Читать книгу "Безнаказанное преступление. Сестры Лакруа - Жорж Сименон"

— У меня нет лихорадки, правда, доктор? — спросила она.

Доктор Жюль, которого беспокоило отсутствие высокой температуры, ответил с наигранным весельем:

— Конечно, дитя мое! Я уверен, что это не опасно и через несколько дней вы встанете…

Женевьева улыбалась, ибо прекрасно знала, что он говорил неправду. Она улыбалась доктору, когда он щупал ее лоб, чтобы дать себе передышку. Улыбка исчезла с ее губ только тогда, когда мать и доктор вышли за дверь и стали шушукаться.

Комната Женевьевы была самой маленькой в доме, но в ней, в отличие от большинства других комнат, были светлые стены, обклеенные обоями, имитировавшими ткань Жуи. Над камином из черного мрамора в золотисто-черной овальной рамке висела старинная картина, портрет женщины с зачесанными назад волосами, в жестком корсете, с манишкой, плотно обхватывавшей шею.

Этой женщине на вид было не более двадцати пяти лет. У нее были тонкие черты лица, намного тоньше, чем у матери Женевьевы и даже самой Женевьевы. В альбоме хранился другой портрет этой женщины, запечатлевший ее в костюме амазонки.

Это была прабабка Женевьевы. Некогда она занимала эту же комнату и здесь же умерла, совсем молодой, дав жизнь своему первенцу.

— …Так лучше для вашего, да и для моего спокойствия, — подвел итог доктор Жюль, предложивший позвать специалиста для консультации.

Доктор взял чемоданчик и надел котелок. Он спускался по лестнице вслед за Матильдой, останавливаясь через каждые две-три ступеньки, чтобы продолжить разговор.

Было слышно, как перед дверью затормозила машина, а затем раздался пронзительный гудок клаксона. Элиза пошла открывать, впустив в коридор человека, похожего на великана, в охотничьем костюме и бесформенной кепке.

— До свидания, доктор… Спасибо, что пришли.

Было десять часов утра. Мимоходом Матильда бросила украдкой взгляд на Нику, одного из самых крупных арендаторов семьи.

— Моя сестра сейчас вас примет…

— Знаю!

Но она напрасно пристально смотрела на кепку мужчины. Тот не испытывал ни малейшего стеснения и не собирался снимать головной убор. Элиза вновь спустилась и объявила:

— Мадам вас примет через несколько минут…

Мужчину не пригласили сесть. Его не ввели в комнату, а просто оставили в одиночестве стоять в холодном мрачном коридоре.

Когда мать снова вошла в комнату Женевьевы, та спросила:

— Жак пошел в контору?

— Да, как обычно!

— Папа наверху?

— Да.

— Кто звонил?

— Арендатор, приехавший к твоей тетке.

Как и все больные, Женевьева жадно интересовалась всем, что происходило за дверью ее комнаты.

— Когда придет доктор?

Матильда наводила в комнате Женевьевы порядок. В это время в своей спальне Польдина тщательно одевалась. Она надела, словно собиралась идти в гости, шелковое платье, к которому приколола камею в золотой оправе. Затем она неспешно вошла в кабинет, где возле стены стоял высокий черный пюпитр, перенесенный сюда из бывшей конторы нотариуса. На пюпитре лежала большая регистрационная книга. Только Польдина имела право делать в этой книге записи, расставлять по колонкам цифры.

Прежде чем позвонить, она внимательно осмотрела комнату, отодвинула кресло, обитое ковровой тканью, поправила искусственные цветы, стоявшие в вазе, и наконец велела Элизе:

— Пусть Нику поднимается.

Едва Нику вошел, как в соседней комнате Женевьева прошептала:

— Мать, ты уже уходишь?

— Тише!.. Я вернусь…

Матильда осталась стоять на лестничной площадке, прижавшись щекой к двери кабинета. Она слышала, как ее сестра беззаботно сказала:

— Присаживайтесь, прошу вас. Если кепка вам мешает, вы можете отдать ее служанке…

В доме знали, что он нарочно не снимал кепку и всегда приходил в забрызганных грязью сапогах, хотя в праздничные дни был одет опрятно. Это был не случайный визит, а, вероятно, пятидесятый эпизод ожесточенной борьбы, которая длилась уже много лет.

Хитрый, насмешливый, он сидел, не говоря ни слова, раскачиваясь на стуле, словно медведь, и смотрел на старшую Лакруа глазами, горевшими отвагой, свойственной простолюдинам.

— Я попросила вас приехать… — начала Польдина.

— О! Не стоит переживать. На машине я быстро добрался…

— Вы видели, что судебный пристав составил протокол…

— Он констатировал, что я отказываюсь платить. Это правда! Но я пригласил другого судебного пристава, зафиксировавшего ущерб…

Лежа в кровати, Женевьева едва различала тихие голоса. Матильда же ловила каждую фразу и могла предугадать каждую реплику.

Все имущество Лакруа состояло из домов и земель. Среди всего прочего они владели в пригороде целой улицей строений для рабочих, похожих друг на друга как две капли воды, что наводило на мысль о казарме. Они владели также фермами. Нику арендовал ферму Шартрен, самую большую, лучшую ферму. Срок аренды истекал только через одиннадцать или двенадцать лет.

— Если живешь в деревне, это не значит, что ты глупее других, понимаете? — говорил Нику. — Возможно, вы могли бы «поладить» со стариками, но со мной…

Существовало даже целое досье Шартрена, досье, в котором лежали документы со штампами и марками. Польдине, которая сама составляла договор аренды со сладострастной скрупулезностью, удалось включить в договор с Нику пункт, гласивший, что ремонт кровли должен производиться за счет арендатора.

Это произошло тогда, когда Нику, простой работник на ферме Шартрена, из гордости стремился все делать на свои деньги. Но через год он потребовал провести ремонтные работы, поскольку крыша гумна провалилась.

Все дни напролет Польдина изучала этот вопрос. И теперь, поскольку переговоры зашли в тупик, на срочный ремонт требовалось истратить не менее шестидесяти тысяч франков.

— Вы знакомы с мэтром Бошаром? — спросил ликовавший крестьянин. — Так вот, вам придется иметь дело с ним, поскольку я его нанял как адвоката…

— В таком случае ему надо просто обратиться к мэтру Криспену, моему нотариусу…

Стоя на лестничной площадке, Матильда сохраняла спокойствие и хладнокровие, словно человек, выполнявший свои повседневные обязанности. Она знала, что Нику хотел купить Шартрен, а Польдина не собиралась продавать ферму. Она знала также, что они были на ножах.

— Вы заставили меня подписать, это правда. Но мой адвокат утверждает, что моя подпись недействительна, поскольку закон…

Леопольдина вздрогнула. Матильда вздрогнула. Женевьева, лежавшая в кровати, прислушалась. На улице раздался привычный сигнал маленького автомобиля Софи.

Девушка удивилась, увидев перед дверью большую серую машину, остановилась позади нее, постучала условным сигналом в дверь и спросила Элизу: