Читать книгу "В объятиях самки богомола - Вера Колочкова"

Последний взгляд в зеркало на себя. Хороша. Лицо счастливое, глаза блестят. Моложе своих лет выглядит. Так же примерно и выглядит, как тогда, пять лет назад. Когда Витя… Но ладно, не надо думать о грустном. Надо жить настоящим — сегодняшним и счастливым.

Часы в гостиной пробили восемь, и Марта встала у окна в ожидании. Когда часы пробили девять, ожидание превратилось в тревожное недоумение — Витя не появился. И у окна стоять больше сил не было. Начало что-то дрожать внутри так противно, что трудно стало дышать.

Отошла от окна, села на диван, автоматически нашарила пульт от телевизора, так же автоматически нажала на кнопку включения.

По телевизору шла программа «Время». Красивая и очень деловая ведущая Екатерина Андреева, глядя Марте в глаза, на полном серьезе рассказывала о каких-то событиях, происходящих в стране. Но Марте было все равно, что происходит в стране. Марта смотрела и не видела, слушала и не слышала. Она осознала вдруг с ужасом — Витя не придет.

Надежда застыла внутри, уходить не хотела. И Марта сидела, не шевелясь, и солидарна была с надеждой. А может, все-таки задержался где-нибудь, обстоятельства непредвиденные задержали?

После программы «Время» начался какой-то веселый фильм. Кажется, старая комедия из восьмидесятых. И артисты играли хорошие, когда-то любимые, потом и комедия кончилась. Часы пробила одиннадцать. Витя не пришел.

Не пришел. Не пришел! Не пришел…

Марта с трудом встала с дивана, обернулась.

Как жалко выглядит стол, накрытый для невостребованного романтического ужина. Да, очень жалко и грустно выглядит. Униженно. Все старания, весь душевный трепет — все впустую.

Особенно обидно именно за него, за трепет. И душа сжимается болью — как же так, за что? Я дрожала крылышками, я дышать не могла, я готова была лететь на огонь… Зажгите свечи, я лечу, лечу! Да, я снова лечу! И пусть я сгорю в этом огне, но сгорю со смыслом!

Но ведь не зажгли. Убили душу. И девственно белые ниточки фитилей на свечах превратились в иглы, на которые упала-таки несчастная бабочка.

Марта выключила телевизор, снова подошла к окну. И стояла долго-долго…

Темно. Сумерки давно перетекли в ночь. Ветка тополя, набухшая апрельскими соками, лениво колышется под лаской теплого влажного ветра — скоро, совсем скоро появятся на свет бледные листочки-первенцы.

Марте показалось на миг, что ветка замерла от неловкости, словно попросила ветер остановиться в проявлении нежных чувств. Тихо, ветер, тихо. Не беспокой меня понапрасну. Видишь, какие печальные глаза у той женщины в окне… Жаль ее, бедолагу. Так старалась и трепетала надеждой, так готовилась, а он не пришел. Ей, этой женщине, тяжко теперь наблюдать за чужим весенним счастьем. Тихо, ветер, тихо…

Марта вдруг ясно увидела в темном окне отражение своего лица. Идеально правильного лица, ухоженного, без единой морщинки. Макияж — едва заметный глазу. По-прежнему светлая копна волос лежит вольно, будто сама себе так легла, без постороннего вмешательства. И лицо хорошее, хоть и обманное своим поддельным естеством. На первый взгляд — хорошее. А если присмотреться… О, если очень долго и внимательно смотреть на свое отражение… Вот они, демоны, уже вылезли наружу. Демоны обиды, демоны унижения, демоны безысходности. Не спрячешь их — да и зачем? Пусть празднуют свою победу, сегодня их день. Вернее, ночь… Пусть блестят глаза печально недоумением, а губы сжимаются так плотно, что вот-вот задрожат истерикой… Только вздохнуть один раз поглубже — и накроет с головой. Боже мой, до чего ты дожила… Неужели это ты, Марта? Неужели действительно ты способна на слезную истерику по такому ничтожному поводу?

Ты, которая всегда играла мужчинами, как ловкий жонглер цветными шарами? Ты, которая не боялась ничего и никогда, которая шла по головам к своей цели, какой бы она ни была? Ты, которая получала от мужчин все, что хотела? И не только от мужчин… От всех, кто попадался на пути?

Да ты ли это, Марта?!

Будто испугавшись своего отражения, отошла от окна, ушла в спальню, разделась, легла в постель. Надежды уснуть не было, но — что же еще делать? Хотя можно выпить хорошую дозу снотворного… Да, это мысль, пожалуй. Убить себя сном — хотя бы на какое-то время.

Утром ее разбудил телефонный звонок, и с трудом пришлось выбираться из сонной одури. Звонил Витя. Говорил в трубку виновато и торопливо:

— Марта, доброе утро. Ты извини меня, ради бога, я вчера не смог прийти… Так все получилось по-дурацки, извини, так неловко… Последним идиотом себя чувствую, правда! И сегодня утром думал — звонить, не звонить… Вот, решил позвонить все-таки.

— Я поняла, Вить. Да, я все поняла. Ты не придешь. Но все-таки интересно, чего ты мне сказать-то хотел? Вроде что-то важное, сказал — обязательно поговорить надо…

— Да ничего особенного, в общем. Я прощения попросить хотел. Как-то лихо я с тобой тогда поступил, слишком жестоко, что ли…

— И чего не пришел, не попросил прощения?

— Да я подумал — глупо как-то, столько времени прошло… И выглядит так, будто я не прощения прошу, а новым счастьем хвастаюсь. Ведь у меня все хорошо в принципе, если по большому счету. Ну да, не без трудностей, конечно, материальных в основном… Но кто нынче живет без материальных трудностей, правда? А ты это… Ты ждала меня, что ли?

— Нет… Хотя вру, ждала. Очень ждала.

— Во я придурок, а? Ты прости, прости меня, Марта. Хотя я тоже сейчас вру… Я вовсе не за прощением хотел прийти, я денег хотел взаймы попросить. Ты ж сама меня поневоле искусила — дачу мамину, говоришь, продала, квартиру… Вот я и хотел поначалу, пришла такая дурная мысль в голову, а потом подумал — совсем уж подло с моей стороны будет. Так что прости меня, ради бога.

— Да ладно, дело житейское, Вить. Живи дальше в своем счастье, всего тебе доброго…

Она торопливо положила трубку — не могла больше говорить. Сил не осталось. Попробовала снова уснуть, да не тут-то было. Какой сон, если чувствуешь, что жизнь твоя кончилась. И бесполезно себя уговаривать, что ничего страшного не случилось. Да, может, и не случилось. Но все равно сидит внутри знание, что этот день пережить не удастся. А ведь утро еще… И надо хотя бы попробовать встать с постели, авось что-нибудь и получится.

Встала под холодный душ, потом пустила горячую воду, потом снова ледяную. Говорят, такая процедура помогает взбодрить организм и призвать на место сбежавшую из него душу. Но ничего не получилось, не желала душа возвращаться, плутала где-то сама по себе. Организм вроде живет по своим биологическим законам, а души в нем нет. Все равно что смерть. Может, и хуже даже.

Вышла из ванной, закутавшись в махровый халат, села на кухне, чувствуя внутри холодную и ноющую пустоту. Будто дыра там образовалась, в которую сквозит черный ветер. И ничего, ничего с этим нельзя сделать. Еще никогда в жизни ей не было так плохо, чтобы совсем жить не хотелось…

Вдруг снова пришла в голову вчерашняя отчаянная мысль — да ты ли это, Марта? Ты, которая всегда играла мужчинами, как ловкий жонглер цветными шарами? Ты, которая не боялась ничего и никогда, которая шла по головам к своей цели, какой бы она ни была? Ты, которая получала от мужчин все, что хотела? И не только от мужчин… От всех, кто попадался на пути?