Читать книгу "Слепой в шаге от смерти - Андрей Воронин"

– Короче, приезжай и забирай свою тряхомудию. Мне она уже надоела. И тебе спокойнее, и мне. Я в отпуск ухожу.

– Когда?

– Через четыре дня.

– Ты сегодня до утра дежуришь?

– Да.

– Дверь оставь открытой, подъеду ночью на машине, наверное, часа через два-три, как получится. У меня сейчас работа, да и машина вчера плохо заводилась, глохла.

– Приезжай, а то на помойку выброшу!

– Не горячись. Выбросишь – заплатишь. И твоей зарплаты, поверь, не хватит. Будешь рассчитываться лет двадцать, – Эдуард повесил трубку.

«Ну вот, одно дело сделано. Перед отпуском всегда надо хвосты подбирать, чтобы потом спокойно отдыхать и не сидеть над лункой, думая о делах. А так голова чистая, светлая. Рюмочку выпил – согрелся, и хорошо».

Ночные дежурства нравились Кузьменкову еще потому, что начальства в такое время в гостинице нет, и никто не достает.

Он потер руки:

«Эдуард – не начальство, можно немного и выпить. Свой человек. Какая ему разница, выпивший я или трезвый? Кофр отдал, и все».

Николай открыл электрический щиток, на котором красовались молния и череп с костями. В непосредственной близости от контактов, поблескивавших медью, стояла бутылка водки, аккуратно завернутая в газету. Электричества Кузьменков не боялся, знал, что, даже напившись, никогда не сунет руку куда не надо.

Его каптерка была захламлена до удивления.

Он собирал здесь все более-менее ценное – поломанные пылесосы, разбитые настольные лампы, части утюгов. Более половины этого барахла никуда не годилось, разве что на свалку. Но и этому металлолому Кузьменков находил применение: где винтик открутит, где гайку, где проводок откусит.

Начальство уже много раз наказывало ему убрать каптерку, но у него всегда находился для ответа веский аргумент: если уберу, негде будет запчасти брать, вы же не покупаете! На этом разговоры, как правило, и заканчивались, в каптерку к электрику даже пожарники перестали ходить.

Кузьменков деревянной линейкой расчистил верстак, отодвинув в сторону дюжину поломанных выключателей и розеток, несколько раз дунул, удаляя пыль, затем бережно, как ребенка, распеленал бутылку и встряхнул, любуясь игрой пузырьков.

– Ну что, родимая, покачу-ка я тебя сейчас!

Стресс все-таки пережил, не грех и выпить. Лучшее средство от стресса – рюмочка водки. Даже не рюмочка, а стаканчик. Где тут мой стаканчик? – он запустил руку под верстак и, извивая ее змеей среди всевозможного хлама, добрался до стаканов. Три стакана были вставлены один в другой.

Эту стеклянную башенку Кузьменков и вытащил на свет.

Он выбрал средний, как самый чистый, и поставил стакан на верстак. Затем взял плоскогубцы и, подцепив козырек пробки, одним рывком сорвал ее.

– То-то же, – погрозил Николай бутылке, – я тебе покажу!

Пробочку бросил в коробку из-под обуви, где лежали винты, гайки, шайбы… Таких пробок в коробке собралось уже много, они напоминали елочные украшения, но в глаза не бросались. Затем электрик снял с подоконника «ссобойку» – вареную колбасу, хлеб и два темных соленых огурца.

Все аккуратно порезал, разложил и только после этого совершил магический обряд по наливанию водки.

Кузьменков выдохнул воздух, поднес стакан к носу, втянул дурманящий запах. Ноздри затрепетали, глаза маслянисто сверкнули.

– Ну, пошла, родная, – и водка полилась л рот. – Хорошо! – закусив огурцом, одобрил электрик.

Отломив кусочек хлеба, он прикрыл его ломтиком колбасы, и не жуя, проглотил, заглушая легкое жжение спиртного.

– Теперь можно и закурить.

После водки дешевая сигарета показалась приятной и ароматной. Кузьменков налил еще полстакана, но пить не спешил. Эдуард мог приехать и через час, и через два, а мог появиться и к утру, так что все равно ждать придется – спать не ляжешь.

И тут Николай спохватился, что дверь черного хода закрыта на ключ.

Он выбрался из каптерки, прошел по темной лестнице вниз, открыл дверь, выглянул на улицу и поежился от холода.

«Сейчас второй стаканчик в самый раз придется!»

Электрик быстро добрался до своего убежища, где было тепло и уютно, естественно, в понимании человека, привыкшего к беспорядку. Водка и закуска окончательно примирили его с действительностью, которая теперь казалась не такой уж и паршивой, тем более, что скоро отпуск. Один бутерброд Кузьменков оставил на утро, положив его на подоконник поближе к продуваемой щели, чтобы не испортился. И водки оставил граммов сто пятьдесят. Он всегда так делал и не любил изменять привычкам. Подремывая в кресле под какую-то незатейливую мелодию, доносившуюся из радиоприемника, Николай то и дело открывал глаза, посмотреть, не приехал ли фотограф за аппаратурой, но Эдуарда все не было.

Электрик не услышал, как бесшумно открылась дверь черного хода, и трое мужчин поднялись по темной лестнице к его каптерке. Впереди шел фотограф в короткой меховой куртке и лыжной шапочке.

– Да говорю я вам, он ничего ему не рассказал!

– Заткнись! – сквозь зубы процедил один из мужчин. – И тихо, не шуми! Это он тебе так заявил, а как на самом деле было – неизвестно.

Фотограф указал пальцем на дверь, обитую железом.

– Тут.

– Заходи первым.

Эдуард толкнул дверь, та, скрипнув, отворилась.

Работало радио. Кузьменков беззаботно дремал в кресле. Фотограф тронул Николая за плечо.

Тот вздрогнул, ошарашено затряс головой:

– А ты откуда взялся?

– Оттуда, – Эдуард кивнул в сторону двери.

– Во, бля…

– Не ругайся.

Электрик осекся, увидев, что в каптерку входят двое незнакомых мужчин, широкоплечих, сильных.

– А это кто?

– Меня подвезли, приятели, – как-то неуверенно ответил Эдуард, словно боялся своих спутников. – Где мои причиндалы?

– Здесь.

– Сиди, не вставай, – сказал один из незнакомых мужчин, нагнулся и сам вытащил кофр из-под стеллажа, затем открыл его и показал фотографу.

– Да, – подтвердил Эдуард, – все на месте.

– Забирай и можешь быть свободен.

– Понял, – фотограф быстро направился к двери. – Ты тут с ними поговори немного, Коля… – бросил он через плечо Кузьменкову.

– О чем? Эдуард, погоди, не уходи.

Все это электрику не нравилось. Какие-то мужики, которых он впервые видит, фотограф ведет себя как-то странно, будто до смерти напуган.

– Ну, теперь выкладывай, кто к тебе приходил? – когда закрылась дверь, спросил один из мужчин и, положив руку на плечо Кузьменкову, не позволил ему подняться с кресла.