг и ему, и его матери она отдала — похоронила Прасковью Петровну и венок положила «От любимого сына». Больше никому и ничего она не должна, только сама себе.

Интересно, ее муж разведется с ней сразу? Перед сыном будет неловко, но он мальчик большой, переживет. Крючков сидел за столом напротив нее и старался не смотреть на Антонину. Она вдруг вспомнила, как он звал ее замуж, и ей стало смешно. Да уж, отношения с Геной — это не безобидный ожог крапивой. Зачем она легла с ним в постель? Где ее ошибка? Она не погрузилась в его внутренний мир, не выяснила его жизненные ценности. Зачем? Да и не нужно ей все это, она не охотница на мужчин, и наплевать ей на Генины ценности. Его главная ценность — умение зарабатывать деньги, обирая стариков. В этом их интересы сошлись, а все остальное, любовно-постельное, лишь приложение к производственной деятельности, хотя справедливости ради она честно скажет себе — ей было хорошо с ним. Слез раскаяния у нее нет, а если нет раскаяния, то и преступления не было. А ее кто-нибудь по жизни пожалел? Может, нынче упокоившаяся бабка Щукина или ее сын Никита, который растоптал ее душу, переступил и уехал далеко за границу за счастьем. Тоне не нашлось места в его жизни. Как она тогда не сошла с ума, не наложила на себя руки? Она тоже никого не жалела, у нее были хорошие учителя. И потом, государство бесплатно приставляет медсестер к немощным старикам, определяет их бесплатно в дом престарелых доживать свой век. У старых и немощных один конец, но о стариках государство подумало, а вот о тех, кто выносит судна из-под них, нет. Зачем государству деньги от продажи стариковских квартир? Они исчезнут бесследно, как в черной дыре, в пространстве и времени, а вот тем, кто поддерживает стариков, могут помочь.