Читать книгу "Хроники Известного космоса - Лэрри Нивен"

– Сколько понадобится, столько и убедим. В крайнем случае они будут выбраны по жребию. Закон дозволяет подобный отбор при острой необходимости. Из сотен плавающих, которые приняли участие в ранних экспериментах ходячих, призванных доказать нашу разумность, и двадцать или тридцать из которых в результате умерли, почти все были выбраны таким образом.

– О… в самом деле? Никто и не догадался, – произнес Люк, и странное выражение его лица изумило Торренса.

Гарнер глядел почти с ужасом. Но речь об очень давнем событии. Почему он так шокирован?

– Что было, то было, – сказал Гарнер. – Много ли найдется настоящих добровольцев?

– Они все будут настоящими. Но вы хотите знать, сколько захотят полететь безо всякого жребия? От пятидесяти до ста, не более, из всех океанов.

– Хорошо. Надо развернуть мощную рекламную кампанию. Дельфинам придется внести свою долю в стоимость дельфиньего звездолета – просто для проформы. По сравнению с конечной ценой это чисто символическая сумма, но для вас она велика. Также надо будет внушить ходячим, что на планете, где нет дельфинов, и жить не стоит. Скажу лишь, что я уже в это верю.

– Благодарю вас. Благодарю от имени всех дельфинов. Примут ли плавающие участие в этой рекламе?

– Не прямо. Но нам понадобятся заявления знаменитых плавающих, вроде того, которого газеты называют Законником. Ты знаешь, кого я имею в виду?

– Да.

– Пойми, я просто фантазирую. Надо будет нанять консультанта по общественному мнению, пиар-агента, и поручить работу ему. И все это может оказаться бесполезным.

– Нельзя ли снизить стоимость отправки плавающих с помощью поля, замедляющего время? Поля доктора Янски?

Гарнер выглядел совершенно потрясенным. Торренс ухмыльнулся, обнаружив знакомую реакцию: «И это говорит дельфин?»

– Да, – сказал Гарнер, кивнув своим мыслям. – Правильно. Нам даже резервуары с водой не понадобятся. Экипаж из людей будет работать, а вы полежите замороженными, пока люди не найдут небольшое море для заселения, вроде Средиземного…

Разговор продолжался еще долго.

– …Итак, решено, – сказал Гарнер немало времени спустя. – Обсуди это с дельфинами, особенно с наделенными властью, но ничего не предпринимайте до моего возвращения. Я должен буду выбрать пиарщика. Хорошего пиарщика.

– Не хочется вам напоминать, но ведь есть вероятность, что вы не вернетесь?

– Проклятие! Я совершенно забыл. – Гарнер глянул на запястье. – Пропал мой отдых. Быстрее, Чарли, начинай о Гринберге. Каково твое мнение о нем?

– Боюсь, я предубежден. Он мне нравится, и я завидую его рукам. Он для меня совсем чужой. И в то же время не совсем, – ответил дельфин и нырнул на дно резервуара.

Торренс использовал паузу, чтобы прочистить горло. Он чувствовал себя так, словно наелся бритвенных лезвий.

– Он не чужой. Неправильно! – всплыв, выпустил пар Чарли. – Он думает очень похоже и несколько раз вступал в контакт со мной до того, как мы попробовали сделать это в обратную сторону. Он любит розыгрыши… Это очень приблизительно сказано, но другого слова мне не подобрать. Ларрри любит розыгрыши в дельфиньем стиле. Когда-то он выбрал несколько наших наиболее известных шуток, старых розыгрышей, которые мы считаем классическими, переделал их во что-то применимое для ходячего, а потом решил от них отказаться, поскольку мог угодить за это в тюрьму. Если он больше не боится тюрьмы, у него может появиться искушение их попробовать.

– Н-да.

– Вроде того, что я с плавающими еще не пробовал. По-английски это называется «гипнотизм».

– Я не понял, – произнес Торренс.

– Определяется как наведенное состояние мономании.

– А-а…

– Ларрри изучал его подробно и даже применял, у него получалось. На плавающего может не подействовать.

– Он это уже попробовал, – сказал Гарнер. – Еще что-нибудь?

– Гаррннрр, вы должны понять, что дельфиний буль-взз-и-и-и – не просто розыгрыш. Это способ взглянуть на мир. Подбрасывание разводного ключа в аппарат – иногда единственный способ добиться, чтобы его починили, заменили или изменили. Особенно если это правовой или социальный аппарат. Укусив дельфина за плавник в нужное время, можно добиться, чтобы этот дельфин изменил свое отношение к жизни, подчас в лучшую сторону. Ларри это понимает.

– И я хотел бы понять. Спасибо, Чарли, что уделили время.

– Неправильно! Неправильно! Это вам спасибо за ваше время!

Час до отлета. У Люка горло пересохло от разговоров. Минут пятнадцать он мог подремать, но вряд ли бы это помогло.

Он сидел в библиотеке Клуба струльдбругов и думал о Гринберге.

Почему Ларри превратился в пришельца? Ну, это просто. Имея два набора воспоминаний, он, естественно, предпочел ту личность, которая максимально выделяла его среди других. Но почему продолжает ее держаться? Он уже должен был уяснить, что Морской статуей не является и что прежде счастливо жил как Ларри Гринберг.

У него завидная жена, и она его любит. Если верить доктору Снайдеру, он был стрессоустойчив и хорошо адаптирован. Любил свою работу. Считал себя особенным.

А Морская статуя одна во всей Вселенной, последняя из своего рода, затерянная среди врагов. Гринберг-статуя также потерял свою способность к… – скажем, к телепатическому гипнозу.

Любой нормальный человек предпочел бы оказаться Гринбергом.

«Я должен признать, – подумал Гарнер, – что Гринберг не в состоянии думать как Гринберг, пока его сознание захвачено памятью Морской статуи. Он должен оставаться Морской статуей, чтобы вообще функционировать. Иначе он хотя бы попробовал перемениться обратно».

А загадочное презрение, проявленное им на допросе? «Не… э-э-э… рабом. Не человеком».

Возле уха звякнул робот. Гарнер повернулся и прочитал на груди официанта бегущую световую строку: «Вас просят немедленно позвонить мистеру Чарльзу Уотсону».

Чик Уотсон был толстяком с вислыми губами и расплющенным мясистым носом. Волосы у него были черные, жесткие, подстриженные ежиком; щеки и подбородок покрыты седеющей вечерней щетиной. Выглядел он совершенно безобидно. На его столе стоял большой экран, с огромной скоростью прокручивающий видеозапись. Даже среди тысячи людей вряд ли нашелся бы способный понять изображение.

Зазвучал зуммер. Чик погасил видео и переключился на телефон. Для толстяка он двигался быстро и точно.

– Слушаю.

– Сэр, звонит Лукас Гарнер. Хотите его увидеть?

– Сгораю от нетерпения.

Голос Чика Уотсона не соответствовал облику. Он был начальственный: низкий звучный бас.

Люк выглядел уставшим.

– Чик, ты искал меня?

– Да, Гарнер. Подумал, ты способен мне помочь в кое-каких вопросах.