Читать книгу "Искусство убивать. Расследует миссис Кристи - Эндрю Уилсон"

– «Генрих Шестой», часть третья? – пробормотала Уна, хлюпая носом.

– О! Я не ожидал, что…

– Что я довольно образованна? В школе говорили, что я способная. Мне назначили именную стипендию в Бедфордском колледже, но после смерти отца учение не шло мне в голову, и я бросила университет. Потеря отца повлияла на меня во многих отношениях. Боюсь, я никогда не оправлюсь от горя. Простите, я снова о своем. Сейчас не время для этого.

Она встала, чтобы уйти, но Кёрс опять положил руку ей на плечо:

– У меня есть план, который может успокоить вас и послужить заменой тоника.

– Правда? – отозвалась Уна, несколько оживившись.

– Я опробовал его на двух-трех пациентах, и они говорили, что это в какой-то степени помогло им, уменьшило боль их утраты. К тому же они в свою очередь очень любезно помогли мне, потому что это связано с темой диссертации, которую я пишу. Может быть, и вы… но нет, сейчас совсем неподходящий момент для этого. Простите, что я об этом заговорил.

– Если я могу что-то сделать…

– Мы, англичане, выживаем благодаря своей сдержанности в проявлении чувств, вы не находите? Сила и стойкость перед лицом тяжких испытаний – вот наше кредо. И это замечательно для людей сильных, волевых, но что делать тем, кто со страхом встречает каждый рассвет? Никогда еще я не понимал их так хорошо, как сейчас. Бедная Флора.

– Чем я могу помочь вам?

– Как я уже сказал, я разрабатываю метод лечения пациентов, переживающих утрату, – таких, как вы. Теперь и меня постигло горе. Вместо того чтобы гнать от себя черные мысли и сдерживать свои чувства, я предлагаю, наоборот, сосредоточиться на потере, признать ее и дать волю эмоциям. В Британии такой метод не принят – я читал о нем в работах коллег с Континента, и, откровенно говоря, некоторые пациенты находят его слишком болезненным. Но именно по этой причине он эффективен.

– Я не вполне понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

– Я подумал, нельзя ли проверить на вас этот метод. Смерть вашего отца сильно подействовала на вас, но я надеюсь, что, дав волю своим эмоциям, вы почувствуете себя лучше.

– А каким образом происходит лечение? Надо принимать какое-то лекарство?

– Нет, никаких лекарств. Я просто сделаю так, что вы столкнетесь с вещами, которых избегаете.

– Я не могла заставить себя посетить могилу отца в Суонидже. Вы имеете в виду что-то подобное?

– Совершенно верно. И как раз с этого мы могли бы начать. Если вы не против, мы могли бы съездить в Дорсет.

– А как же ваша жена? Ведь…

– Полицейские говорят, что в данный момент нет необходимости в моем присутствии. Конечно, будут проводить аутопсию, но не раньше середины следующей недели.

– Не знаю… Я как-то не готова к этому.

– Если вы пока не уверены, что хотите подвергнуться испытанию, я вполне могу понять это. Вам ведь надо распутывать эту историю с исчезновением миссис Кристи. Я собирался рассказать вам то, что знаю об этом, по пути в Дорсет. Но если вы не хотите ехать, то…

– Впрочем, идея превосходная, – перебила Уна, хотя совсем не была в этом уверена. – Как раз то, что мне нужно. Я понимаю, что это будет очень полезно для меня.

– Отлично. Завтра утром у меня есть кое-какие дела, а после полудня я жду вас. Договорились?

Глава 28

– Спасибо, до свидания, – сказала я, закрывая дверь за последним полицейским.

Вот наказание! Я надеялась, что все-таки успею. Побежав на кухню, я схватила большую кастрюлю с несколькими пинтами остывшего соляного раствора и, стараясь не расплескать его, быстро поднялась по лестнице. Задыхаясь, я вбежала в спальню. Руки у меня тряслись. Если Флора и была еще жива, ей оставалось всего несколько минут. Кожа ее была белой и холодной, как мраморный могильный памятник.

Взяв сумку, я вытащила коричневую трубку, смазала ее конец большим количеством сливочного масла и, открыв рот Флоры, протолкнула трубку ей в горло. Я знала по опыту, что трубки в восемнадцать дюймов достаточно, чтобы добраться до желудка. Положив Флору ничком, головой на край кровати, я стала с помощью воронки заливать ей в желудок раствор. Закачав первую пинту, я опустила трубку в приготовленное ведро, и из нее полилась вода вместе с содержимым желудка. Я повторила эту процедуру несколько раз, пока жидкость не стала прозрачной.

– Ну же, Флора, оживайте, – нетерпеливо пробормотала я.

Сжав ее руку, я пыталась внушить ей волю к жизни. Но Флора не реагировала. Я прочитала молитву за нас обеих. Как ни трудно, почти невозможно, было признаться в этом самой себе, я совершила убийство. Я не могла до конца осознать всю тяжесть своего преступления. Какой я была глупой, думая, что описание убийства может быть развлечением! В некоторых своих сочинениях я относилась к убийству легкомысленно, но теперь я почувствовала его истинную природу и поняла, что оно может бросить тень на всю дальнейшую жизнь человека, отравить и разрушить ее. Мне казалось, что это я сама приняла яд; внутри меня образовалась темнота, которая грозила поглотить мою душу.

Если бы полицейские не отняли у меня столько времени! Они замучили меня самыми разными вопросами – о том, как мы подружились с Флорой, о ее болезни (в отношении которой мне пришлось сознаться в полной неосведомленности) и, разумеется, о лечащем враче Флоры. Последний вопрос вызвал у меня панику. Если бы полицейские пригласили компетентного медика, он обнаружил бы в лежащем перед ним теле женщины не только признаки жизни, но и следы отравления. Поэтому я сказала полицейским, что за Флорой наблюдал ее муж. Если бы полиция связалась с Кёрсом, он наверняка понял бы, почему я это выдумала. К счастью, мой ответ удовлетворил как полицейских, так и доктора Максвелла, который, похоже, нуждался в привычной ежедневной порции спиртного. Уходя, полицейские сказали, что зайдут еще раз на следующей неделе, и выразили надежду, что им удастся связаться с мужем относительно необходимых формальностей. А также, по всей вероятности, придется произвести аутопсию, добавили они.

Глядя на безжизненное, но не утратившее своей красоты тело Флоры, я не могла представить, что скальпель патологоанатома будет уродовать его. Что я натворила? Соляного раствора осталась всего какая-нибудь пинта. Я влила его в трубку и опять опустила ее конец в ведро. Из трубки полилась абсолютно чистая вода, а затем Флора издала страшный стон, исходивший откуда-то из глубины ее тела, грудь стала подниматься и опадать, веки затрепетали. Я быстро вытащила трубку из горла и спрятала ее подальше вместе с ведром, чтобы они не вызывали у Флоры неприятных мыслей. Она хотела что-то сказать, но не могла произнести ни слова.

– Вы все-таки вернулись к жизни, – с трудом проговорила я сквозь рыдания. – Я уж думала, что ничего не выйдет и уже слишком поздно. О Флора…

Мне хотелось обнять ее, но я знала, что она еще слишком слаба и, возможно, испытывает боль. Нам многое предстояло сделать, а времени у нас было мало.