Читать книгу "Чао, Вьетнам - Эльдар Саттаров"

Но Холловей его не слушал. Отыскав большим пальцем паховую вену по пульсу, он воткнул в нее иглу, поморщившись от боли, взял контроль и начал медленно вводить наркотик. Закончив, он так и застыл в той же позе. Берне в это время чуть ли не плакал, закапав кровью белую простыню и не находя вену с пятого раза, истыкав обе руки и проколов несколько сосудов. Доступных вен уже не было. Ему до смерти не хотелось, чтобы полдозы опять угодило под кожу. Раствор в его шприце уже окрасился в цвет его крови. Как можно вежливее он обратился к Холловею, попросив уколоть его в шею. Холловей, словно очнувшись, нехотя натянул трусы, штаны и подошел к Бернсу Капрал встал на колени, зажал нос и, сделав глубокий вдох, задержал дыхание. Холловей со сноровкой заправского медбрата легким движением почти параллельно коже ввел иглу в толстую, набухшую вену на шее капрала и нажал на поршень. Не вынимая иглы, он сполоснул шприц кровью из той же вены. Раскрасневшийся Берне потихоньку выдохнул и, зажав ранку, что-то промычал, возможно в знак благодарности. Холловей, не слыша его, свернул косяк с едким лаосским гашишем и задумчиво закурил его.

В этот же самый момент группы вьетнамских солдат из полка Хайфонца, просочившиеся на базу К-9 по трое-пятеро, потихоньку продвигались вглубь ее территории. В течение получаса, пока остальные артиллеристы с базы, почесываясь, продирали глаза, шаря по тумбочкам в поисках заначек с утренними дозами, шприцов, свечей, ложек и фольги, пятьдесят вьетнамских солдат, вооруженных автоматами, бутылками с зажигательной смесью и гранатами, беспрепятственно отыскали все склады боеприпасов и гаубицы, в соответствии с пометками на своих картах, и заняли боевые позиции. Как только прозвучал первый залп минометного огня по бункерам американской базы снаружи, они устремились в атаку на огневые точки противника, закидывая их гранатами и «коктейлями Молотова». Разыгралась целая мистерия взрывов, дыма и огня, до которой, впрочем, большинству американцев не было никакого дела. К тому времени, когда все артиллеристы наконец укололись и смогли экипироваться для контратаки, вьетнамцы уже бесследно скрылись в джунглях, не понеся никаких потерь. Весь боевой потенциал базы был уничтожен или выведен из строя.

Командир базы, огромный черный детина, тряся автоматической винтовкой М-16 в сторону джунглей, заверещал тонким голоском: «Ублюдки! Сволочи! Что вы сделали с моей базой, чертовы гуки!» Потом он развернулся к своим солдатам и, едва не плача, крикнул им: «Ну чего вы остолбенели, олухи? Снаряжайтесь в погоню – мы должны найти и уничтожить врага». После этого он отошел к кустарнику, чтобы отлить. Солдаты обменялись многозначительными взглядами. Преследование противника по джунглям подразумевало верную смерть от пули или на острых кольях бамбука в тигровых ловушках, а умирать пока не хотелось. Ведь жизнь была так прекрасна после утренней дозы. Прочитав в глазах друг у друга одну и ту же мысль, солдаты почти одновременно кивнули головами и присели на корточки в круг. Холловей бросил на землю плашмя свою финку и крутанул ее, на манер игры «в бутылочку». Острие клинка остановилось напротив Бернса. Капрал тяжело вздохнул, встал и отцепил от пояса осколочную гранату. Остальные солдаты мигом вскочили и побежали прочь от этого места.

Командир тем временем сосредоточенно стоял над кустами с расстегнутой ширинкой, пытаясь выдоить свой переполненный мочевой пузырь. Его концентрации ничто не мешало, но у него никак не получалось помочиться из-за воздействия наркотиков. Внезапно он осознал, что гробовая тишина за его спиной вдруг взорвалась тяжелым топотом ног целого отряда. С ужасом обернувшись, он успел увидеть только фигуру Бернса, размахнувшегося в его сторону, зажав что-то в правой руке, и успел тоненько выкрикнуть: «Ублюдки!», как вдруг свет погас, и его штаны самопроизвольно и обильно увлажнились. Берне встал из-за укрытия, оглядел разбросанные по служебной территории части командирского тела, почесал лицо и самодовольно сплюнул, сознавая, что помимо обязанности бросить гранату жребий неожиданно принес ему командование над отрядом и карьерный рост. «Надо бы избежать его судьбы», – озабоченно прикинул он в голове свои дальнейшие действия.

Так или примерно так, постепенно сдавая базу за базой, жертвуя гарнизоном за гарнизоном, американские войска продолжали откатываться на юг. Тем временем Линдон Джонсон практически умыл руки, заявив, что не будет баллотироваться на второй срок.

8

Именно в те дни я совершил большую глупость, напрямую обратившись в посольство ДРВ с просьбой призвать меня на передовую. Письмо было перехвачено КГБ, и мне было сделано настолько серьезное предупреждение, что с тех пор я больше никогда не предпринимал подобных попыток. Новый президент Никсон, твердолобый республиканец и антикоммунист, разумеется, не собирался мириться со сложившимся статус-кво, о чем он без всякой деликатности, не стесняясь в выражениях, уведомил Абрамса. Американские солдаты вновь нехотя покатились в контрнаступление, пересекли на юге государственные границы и вторглись сначала в Камбоджу, потом в пределы Лаоса. План был разрушить максимальное количество перевалочных пунктов логистической системы снабжения вьетнамской армии с многочисленными арсеналами и складами боеприпасов, размещенными вдоль Тропы Хошимина. На Девятом шоссе они лоб в лоб столкнулись с «Железной дивизией», поддерживаемой легендарными советскими «тридцатьчетверками». Танки Т-34 прокладывали теперь путь на Сайгон так же лихо, как в свое время на Берлин. Завязались упорные бои, в ходе которых зенитками коммунистов было сбито свыше ста американских вертолетов. «Полет валькирий», под который, подобно германским нацистам, вылетали в бой американцы, то и дело внезапно захлебывался и тонул в вое ракет и реактивных снарядов. Наступление было успешно отбито. Тропа Хошимина продолжала функционировать в обычном режиме.

В Страстную пятницу генерал Зиап вновь выдвинул из Лаоса и Камбоджи свои войска на штурм Центрального и Южного Вьетнама. 308-я «Железная» и 304-я дивизии выбили врага из Куанчи, освободив этот город, расположенный на самых подступах к Хюэ, древней императорской столице Вьетнама. Завязались ожесточенные бои за Хюэ. Они протекали с переменным успехом. Хайфонец безжалостно гнал своих солдат в атаку, особенно когда шел дождь. Он заметил, что число тактических налетов авиации и вертолетов снижается при дурной погоде, и они теряют в эффективности. Поэтому он стремился отвоевать как можно больше территории, пядь за пядью, именно под покровом субтропического дождя. На подступах к городу, когда к авианалетам присоединилась судовая артиллерия с моря, пришлось отступить. Хайфонец, благодаря простым арифметическим расчетам, хорошо знал, сколько именно людей он может позволить себе потерять, а сколько уже нет. Отступали на голодный желудок – скудное тыловое снабжение беспрерывно нарушалось авиацией врага, не жалевшей боеприпасов.

То же самое происходило на Центральном и Южном фронтах, где слетевшиеся над головами вьетнамских солдат сотни «Небесных крепостей Б-52» превратили сражение между равными силами в сущий напалмовый ад. Поля боя по всей стране превратились в одну сплошную область смерти. Живые факелы метались среди горящих танков с жуткими стонами. После того как очередная атака вьетнамских T-S4 на административный центр Контум была отбита благодаря интенсивной бомбежке, в самом центре этого города, напротив главной аптеки, резко затормозила, поднимая клубы рыжеватой пыли, целая колонна джипов, оборудованных переносными ракетными комплексами. Из джипов вылезли солдаты с автоматическим оружием, немедленно взявшие аптеку в оцепление. Холловей и Берне вальяжно прошествовали сквозь оцепление и ввалились внутрь с М-16 наперевес. Аптекарь в белом халате, отвешивавший корень женьшеня какому-то местному старичку, поднялся с места и поправил очки на носу. Берне козырнул: