Читать книгу "Бесшабашный - Корнелия Функе"

— Но почему?

— Обещай, или я не стану ничего делать.

Пруд давно уже скрылся где-то за стрижеными кустами, а Джекоб все еще слышал ее голос.

— Обещай!

Снова и снова.

КУНСТКАМЕРЫ ИМПЕРАТРИЦЫ

Приведи его ко мне. Легко сказать. Но как? Джекоб битый час простоял за конюшнями, что протянулись между дворцом и парком, не спуская глаз с окон северного крыла. Там все еще горел свет — тусклое мерцание свечей, которое так приятно глазам гоилов, — и однажды ему показалось, что он увидел короля: стоя у окна, тот смотрел в темные кущи сада. Ждал свою возлюбленную. Накануне собственной свадьбы.

Приведи его ко мне. Но как?

Ответ Джекобу подсказала детская игрушка. Перепачканный грязью мячик, завалявшийся между ведрами, из которых конюхи поят лошадей. Ну конечно, Джекоб! Золотой мяч!

Три года назад он продал императрице эту чудо-игрушку. Одно из любимых ее сокровищ, волшебный мяч хранился теперь в ее кунсткамерах. Только вот во дворец Джекоба уже ни один часовой не пропустит, а слизь-невидимку у него отобрали гоилы.

Еще час он убил, чтобы найти улитку, которая дает такую слизь. Императорские садовники нещадно их давили, но в конце концов Джекоб отыскал сразу двух под замшелым выступом каменного колодца. По счастью, раковины их были уже различимы, однако слизь подействовала, как только он помазал ею у себя под носом. Слизи, правда, оказалось немного, но часа на два должно хватить.

Перед крыльцом черного входа для слуг и поставщиков, прислонясь к стенке, дежурил лишь один часовой, и Джекоб проскользнул мимо, так и не потревожив его полудрему.

В дворцовых кухнях и прачечных работа кипела даже ночью, одна из служанок, еле живая от усталости девка, испуганно остановилась, когда Джекоб ненароком коснулся ее невидимым плечом. Но уже вскоре он добрался до лестниц, что надменно возносились из мира прислуги в мир господ. Он чувствовал, как понемногу немеет кожа, ведь он пользовался слизью всего несколько дней назад, но, по счастью, руки-ноги пока не отнимались.

Кунсткамеры располагались в южном крыле, самой новой части дворца. Шесть залов, в которых они теперь размещались, были отделаны лазуритом, ибо этот камень, по слухам, ослаблял волшебное действие выставленных экспонатов. Императорское семейство искони имело пристрастие к чудодейственным предметам и прилагало немалые усилия, чтобы завладеть как можно большим их количеством. Но лишь отец нынешней императрицы положил конец анархии, издав указ, согласно которому обо всех магических предметах, животных и людских существах следовало уведомлять власти, ставя оные чудеса на учет. В самом деле, как прикажете править миром, в котором вчерашний нищий, отыскав золотое дерево, наутро объявляет себя бароном, а говорящие звери в лесных чащобах нашептывают простолюдинам всякую крамолу. Снотворные розы и провидящие зеркала в нехороших руках тоже могут натворить немало бед.

Возле позолоченных дверей часовых не было. Двери эти еще дед императрицы заказал златокузнецу, который обучался своему ремеслу у ведьмы. В деревья, раскинувшие золотые кроны по всему дверному полотнищу, были врезаны ветви настоящей ведьминой березы, которые пронзали всякого, кто попытался бы открыть двери, не зная их секрета.

Стоило коснуться дверной ручки, эти ветви выскакивали из своих гнезд, как копья, причем метили, как и в Черном Лесу, первым делом в глаза.

Но Джекобу-то секрет дверей был известен. Он подошел к ним вплотную, но не дотрагиваясь до ручек. Среди золотых листьев кузнец спрятал неприметного золотого воробушка. Стоило Джекобу на него дохнуть, и золотые перышки окрасились пестроцветьем живой птицы, после чего двери, словно распахнутые порывом ветра, услужливо раскрылись сами собой.

Кунсткамеры Аустрийской империи.

Первый зал по большей части занимали волшебные существа, добытые членами императорской семьи на охоте. Проходя мимо застекленных витрин, где, хранимые от пыли и моли, стояли всевозможные чучела, Джекоб, казалось, ощущал на себе их неотрывные остекленелые взгляды. Единорог. Летучие зайцы. Бурый волк. Человек-лебедь. Золотой ворон. Говорящие кони. Разумеется, была здесь и лисица. Отнюдь не такая изящная, как Лиса, и все равно Джекоб не посмел встретиться с ней взглядом.

Во второй кунсткамере были представлены атрибуты ведьмовства. Здесь не делалось никаких различий между ведьмами-знахарками и ведьмами-людоедками. Ножи для разделки человечины красовались рядом с иглами, укол которых заживляет раны, и совиными перьями, что возвращают слепцам зрение. Имелись тут и два помела, на которых ведьмы летают быстрее и выше птиц, и сладости со стен пряничных домов, хозяйки которых так любят полакомиться нежным детским мяском.

В витринах третьей кунсткамеры поблескивала чешуя нимф, русалок и водяных. Положенная под язык, такая чешуйка помогала глубже нырять и дольше находиться под водой. Но были здесь и чешуи драконов всех размеров и форм. Если верить слухам, чуть ли не во всех уголках зазеркального мира еще оставались живые особи, но сам Джекоб лишь однажды краем глаза видел промелькнувшую в небе тень, подозрительно смахивавшую на драконью. Одну из стен зала целиком занимала витрина, где, вытянувшись во всю длину, лежала мумия красного дракона. Размеры ее впечатляли, однако поговаривали, что это всего лишь муляж, искусно изготовленный по приказу прадеда императрицы из шкур обычных животных.

Джекобу некогда было любоваться ни дохлым драконом, ни ведьмиными метлами. Мяч, который он разыскивал, обнаружился в одной из витрин четвертого зала. Величиною не больше куриного яйца, он красовался на подушечке черного бархата. Джекоб нашел его в пещере водяного, когда освобождал похищенную дочку булочника. Приложенное к экспонату описание весьма походило на сказку о Золотом мяче, хорошо известную по ту сторону зеркала:

Первоначально любимая игрушка младшей дочери Леопольда Добродушного, с помощью которой она нашла своего жениха (впоследствии короля Венцислава Второго) и избавила его от колдовского заклятия в образе лягушки.

Но это была еще не вся правда. На самом деле мяч был западней. Всякий, кто его ловил, немедленно оказывался внутри и мог выбраться из заточения только после того, как кто-то снаружи тщательно протрет его золотую оболочку.

Джекоб взломал витрину ножом, испытав на миг большое искушение прихватить еще несколько вещиц, дабы пополнить свой сундук в каморке у Хануты, однако оставил эту мысль, понимая: пропажи одного только мяча уже вполне достаточно, чтобы не на шутку разгневать ее величество. К тому же, едва он сунул мяч в карман плаща, в первом зале неожиданно вспыхнули газовые лампы. Заметив, что сам он уже становится видимым, Джекоб юркнул за витрину, где сиротливо кособочился изрядно стоптанный сапог-скороход саламандровой кожи, который Ханута в свое время продал еще отцу императрицы (найти к нему пару он так и не смог). Звук шагов гулко разносился по залам, потом Джекоб услышал, как кто-то возится с замком витрины. Но увидеть ночного гостя он из своего укрытия не мог, а выйти не решался, опасаясь выдать свое присутствие. Кем бы ни был ночной посетитель, оставался он в кунсткамерах недолго. Свет погас, тяжелые двери захлопнулись, и Джекоб снова остался в кромешной тьме один.