Читать книгу "Мудрец_05 - Екатерина Соболь"

— Всем доброе утро, — проговорил он так, словно думал, что их сию минуту выгонят на улицу.

— Так, ты тоже садись, тоже бледный, — сказала Варина бабушка и даже изобразила на лице подобие улыбки.

Паша жевал слоеный пирог с сыром, роняя крошки, и старательно не замечал тревожного взгляда отца. Он не знал, что сказать. А потом проблема исчезла сама собой: отец заметил на столе свой телефон и издал радостный звук, будто увидел давно потерянного друга, схватил его и ушел.

— А чай? — крикнула ему вслед старушка.

— Больше вы его не увидите, — беззлобно пробормотал Паша. — У него пять миллионов писем.

— Пошли, сад вам покажу, а то бабушка вас до смерти закормит, — Варя встала и бросила пустую пачку от салфеток на стол. — Знаете, как растет инжир?

— Да мы все про это знаем. Недавно на ферме работали, — небрежно сказал Илья. — Инжир — это вот это?

— Нет. Это пальма. Пошли.

Когда Паша час спустя зашел в гостиную, отец лежал на диване и быстро, с нажимом проводил рукой по экрану телефона, будто смахивал невидимую пылинку.

— Меня всего неделю не было, а тут сумасшедший дом, — не поднимая головы, пробормотал он. — На аукционе продали натюрморт Кустодиева, я все пропустил. А мне тут прислали заказ найти картину Серебряковой. Это русская художница, которая…

— Я знаю, кто это, — перебил Паша. Он остановился в дверях: от дивана его отделяло два метра скрипучего дощатого пола, и он почему-то не решался сделать по нему ни шагу.

Он думал, отец спросит: «Откуда знаешь?» — но тот, не отрываясь от экрана, сказал только «Угу».

— Пап, мы на море собираемся.

— Ага, — сказал отец, лихорадочно набирая кому-то сообщение.

— Может, ты с нами хочешь?

— Хм.

— Папа, — он махнул рукой, привлекая внимание. Но нет, бесполезно. — Пап!

— Да-да, — пробормотал тот, и Паша еще подождал, но другого ответа не было.

Он опустил голову и тихо выскользнул за дверь.

На море их вызвался отвезти дядя Лева — смуглый пожилой человек с веселой улыбкой и самой древней колымагой, какую Паше приходилось видеть. Первым делом дядя Лева пошел здороваться с Вариной бабушкой. Та деловито гремела кастрюлями — собиралась приготовить на обед что-то с непроизносимым названием, но такое вкусное, что, по уверениям Вари, они язык проглотят.

Переодевшись в старые купальные шорты, выданные Варей, они с Ильей тоже пошли на кухню. Паша увидел, что старушка принесла туда картину Серова. Поставила ее на буфет, прислонив к стене так, чтобы надорванная полоска лежала на месте — издали Паша едва ее разглядел, будто за ночь она приросла.

— Ну и дела у вас тут, Антонина Сергеевна. Весь поселок на уши поставили, — сказал дядя Лева, отпивая чай. — А я как назло вчера работал в ночную смену, все пропустил.

— Отвезешь детишек — приходи, расскажу, — проскрипела старушка, и дядя Лева с энтузиазмом закивал.

Паша слушал их краем уха: он не мог оторвать глаз от картины. За окном шелестели деревья, тени пролетали по стенам и падали на картину, и казалось, что это на ней дует ветер, треплет платье младшей девочки и шляпу старшей. Вчера у Паши было чувство, будто в картине что-то умерло, но сейчас она казалась даже более живой, чем раньше. Никто не замечал, а он стоял и смотрел, пока Варя не потянула его к выходу.

В дверях он обернулся и махнул девочкам на прощание рукой. Конечно, они не ответили — ведь это просто картон и краски, но на секунду ему показалось, что ветер взметнул ветки нарисованных деревьев выше, будто они тоже ему помахали.

Дядя Лева выгрузил их недалеко от пляжа и сразу уехал: ему не терпелось послушать историю. Варя расстелила полотенца на камнях, сняла сарафан и решительно зашагала к воде, на ходу подтягивая лямки ярко-оранжевого купальника.

Народу на пляже было мало, и уж точно никто не пытался залезть в море: оно выглядело холодным даже на солнце. Но тут раздался плеск — Варя плашмя упала в воду и поплыла вдоль берега, встряхивая головой, чтобы мокрые волосы отлипли от лица. Илья тоже начал раздеваться: на его лице было написано, что девчонка не обойдет его в умении бесстрашно прыгать в холодную воду.

— Давай, будет круто, — он потянул Пашу за рукав, но тот уперся и затряс головой. — Какой смысл приехать на море и не купаться?

— Я на берегу посижу.

— Да ладно, тебе что, сто лет?

Паша дернул плечами и предусмотрительно отошел подальше от воды. По глазам Ильи он видел, что тот собирается толкнуть его туда прямо в одежде.

— Ладно, зануда, как знаешь, — Илья фыркнул и ударил ногой по воде — так, чтобы Пашу окатило брызгами, а потом с воплем кинулся в море.

Паша сел было на полотенце, но камни были жесткие, и он пересел на ближайший лежак. Люди странно на него смотрели. Еще бы: мало кто ходит на пляж с опухшим носом, разбитыми губами и синяком на всю щеку. Он приподнял плечи. Ему хотелось спрятаться от всех этих взглядов.

Он сидел, зажав ладони между коленями, и беспокоился сразу о сотне вещей. О том, что курсы по веб-дизайну, на которые он записался, уже начались, и он опоздал на первое занятие. О том, что, если он все же залезет в воду, будет глупо выглядеть, потому что не умеет плавать. О том, как болит нога и ноет переносица. О том, сколько важного надо сделать в Москве. Принести мешок макадамии хозяину вагончика с беляшами. Написать Костику — новому главе россошанского юношеского клуба развития науки. Сделать сайт для Криса. Позвонить в краснодарскую больницу и спросить, как там водитель фургона с красками. И заняться всем этим нужно прямо завтра: отец тут явно не задержится, у него теперь куча дел. Паша подобрал с земли несколько плоских, теплых от солнца камней и начал бросать их в море, слушая короткий, звонкий стук. Варя с Ильей плескались у берега и с хохотом швыряли друг в друга водоросли, а он чувствовал себя так, будто ему и правда сто лет.

Потом на него упала тень. Кто-то остановился рядом, и Паша поднял голову.

— Узнал тебя издали — по худшей в мире стрижке, — сказал отец и сел на камни, щурясь от солнца. — Семь лет не был в отпуске. Надо хоть шлепанцы купить.

— Зачем? — без интереса спросил Паша, набирая пригоршню камней. — Мы же уезжаем.

— Антонина Сергеевна предложила нам всем остаться дней на десять, — пожал плечами отец. — Я не вижу причин отказываться, ей это тоже будет на пользу.

Паша уронил камни и во все глаза уставился на отца:

— А картина?

— Я позвонил ребятам из Третьяковки, они уже мчатся сюда. Пусть сами этим занимаются, я в отпуске.

Паша моргнул. Если бы отец сказал, что подумывает переехать в Австралию, он бы и то так не удивился. Но отец понял выражение его лица по-своему:

— Не бойся, в повреждении картины она тебя не обвиняет. Мы решили про историю с ее сыном никому не говорить. Кстати, разрыв аккуратный, чистый, будет легко все восстановить.