Читать книгу "Севастопольский вальс - Александр Харников"

Он не отводил глаз от меня, прикидывая, пожать мне руку или, как положено воспитанному человеку, поцеловать ее. Бедняга – у него наступил полный разрыв шаблонов. Я читала о генерале Хрулёве и была рада познакомиться с этим замечательным человеком, который в нашей истории прославил свое имя во время обороны Севастополя.

– Здравия желаем, ваше превосходительство, – немного вразнобой гаркнули мы.

– Ваше превосходительство, – снова вступил в разговор ротмистр, – подпоручик Широкина – военный журналист. Но она, помимо всего прочего, меткий стрелок. Во время недавних столкновений с мятежными поляками она собственноручно застрелила пятерых разбойников. Сам государь распорядился удовлетворить ее прошение о принятии на службу и пожаловал ей чин подпоручика. А за смелость, проявленную в деле против мятежников, он наградил Марию Ивановну орденом Святой Анны 4-й степени. Государь лично желает вручить его подпоручику Широкиной, прикрепив к кортику «За храбрость».

– Мятежные поляки, говорите… – генерал озабоченно потер бритый подбородок. – Как же, как же… Мне довелось сразиться с ними в 1831 году, когда я был еще молодым поручиком в отряде генерала Крейца. Значит, пятерых застрелила? Ай да мадемуазель…

– Мадам, ваше превосходительство, – поправила я генерала.

– Мадам? – При этих словах лицо Хрулёва немного погрустнело, хотя он, как я слышала, был женат. – Простите… И позвольте выразить вам свое восхищение!

– Степан Александрович, – ротмистр Шеншин попытался вернуть разговор в служебное русло, – как хорошо, что я вас здесь встретил. Мы направляемся в Крым, где мне срочно нужно будет увидеть князя Меншикова, адмирала Нахимова и князя Васильчикова. У меня для них личные послания от его императорского величества.

– Да, друг мой, они сейчас все в Севастополе, – сказал Хрулёв. – Моя же задача – собрать воедино выделенные князем Горчаковым батальоны Тобольского и Одесского полков, вернувшиеся с Дуная, и следовать с ними к Перекопу, а далее – к Севастополю. Вы, наверное, уже слышали, что англо-французская армада, состоящая из более четырех сотен кораблей, проследовала к Евпатории, где начала высадку сухопутных войск. Не удивлюсь, если узнаю, что после окончательной выгрузки людей, лошадей и военного снаряжения они начнут марш на Севастополь. Так что по морю нам туда уже не попасть. Черноморский флот из-за явного превосходства неприятеля укрылся в Севастопольской бухте под защиту береговых батарей.

– Господин генерал, разрешите обратиться, – неожиданно вступил в разговор капитан Сан-Хуан.

– Разрешаю, – ответил Хрулёв, судя по тону, весьма удивленный столь необычной формой обращения к нему странного офицера.

– Дело в том, что у нас есть катер, способный прорваться в Севастополь через вражеский флот, а в случае надобности – отбиться от не в меру ретивых кораблей неприятеля. Господин ротмистр и кое-кто из наших людей сможет таким образом добраться до Севастополя за пять-шесть часов.

Хрулёв задумался, а потом неожиданно спросил:

– Господин капитан, скажите, а не принадлежите ли вы к той таинственной эскадре, известия о которой добрались недавно до нашей глуши? Той самой, которая разгромила супостата на Балтике, как на море, так и на суше.

Хулиович хищно осклабился:

– Да, мы имеем честь принадлежать к той эскадре, ваше превосходительство.

– Тогда мне все ясно, – кивнул Хрулёв, – и почему у вас в офицерах женщина, и что у вас за странная форма, и необычные манеры, уж извините. Ну что ж, господа, очень рад был с вами познакомиться. Сейчас мои орлы переправятся через Днепр, а завтра, еще до рассвета, мы намерены выступить в сторону Перекопа.

– Ваше превосходительство, – сказал капитан Сан-Хуан, – тогда я прошу вашего разрешения следовать вместе с вами. У нас есть самодвижущаяся повозка, кстати, неплохо вооруженная, а также оружие, с помощью которого мы разбили французский десант на Аландских островах. Кони и повозки тоже имеются, а личный состав наш численностью примерно в два взвода. Предлагаю позволить нам возглавлять движение – повозка наша может идти со скоростью, превышающей скорость лошади. Она послужит головным дозором. Мы могли бы разгрузиться в течение часа.

– Хорошо, господин капитан, – кивнул головой Хрулев.

– Ваше превосходительство, – похоже, что Хулиович решил ковать железо, пока горячо, – нам хотелось бы еще разместить в крепости станцию связи. С помощью нее мы сможем напрямую связываться с Петербургом даже из Севастополя. Нам нужен для этого дом с растущим неподалеку от него высоким деревом.

Хрулёв посмотрел на капитана с недоверием.

Хулиович, желая развеять сомнения генерала, добавил:

– Ваше превосходительство, я предлагаю связаться с государем и с моим командованием сегодня вечером.

Хрулёв жестом подозвал к себе майора, который вместе с прочими штабными офицерами со стороны с любопытством наблюдали за нашей беседой. Когда майор подошел к нам, генерал приказал ему:

– Иван Андреевич, я прошу вас найти для господина капитана небольшой домик на окраине Херсона, и чтобы рядом с ним росло большое дерево. Сможете найти? – Когда майор, немного подумав, кивнул, Хрулёв продолжил: – И еще – у дома необходимо выставить охрану.

– Будет сделано, ваше превосходительство, – кратко ответил майор.

Когда он отправился выполнять приказ генерала, Хрулёв посмотрел на нас и сказал:

– Господа, предлагаю всем вам встретиться за ужином в крепости через два часа. После ужина нас переправят на левый берег.

Хулиович вдруг спросил:

– Ваше превосходительство, если вы не против, то мы переправим вас на нашем катере. Он и быстрее, и удобнее местных паромов. Именно на нем господин флигель-адъютант в сопровождении части моей команды завтра на рассвете отправится в Севастополь.

Хрулёв задумался, а потом соглашаясь, кивнул:

– Хорошо, господин капитан, заодно я посмотрю, что у вас за чудо-корабль такой. И не забудьте про ужин…

Мы отдали честь, и генерал направился к своим офицерам. А мы пошли на наш «Святой Николай». Я с Ником заглянули в его каюту – готовить материал. Сегодня вечером мы передадим его из Херсона на релейную станцию, оборудованную нашими ребятами в Киеве, а те переправят все в Петербург.

До Киева мы с Ником располагались в одной каюте. Мне к такому было не привыкать – ведь с детства я жила в одной комнате с братьями. Только потом, когда обе старших сестры уехали из дома, я переселилась в их комнату, но у деда мы с братьями всегда спали втроем, в небольшой спаленке, на топчанах. И перед сном мы всегда разговаривали – сначала на темы, интересовавшие всех, а потом они начали советоваться со мной по женскому вопросу, а я с ними – по мужскому.

И с Ником у меня все было, как когда-то с братьями – никаких сексуальных заморочек, а вот поговорить перед сном, особенно на «Курьере», когда темнеет, а спать еще не хочется – самое оно. И только в Киеве, когда мы перегрузились на «Святой Николай», более вместительный пароход, у меня появилась своя каюта.