Читать книгу "«Линия Сталина». Неприступный бастион - Герман Романов"

Совершенно другим стал генерал: раньше не допускал проявлений инициативы, все строго по уставу – сейчас приветствуем и сами про устав не просто забываем местами, целыми кусками не выполняем. Прямо как финны на линии Маннергейма окапываться стали, постоянно требует соблюдения маскировки – и ведь полностью прав оказался, когда танки в подготовленную заградительную полосу уткнулись!

И где Гловацкий приказал ее подготовить – не перед первой линией, как положено по уставу, а за ней, и там ее наличие для немцев оказалось полной неожиданностью!

Его категорический приказ огонь артполками вести по установленным целям, а отнюдь не по площадям, был непривычен, да еще при обязательной корректировке стрельбы с выдвижением в передовую линию артиллерийских наблюдателей?!

И почему, будучи тогда еще командиром дивизии, он сам предлагал ее ослабить для усиления потрепанных врагом соединений – ведь это прямо ненормальность какая-то, Николай Михайлович не мог знать, что назначат его самого командовать всеми войсками?!

– Странным стал, очень странным, – задумчиво пробормотал Мизицкий и поймал себя на мысли, что инсульт, случившийся с генералом в эшелоне, пошел на пользу. Прежний Гловацкий вряд ли бы добился столь впечатляющих успехов, но нынешний способен на большее…

Глава 5
«Они не пройдут»

7–8 июля 1941 года

Командир 41-го стрелкового корпуса генерал-майор Гловацкий Псков

– Вражины с меня столько крови не выпустили, сколько наши милые доктора. – Гловацкий недовольно бурчал тихонько под нос, сидя на табурете посреди медпункта штаба. Перевязки он никогда не терпел: мало приятного получает человек, когда бинты, даже промоченные перекисью водорода или раствором марганцовки, буквально отдирают от запекшихся ран. Но с ними смирялся, памятую о том, что на хрен было лишние повреждения организма от колюще-режущих предметов получать. Не для того учили рукопашному бою, чтоб всякими непотребными железками враги в него тыкали.

– У-у, мля…

Субтильный военфельдшер с «кубарями» на петлицах рванул засохший бинт, что не успел толком отмокнуть, и Гловацкий испытал жгучее желание въехать тому кулаком в ухо. Но сдержался, сам же попросил сделать все «по-быстрому», времени хронически не хватало. Голову и ноги перебинтовали – к удивлению Николая Михайловича, многочисленные порезы заживали как прежде, в том настоящем теле. Даже шов на изуродованной тевтонскими зубами щеке не вызывал эмоционального накала в виде забористой ругани. И так сойдет фасад, зато все подчиненные потом обливаются, когда на них ему рычать приходится, недовольство свое показывая. Фредди Крюгер, ну, право слово, ночной кошмар Пскова!

– Хм, сепсиса нет, удивительно! Отличная устойчивость, природная, можно так отметить. – Пожилой врач в белом халате, с рубиновыми ромбами в петлицах, прошелся пальцами по телу, надавливая кончиками по краям ран в поисках нагноений. Хотя, на взгляд самого Гловацкого, и так было видно, что багровых опухлостей нет, загрязнения в них не произошло. Кровь просто вымыла инородные частицы, и инфекции удалось избежать. Мистика, ведь в окопе рубились, все тело было грязнее грязи, спиртом чистили. Не иначе как колдун напророчил – не от болезни смерть будет!

– Не время сейчас на болячки размениваться, товарищ бригвоенврач. – Гловацкий сознательно упустил привычного «доктора» – врачам только дай возможность, сразу в госпиталь отправят, а это категорически неприемлемо в нынешних обстоятельствах. Належался там в свое время, до сих пор трясет от воспоминаний.

– Согласен с вами, товарищ командующий. – Услышав от него такой ответ, Гловацкий мысленно воспрянул духом: «Так, все «лепила» прекрасно понял и металл в голосе уловил – теперь с госпитализацией приставать не станут». И решил показать здоровый оптимизм, бьющий ключом, подбодрить служителей Эскулапа. И несколько притушить могущие возникнуть у них подозрения – левая рука продолжала болеть, пальцы часто немели, и то было отнюдь не от ранений. Что-то другое там происходило, весьма для него нехорошее и до боли знакомое еще по той жизни.

– Знаете, товарищи, какие врачи всегда наиболее умелые?

Вопрос генерала прозвучал неожиданно, военные медики растерялись. Фельдшер даже застыл с бинтом в руках. И Гловацкий не стал давать им время на раздумья.

– Самые знающие врачи, ставящие точные диагнозы, – патологоанатомы. Только, к великому сожалению, опаздывают с ними, когда лечить пациента уже бесполезно. Ведь так?!

За белой ширмой прозвучал негромкий смех, и бригвоенврач чуть ли не вскочил со своего стула, пылая самым праведным гневом. Оно и понятно – «это кто такой смелый оказался, без разрешения в процедурную во время перевязки генерала входить?!»

Вскочить-то вскочил, но так и остался стоять, даже напрягся немного – вот в чем отличие военного медика от гражданского, что начальник, даже будучи для него ранбольным, остается начальством. А из-за ширмы тут же вышел крепенький, полноватый, небольшого росточка генерал-лейтенант с блестящими глазами. И настолько моложавый, что в первую секунду его было можно принять за подростка. Гадать, кто он такой, Гловацкий не стал и сам поспешно поднялся с табурета, немного досадуя на себя, что застигнул его Ватутин за перевязкой. А кого другого бы сюда охрана пропустила, как не начальника штаба фронта?! И доложить не успели, видимо, приказ от него категорический получили.

– Товарищ ген…

– Отставить доклад, я вас прошу, немедленно присаживайтесь, Николай Михайлович. После, все после. Здравствуйте! Я тут посижу рядом с вами, посмотрю. Не возражаете?

– Здравия желаю, Николай Федорович!

«Кто бы на моем месте возразить осмелился?!»

Ватутин сидел молча все время перевязки, но Гловацкий видел, что ему немного не по себе глядеть на раненого коллегу с изуродованным лицом. Но вот глаза не отводил в сторону, оттого бывший омоновец чувствовал себя неуютно: уж больно взгляд характерный, так пристально смотрят, когда оценивают, способен ли человек выполнить какое-то приказание.

– Товарищ начальник штаба фронта! Я настоятельно прошу отправить генерала Гловацкого на лечение в Ленинград. – Бригвоенврач говорил твердо, перевязка уже закончилась, военфельдшер помогал Николаю Михайловичу надеть нательную рубаху и китель.

– Вы считаете, что полученные ранения помешают генерал-майору Гловацкому командовать войсками?

– Никак нет, ранения не помешают! У генерала Гловацкого имеются серьезные проблемы с сердцем…

– Так устраняйте эти проблемы, товарищ бригвоенврач, на то вы врачи. Есть лекарства, можно доставить их из Ленинграда. Ваша обязанность – лечить больных, наша – воевать, – в мягком голосе Ватутина прорезался такой металл, что начальник санупра определенно смутился. И уже не настаивал на своем предложении, а когда генералы вышли из процедурной, ответил коротким, но емким «есть».

– Вы можете командовать или лучше в госпиталь?!