Читать книгу "Абсолютно честен. Автобиография - Фрэнк Лэмпард"

К сожалению, Раньери вновь принял меня за Гиггзи, и я начал матч слева. Я был подавлен, потому что хотел сыграть как можно лучше, вести игру из середины, но опять оказался выжат к бровке. Это было плохо еще и потому, что играть мне пришлось прямо перед «курятником», и поток оскорблений хлынул вместе со стартовым свистком. Все это было до боли знакомо и неприятно, но дальше было только хуже.

Майкл Каррик и Фредди Кануте забили по разу, и меня перевели направо. Это был сущий кошмар. Джимми вернул нас в игру, отквитав один мяч, а затем я хорошо пробил, приняв навес слева, но Шака Хислоп отразил удар ногами – и что бы мы ни делали, отыграться нам не удалось. Я перепробовал все, и мне казалось, что у меня есть шанс наковырять хоть один гол, но увидел, что готовится замена. С ужасом я увидел, что на табло горит мой номер. Я не сразу осознал, что это происходит на самом деле. Двигаясь к боковой линии, я чувствовал, как внутри меня нарастает ужас.

Я думаю, Раньери не осознавал всей остроты моего положения – его решение имело чисто тактический характер, и он не принимал во внимание, какое воздействие оно на меня окажет. Сидя на скамейке, мне пришлось выслушивать насмешки и злорадные выкрики фанатов у себя за спиной: «Деньги на ветер», «Ты все еще недостаточно хорош для «Вест Хэма», Лэмпард» и так далее. Я был опустошен. Со стадиона к ожидавшей меня машине меня сопровождала охрана. Разумеется, нам придется пробиваться сквозь толпу, и на меня вылился обычный поток желчи.

На следующий день я позвонил маме, которая специально не поехала на матч, потому что знала, какая там будет атмосфера. Она была очень огорчена: она слушала трансляцию матча по радио и слова Тони Гейла перед ним. Гейл проницательно сказал, что на игре я получу по полной и что, по его мнению, я это заслужил тем, как покинул «Вест Хэм». Его слова привели маму в ярость. Она очень верно подметила, что новое упоминание моего имени могло подстегнуть многих фанатов, слушавших радио по пути на матч. В общем, он лишь раскачивал лодку еще больше. Гейл много лет был игроком «Вест Хэма» и знал меня и моего отца, и я не мог понять, зачем он это делал.

Прежде всего моего отца и дядю уволили из клуба, и я решил перейти как ради саморазвития, так и из принципа, и я не понимал, какие еще обстоятельства сделали бы мой уход оправданным в его глазах. Я поступил правильно, и все же он считал себя вправе критиковать меня, не принимая во внимание все эти факторы. Он плохо знает меня как человека, и я не помню, чтобы он говорил нечто подобное о других покинувших клуб игроках, поэтому мне было непонятно, за что он так на меня взъелся.

Некоторые бывшие футболисты по той или иной причине любят критиковать действующих игроков. Гейл играл за «Вест Хэм» после того, как долгая и успешная карьера моего отца в клубе подошла к концу, и ушел, прежде чем тот стал ассистентом, а я начал выступать за молодежку. В отличие от других бывших игроков клуба, он никогда и никоим образом не выказывал желания познакомиться со мной. Просьба передать привет отцу была обычным делом, когда я встречал ветеранов «Вест Хэма», но Гейла в их числе не было.

После матча я пошел прогуляться и выпил пару кружек пива, и когда мама рассказала мне о том, что услышала по радио, я рвал и метал. Ее это по-настоящему опечалило, и я попросил Катнера узнать для меня номер Гейла. Я позвонил ему.

– Это Тони Гейл? – спросил я.

– А кто спрашивает? – услышал я в ответ.

Я еще подумал: «Кто так отвечает на звонки?» Наглый хмырь.

– Это Фрэнк Лэмпард.

– Да ну-у-у. Это шутка, правда?

– Нет. Это Фрэнк Лэмпард, и мне не понравилось то, что вы вчера сказали обо мне по радио.

– Что? Я довольно лестно о тебе отзывался.

– Не надо втирать, – ответил я. – Я знаю, что вы сказали, и это расстроило мою семью. По-вашему, это достойно? Бывший футболист не может позволять себе говорить такое болельщикам.

Я объяснил ему, что ушел из клуба, чтобы прогрессировать и из-за увольнения моего отца, и что он не имел права так говорить. Я спросил, есть ли у него сын, он ответил утвердительно.

– Как бы вы себя чувствовали, если бы ваш сын оказался в подобной ситуации?

Он замолчал, а потом рассказал историю своей семьи, которая будто бы была поводом говорить такое. Следующие пятнадцать минут я пытался достучаться до него, но он держался очень высокомерно и настаивал, что ничего плохого не сделал.

– Фанаты, которых вы вчера подначивали, срывались на меня с тех пор, как мне было семнадцать, – сказал я. – Вы были на «Аптон Парк» и все слышали.

– Чепуха, – ответил он.

Это только разозлило меня. Я не понимал, почему он настроен так агрессивно, не тогда по телефону, а на радио. Думаю, он считал, что я просто сопляк, не имевший права звонить ему и докапываться до него. Что действительно меня вывело, так это тот факт, что он даже не был знаком со мной – со мной и моей ситуацией. Гейл был одним из тех футболистов, до которых доходили те или иные слухи из их бывших клубов. По этой причине он должен был знать, как обстояли дела с отцом и Харри.

Несмотря на это, его высказывания были односторонними. Найди он время позвонить мне или отцу и спросить об обстоятельствах случившегося, мы бы с радостью ему рассказали. Вместо этого он предпочел собственную интерпретацию событий, и это меня взбесило. Не надо было быть гением, чтобы понять, что в клубе все не очень радужно, раз они уволили отца и Харри.

Ему не было оправдания. Например, его сверстник Элвин Мартин обладает тем же статусом в СМИ, но, прежде чем высказывать свое мнение, старается разобраться, что же произошло в действительности, за что я его уважаю. Очевидно, он отдает себе отчет в том, что в потенциально деликатных ситуациях нужно соблюдать равновесие. Гейл же просто накалял обстановку, и до сих пор продолжает это делать. Он провел достойную карьеру, и потому мне непонятна необходимость меня поносить.

Перед Евро-2004 я практически обеспечил себе место в стартовом составе сборной, и конечно же, перед началом чемпионата Гейл написал, что мне до чемпионата было как до Луны и вместо меня нужно было выбрать другого игрока. И было еще множество подобных примеров.

Когда летом 2005 года в прессе прошла информация, что «Реал» предлагает за меня 20 миллионов фунтов и Майкла Оуэна, я был в курсе происходящего, потому что Катнер получил звонок из Испании. Один из участников сделки со стороны «Реала» интересовался моим мнением на предмет переезда в Мадрид. В то же время о своем будущем раздумывал Стивен Джеррард, и Гейл не преминул вставить свое очень ценное мнение: «Стивен Джеррард – лучший полузащитник мира, и именно поэтому «Реал» так стремится сделать его одним из галактикос. Испанским гигантам, обладающим внушительным трансферным бюджетом в 110 миллионов фунтов, также приписывают интерес к подписанию Фрэнка Лэмпарда. Но я уверен, что «Реал» предпочтет увидеть на «Бернабеу» именно Джеррарда».

Катнер позвонил ему и спокойно поинтересовался, откуда в нем это постоянное желание меня унизить. Стивен – игрок такого уровня, что он заинтересовал бы любой клуб в мире, но дело было не в этом. Моя претензия была лично к Гейлу. Даже когда разговор не касался меня, он все равно находил способ меня упомянуть. Он это отрицает, но все довольно просто проследить вплоть до моего звонка тем воскресным утром. Я не могу понять, почему это затянулось так надолго. Он мог бы позвонить мне и закопать топор войны. Мы оба «молотобойцы», и я не хочу вражды, но такие случаи этому не способствуют.