Читать книгу "Во имя любви - Анна Кэмпбелл"

Пенелопа снова подняла глаза к балдахину у нее над головой. Теперь она не сможет смотреть на украшавших герб Ротермеров единорогов без воспоминания о том, как Кэмден взял ее впервые. Но Пен уже обрекла себя на титул герцогини Ротермер, так что единороги снова и снова будут напоминать ей о пережитом кошмаре.

– Кэм, тебе лучше уйти к себе. – Теперь, лежа рядом с мужем полностью обнаженная, Пенелопа ощущала себя ритуальной жертвой.

Тяжело вздохнув, Кэмден прикрыл глаза рукой. Может, устал и захотел вздремнуть? Или просто не хотел видеть свою жену? Едва подумав об этом, Пенелопа вдруг почувствовала странное жжение в тех местах, которые, как ей казалось, уже никогда не смогут ни на что реагировать. Причем жжение между ног становилось все сильнее. И к тому же она уже не испытывала прежнего дискомфорта. «Неужели занятия любовью всегда так неприятны?» – думала она.

– Ты в самом деле хочешь остаться одна? – пробурчал Кэм с усталостью в голосе. И куда только подевался страстный любовник? – Я уйду, Пен, если ты этого хочешь. Но мне ведь нужно все исправить, – а как я смогу сделать это, если сейчас уйду?

– Останься, если только нам не придется делать это снова, – произнесла Пен, отодвигаясь на край кровати.

– Тебе ничто не угрожает, – буркнул Кэм. Не убирая ладони от глаз, он другой рукой перехватил запястье жены.

Пенелопа напряглась, но муж крепко ее держал.

– Я не чувствую себя в безопасности, – прошептала она.

– Но прежде ты не боялась…

– То было… прежде, – со вздохом ответила Пен.

Тоже вздохнув, Кэмден убрал руку от лица и отпустил запястье жены. А она вдруг вспомнила выражение его лица после того, как он взял ее. Казалось, Кэм в тот момент был готов перерезать себе горло. Впрочем, он и до сих пор выглядел так, словно оставил последнюю надежду обрести счастье. И при мысли об этом сердце Пенелопы болезненно сжалось – ей захотелось хоть как-то его утешить.

Она с трудом подавила желание заключить мужа в объятия. Разве он попытался ее успокоить после того, как беспощадно использовал, а потом оставил неудовлетворенной?

– Я могу попросить прощения еще раз, Пен, – пробормотал Кэмден.

Избегая печального взгляда его нефритовых глаз, Пенелопа смотрела на собственные пальцы, нервно теребившие одеяло.

– Не надо.

В спальне воцарилась тишина, а потом Пен вдруг почувствовала, как прогнулся матрас, когда Кэм встал с постели. Она должна была бы обрадоваться его уходу, но вместо радости почувствовала разочарование – слишком уж быстро он сдался. Нет, конечно, она не хотела, чтобы он снова делал с ней… это. Но ей было бы приятно, если б он хотя бы попытался что-нибудь предпринять.

О Господи, как все запуталось! Ей хотелось продолжения, хотя это не имело никакого смысла. После того, что сделал Кэм, она вообще не должна была желать его видеть. Только подобное вряд ли удастся, ведь сегодня они стали мужем и женой.

Пенелопа злилась на себя почти так же сильно, как на Кэма.

Но это не помешало ей смотреть ему вслед, когда он направился к двери. Со спины он выглядел так же потрясающе, как и в анфас. Гордая посадка головы. Даже сейчас, когда его гордость была уязвлена тем обстоятельством, что он не смог удовлетворить собственную жену. Широкие сильные плечи. Прямая мускулистая спина. И упругие полушария ягодиц…

Как и у Пен, на его теле все еще виднелись отметины – заживающие синяки, ссадины и багровый шрам на ребрах. Весь гнев ее куда-то улетучился (впрочем, разочарование осталось). Ведь что бы ни произошло сегодня ночью, Кэм едва не погиб, спасая ее.

Пен ожидала, что муж удалится в свои покои, но вместо этого он свернул в роскошную ванную комнату. «Неужели нельзя помыться в собственной комнате?» – подумала Пенелопа с некоторым раздражением.

Вскоре Кэмден появился в дверях с тазом и полотенцем в руках. Еще одно полотенце было обмотано вокруг его бедер. Придвинув к кровати небольшой столик из красного дерева, Кэм поставил на него таз. Затем развернулся, подобрал с пола свой бархатный халат и накинул его на плечи.

– Ложись, – тихо произнес он.

– Зачем? – спросила Пен, глядя на мужа с подозрением.

– Я хочу, чтобы тебе стало немного лучше.

С языка Пен едва не сорвалось язвительное замечание о том, что он, оставив ее одну, справился бы с этой задачей гораздо лучше. Только вот она солгала бы самой себе, если бы так сказала. Теперь, когда дискомфорт прошел, она чувствовала себя ужасно одинокой – готовой вот-вот расплакаться и отчаянно нуждающейся в ласке. Пусть даже ласка эта будет исходить от мужчины, причинившего ей боль.

Осторожно высвободив из пальцев жены покрывало, Кэмден откинул его в сторону, обнажив ее наготу. Сегодня Пен уже не раз проклинала собственную глупость. И вот теперь она вновь мысленно осыпала себя проклятьями за то, что не нашла свежую сорочку, пока муж находился в ванной. Она вела себя как дурочка. Причем – весьма бесстыдная.

– Оставь меня, – попросила Пен, тщетно пытаясь прикрыться.

– Поверь, это поможет. – Кэмден помолчал, и она вдруг поняла, что он ужасно устал вновь и вновь убеждать ее в своих добрых намерениях. – Пен, обещаю, я просто помогу тебе омыться.

Ей ужасно хотелось свернуться клубочком, чтобы укрыться от испытующего взгляда Кэмдена. Однако что-то в выражении его лица говорило о том, что если она так поступит, то очень его обидит. Как обидела, сказав, что больше не чувствует себя в безопасности.

Коротко кивнув, Пенелопа сказала:

– Ладно, хорошо. – И вытянулась на кровати.

А Кэмден, смочив и отжав полотенце, поднес его к ее животу. Но не успел он до нее дотронуться, как Пен схватила его за руку.

– Только это не значит, что я тебя простила, – заявила она.

Тут взгляды их встретились, и Пенелопа прочитала в глазах мужа глубокое раскаяние. Но, увы, раскаяние, по мнению Пен, не являлось основой крепкого брака.

– Дорогая, позволь мне сделать это. – Кэм явно не собирался отступать. – Пожалуйста, позволь.

Пен с неохотой выпустила руку мужа, и тот расценил это как позволение продолжать. Очень осторожно Кэмден принялся обтирать жену, начав с рук и шеи. Причем морщился каждый раз, касаясь уже начинавших желтеть синяков.

Пен знала, что ей не следовало реагировать на прикосновения мужа, но все же ее кожу приятно покалывало в тех местах, где теплая влажная ткань смывала пот. И ей действительно становилось лучше.

Когда же руки Кэмдена спустились к ее талии, Пенелопа насторожилась. А когда муж коснулся ее груди, стала дышать тяжело и прерывисто. И вдруг почувствовала, что от его осторожных движений ее соски отвердели – как если бы он их поцеловал. Но Пен не доверяла своему непредсказуемому телу, реакция которого вызывала головокружение – словно она выпила слишком много вина.