Читать книгу "Дело о бюловском звере - Юлия Нелидова"

Слово в слово всплыл в памяти рассказ генерала о том, как он был похищен неведомым африканским племенем, как над ним творили странные ритуалы, превратившие его в получеловека-полузверя. Иван Несторович и упрекнуть себя не мог за столь безрассудные мысли — блестящие от слез черные глазенки гиены не могли лгать, они взирали на врача с такой мольбой, с такой грустью.

— Вот это да, — баритон с легким иностранным акцентом заставил Иноземцева отдернуть от животного руку и поспешно отпрянуть обратно к ограждению. Тотчас же гиена оскалила красно-белую пасть и издала только ей одной свойственный и уже хорошо знакомый Иноземцеву звук — смех в смеси с утробным бульканьем и стоном.

К ним приближался мужчина в черном пальто и цилиндре, при тросточке и с пышными усами, лет около сорока пяти.

— Простите, я напугал вас? — Усатый снял цилиндр и, поклонившись, представился: — Эрнест Антонович Рост — директор зоологического сада.

Иноземцев уставился на директора с легким недоумением, на приветствие не ответил — замер, не в силах расцепить зубы.

Эрнест Антонович сделал шаг.

— Она вас признала, как я погляжу.

Иноземцев продолжал пребывать в оцепенении, все еще не сообразив, что должен объясниться.

— Все-таки удивительное дело, — директор решил сделать это за него, — каким ошеломительным манером эта пятнистая гиена очутилась у нас. Меня обступили и полиция, и журналисты, не оставив никаких шансов хоть как-то оправдаться. Все смешалось, как говорится, все смешалось… Видите ли, в чем дело… кхе-кхе… наша старенькая Жизель… или Жужа, как ее Сонечка зовет… то есть звала, — все больше и больше заикался директор, то поглядывая на Иноземцева искоса, то вперившись взглядом в глубь клетки. Сам Иноземцев никак сообразить не мог, о чем это его новый знакомец толкует. — Звала… это потому в прошедшем времени я говорю… потому что, увы, Жизель — наша пятнистая гиена — hyaena crocuta — намедни издохла. А тут вдруг на улице ловят точно такую же и приводят к нам. Я и ответить толком ничего не мог. Как говорится, факты-с все налицо были — пустой вольер с табличкой «пятнистая гиена» и точно такая же в железном ящике в околотке. Знаете, Сонечке, супруге моей, плохо сделалось, она тотчас на Сергея Алексеевича — ветеринара — подумала, дескать, он неверно смерть сдиагностировал, животное очнулось и сбежало. Но Сергей Алексеевич клянется-божится, что Жизель действительно издохла и ее даже предали земле. А тут вдруг… Да-а, дела… А вы, стало быть, ее хозяин? Я так и понял, когда мой помощник прибежал, взволнованно поведав, что явился дрессировщик и требует свою животинку.

Иноземцев молчал и слушал. Прервать монолог директора — означало признаться, что тот ошибается.

— В смешное же я попал положеньице, — оправдывался он. — В смешное, однако. Простите, а как же вас изволите звать-величать?.. Вы ведь, наверное, очень уж в претензии на меня за то, что временно присвоил вашего питомца?

— Бюлов, — сорвалось с уст Иноземцева. — Аристарх Германович. Вовсе не в претензии, напротив, благодарю, что приглядели.

— Хм, знакомая фамилия, — директор свел брови и энергично потер переносицу. — И лицо мне ваше тоже кажется знакомым-с, почтеннейший Аристарх Германович. Каков же ваш род деятельности? Не каждый день встретишь человека, который держит у себя гиену.

— Я — фокусник, — коротко ответствовал Иноземцев, внутренне поражаясь тому, какие неожиданные в его голове рождаются ответы.

— А-а, — протянул Эрнест Антонович, — тогда все понятно. Где изволите давать представления?

— Пока нигде. Только прибыл-с. Из Парижа.

Директор удивленно приподнял брови и вдруг засуетился.

— Что ж мы теперь в академии наук скажем? А полиции? А журналистам? А публике? Но красавицу вашу я тотчас же верну. Вот глядите, и связку ключей с собой взял, — Эрнест Антонович вынул из кармана пальто ключи и принялся искать тот, что был от клетки с гиеной.

— Где же это? Запропастился… Хм… Это от клетки с львицей, это ягуар у нас… это пума…

Тут Иноземцев выкинул совершенно невообразимую штуку.

— Вот же он, — проговорил ординатор с победоносной улыбкой на устах. — В вашем цилиндре.

И стянув с головы директора цилиндр, вынул оттуда ключ, что нашел сегодня у себя в комнате и все это время держал в кармане.

Удивленный господин Рост остолбенел, глядючи на Ивана Несторовича.

— И вправду фокусник. Поразительно! Что ж, мне ничего не остается, как вверить вашего питомца вам в руки. Удивительное животное — ручное, ласковое, впервые встречаю такую гиену… Пройдемте внутрь павильона, дверь — там, с другой стороны.

Иноземцеву пришлось ступить в вольер, что он и сделал, продолжая находиться в каком-то затуманенном состоянии, будто это был не он вовсе, а тот, другой, который операции проводил, статьи писал и удивлял волшебной универсальностью своего ума. А может, все происходящее — сон? Сейчас Варя постучит в дверь, и дрессировщик Иноземцев проснется. Но Варя в дверь не постучала. Иноземцев присел рядом с гиеной. А та вдруг ласково принялась лизать руки, мокрый шершавый язык прошелся по пальцам и ладоням. А потом лапами уперлась в грудь и стала тереться мордой о плечо, совсем как домашняя кошка.

— Поразительно! Поразительно! Тут даже и спорить не о чем — она вас явно признала. И без моего профессионального чутья сие видно, — бормотал за спиной директор. — Были бы здесь газетчики, умерли б от радости — такое диво!

Ординатор сам надел поводок и вывел гиену. И в сопровождении директора, ветеринара Сергея Алексеевича, державшего наготове шприц со снотворным, двинулся между клетками и вольерами к выходу. Посетителей собралось уже столько, что было не протолкнуться. Но толпа раздавалась в сторону, пропуская странного молодого человека, взъерошенного, без пальто, ведшего на поводке настоящего рыжего беса. Директор семенил быстрыми шажками рядом, в красках живописал, какие бы могли они чудесные заключить ангажементы, какие головокружительные представления устроить на радость публике. Иноземцев натянуто улыбался, обещал подумать. А гиена гордо ступала впереди всей честной компании, обнажив красную пасть, высунув язык и лениво озираясь вокруг, словно даже над толпой посмеиваясь, — такое уж у нее было удивительное выражение морды. И по мере того как она поворачивала ушастую маленькую голову, толпа синхронно отступала — живая волна направо с охами-вздохами, волна налево.

За воротами Иноземцеву тотчас подкатили извозчика с открытым экипажем — тот за двойную плату согласился принять зубасто-хвостатого пассажира. И под магниевое шипение фотографических вспышек газетчиков, которым наконец удалось поймать дрессировщика с его зверушкой в кадр, ординатор покатил к Митавскому переулку. А куда еще было девать гиену?

Все еще пребывая во власти какой-то странной прострации, Иноземцев глядел пред собой, одной рукой держась за дверцу экипажа, другой крепко вцепившись в ошейник гиены. И казалось, будто он действительно укротитель ныне, фокусник, волшебник.