Читать книгу "Игры скорпионов - Марта Таро"

— Что ты хочешь знать? — вздохнула Орлова.

— Ты ведь ни разу не согласилась с приставом, когда он с твоих же слов делал вывод, что в убийстве кухарки виноват жилец Сидихин, — заявила Аннет. — Почему?

— Потому что это был его вывод, а не мой.

— Ну, вот видишь, опять ты уходишь от ответа!

— Да не ухожу я, — сдалась Орлова. — Понимаешь, меня никто не приглашал участвовать в расследовании, поэтому я и не лезу к полицейским со своими мыслями. Знаю ведь, что никто этому не обрадуется. Мне можно вмешиваться лишь тогда, когда справедливость заведомо попрана, как в случае с твоим церковным старостой. Я не могла допустить, чтобы осудили невинного человека.

Сменив гнев на милость, Аннет улыбнулась, но всё равно отступать не собиралась.

— Тогда объясни, что значит твоя уклончивость в разговоре с приставом.

— Полиция расследует дело, значит, им нужен результат. Пристав нашёл подозреваемого — Сидихина, или, если угодно, Островского. Никто не сомневается, что этот преступник находился в плотских отношениях с убитой кухаркой. Более того, покойная была, как выразилась её хозяйка, «шалавой» и явно любила мужичин. Я подозреваю, что Островский нашёл в ней определённое понимание.

— Ты думаешь, что он увлёкся ею?

— Почему бы и нет? Однако не слишком серьёзно. Вспомни, что Островский совсем юным попал в сети весьма необычной женщины. Первый мужской опыт формирует определённые пристрастия. Илария была рыжей и черноглазой. Лаврентию теперь подспудно должны нравиться именно такие, а кухарка под этот типаж не подходит — она была брюнеткой.

— Зато черноглазой!..

Орлова вздохнула: как тяжело разжёвывать другим то, что понимаешь не разумом, а чутьём, но, ничего не попишешь, пришлось расставлять всё точки над «i».

— Зачем Островскому убивать кухарку? — Вопрос фрейлины был наводящим.

— А зачем этот негодяй убивал бедных девиц? — отозвалась Аннет.

— Во-первых, убивал не он, а во-вторых, это считалось ритуалом: девушки все были одного возраста — по пятнадцати лет. Столько же исполнилось Иларии, когда та стала любовницей своего зятя. Подумай, Илария забрала мужчину у собственной сестры, победив Марианну за счёт своей юности, но потом сама повзрослела, а следом начала стареть. Теперь в любой момент может появиться юная прелестница и забрать мужчину уже у Иларии.

— Ты хочешь сказать, что она воссоздавала собственное прошлое, а сестра в своё время истязала Иларию на глазах у Островского-старшего и потом тот насиловал девушку?

— Это — лишь мои предположения, но похоже, что так оно и было, ведь Илария повторяла одну и ту же сцену, вот только победу в ней одерживала не молодая женщина, а зрелая.

Аннет замерла, приоткрыв рот. Очень старалась всё осознать. Потом глаза кузины округлились, и она выпалила:

— Но барон Тальзит как раз об этом тебе и писал! Вспомни показания, данные служанкой.

— Вообще-то эти показания — штука необычайно интересная, — отозвалась Орлова. — Ты обратила внимание, с каким удовольствием Анфиса выдавала интимные тайны своих хозяев? А эти её предположения о мотивах поступков Иларии… Тебя ничего в них не насторожило?

— Нет, а что должно было?

— Анфиса — всего лишь прислуга. Возможно, что хозяйка и делилась с ней своими мыслями, но уж никак не унизительными переживаниями. Ревность к молодым соперницам — чувство жалкое, так что Илирия навряд ли стала бы рассказывать о нём служанке.

— Ну, может, Анфиса разговор подслушала, когда любовники отношения выясняли?

— Хорошо, пусть так. Но поставим себя на место Островского. Он узнаёт о бегстве крестницы барона Тальзита и понимает, что барышня скоро вернётся в его дом с полицией. Преступнику нужно скрыться. С двумя женщинами — мачехой и её служанкой — он не сможет затеряться среди других путешественников: обе женщины рыжие, что в России достаточно большая редкость. Островский решает убить и мачеху, и служанку. Пообещав новое удовольствие, он связывает обеих, а потом стреляет.

— Ну и что?

— Раз Островский не сбежал от Иларии сразу после похорон своего отца, значит, этот молодой человек к ней привязан. Представь, как сложно выстрелить в сердце родного существа, глядя ему в глаза! Что бы ты сделала на месте Островского?

— Стреляла бы в служанку!

— Вот и он поступил так же. Он застрелил Анфису, а его мачеха осталась жива.

— Бог мой! Ты хочешь сказать, что Илария изображала собственную служанку?

— Я думаю, да. Преступницу отпустили, и она последовала за пасынком в Москву. Ты помнишь, что великодушный барон сам снабдил лже-Анфису деньгами. Пара мелких монет — и все ямщики с удовольствием вспомнят, куда они отвезли Островского. Мне кажется, что Илария поселилась где-то поблизости от своего пасынка и вошла в доверие к хозяевам его дома, а также к прислуге. Таким образом мачеха узнавала о делах Островского. Не забывай, что Лаврентий хотел её убить. Возможно, Илария сочла это предательством и уже не сможет его простить. Однако нельзя забывать, что пасынок-любовник много лет оставался центром жизни этой женщины. Сейчас она колеблется между страстью и ненавистью. Я не знаю, что победит, но уж соперниц Илария точно не потерпит. Бедная Параскева — чистейшее тому доказательство.

Аннет слушала с открытым ртом. Наконец она как будто всё осознала и попросила:

— Я сейчас попробую изложить, как всё поняла, а ты меня поправь если что.

Орлова кивнула, соглашаясь, и кузина начала:

— Ты считаешь, что Островский случайно оставил мачеху в живых. Но почему же не рассматриваешь вариант, когда преступники заранее договорились?

— Женщина не рискнула бы встать под такой выстрел сознательно, да и Лаврентий не мог бы гарантировать, что попадёт ей в лопатку, а иначе это — верная смерть.

— Принимается, — согласилась Аннет и спросила: — Ты абсолютно уверена, что Островский будет искать сбежавших девушек? Если Илария жива, что мешает любовникам вновь воссоединиться и зажить, как прежде?

— Островский пытался убить мачеху, и она больше не сможет безоглядно ему доверять. Более того, Илария всегда будет подозревать, что любовник может вновь сделать то же самое ради молодой соперницы.

Ответы как будто удовлетворили Аннет, та улыбнулась, но вдруг её подвижное лицо стало озабоченным.

— Агата, ты не хочешь вновь написать барону Тальзиту? Рассказать о том, что случилось в Москве, — спросила она.

Орлова отказалась:

— В этом нет нужды, дорогая. Когда я прочла письмо барона и, самое главное, копии допросов лже-служанки, я написала Тальзиту, задав простой вопрос: «Какого цвета были глаза у арестованной?» Ведь в письме нашей Полины промелькнуло, что глаза у служанки казались «белесыми», а у Иларии и её покойной сестры они были чёрными. Я предложила барону (в случае если глаза у арестованной окажутся чёрными) отослать мои письма родственникам его крестницы. Я думаю, Тальзит уже принял верное решение: отправил письма родне пострадавших, а сам сообщил властям о новом имени Иларии. Рано или поздно Островских арестуют. Впрочем, не исключено, что к тому времени мачеха сама свершит правосудие: не удивлюсь, если Островского найдут где-нибудь с перерезанным горлом.