Читать книгу "Шальные деньги - Андрей Воронин"

– Виктор Феликсович, это я.

Ответом была тишина.

«Будь ты неладен, куда ты мог деться, не провалился же сквозь землю!»

Всю ночь она просидела на диване в своей квартире, проплакала, решая, что делать. Хотелось позвонить в милицию. “Но что я скажу, и кто я такая. Позвонить, подать в розыск могут жена, дети. Нет, пока я не буду звонить. Передо мной он отчитываться вовсе не обязан”.

Когда за окнами начало светать, она взяла бутылку вина, налила полный бокал и залпом выпила. Ей показалось мало, и она допила бутылку, сидя уже не на диване, а на ковре и тупо глядя перед собой. Ирина видела низ столешницы так, как это бывало в детстве, голова сильно кружилась, подташнивало. Она собралась с силами, добралась до дивана и легла спать.

К обеду она пришла в больницу с тяжелой, раскалывающейся от боли головой. Ее удивило, что никто не ищет Кругловского, никто не спрашивает, куда подевался главврач. Жизнь в больнице шла своим чередом. Когда же секретарша осторожно поинтересовалась, не видели ли шефа, старшая медсестра пожала плечами:

– Он в отпуске, может приходить, может не приходить. Видимо, в Питер уехал.

– Да, он говорил об этом, – рассеянно произнесла Ирина и сжала в кармане куртки связку ключей.

Испуг нарастал. Она не могла поверить, что Виктор Кругловский внезапно ее бросил, ничего не объяснив и ничего не сказав на прощанье. “Может быть, ему плохо стало и он дома?” По дороге она забежала в его кабинет, открыла дверь своим ключом. Тот оказался пуст. На кресле лежал смятый халат. Так бросают вещи, когда знают, что скоро вернутся. Она взяла халат, бережно повесила его на плечики и спрятала в шкаф.

"Пойду схожу к нему домой. Может, он там”. Ирина, конечно же, рисковала, идя среди белого дня на квартиру любовника. Другого выхода у нее не было. Ей было плевать, увидят ее соседи или нет. Ключами, которые ей дал Кругловский, она открыла два замка и вошла в квартиру. Хозяин скорее всего ночью сюда не заходил.

– Сволочь, – шептала она, рассеянно бредя по улице, но при этом ее сердце тревожно сжималось от недобрых предчувствий.

Глава 14

Кирилл Андреевич Кривошеев провел бессонную ночь. Он часто вскакивал с кровати, ходил на балкон, нервно курил, пил холодную воду. Под утро не на шутку разболелась голова, и Кирилл Андреевич счел за лучшее принять таблетку. Он долго держал ее на ладони, пристально глядя на маленький белый диск, затем поднес ко рту, пересохшими губами взял ее, запил минералкой и, поперхнувшись, закашлялся.

– Будь ты неладна, – пробормотал полковник налоговой полиции.

Рука потянулась к пачке с сигаретами. Небо хмурилось, плыли тяжелые низкие тучи, на западе то и дело вспыхивали молнии, изредка долетали звуки далекого грома, глухие, едва различимые в шуме оживающего города.

"Дождь – это кстати. Дождь – это к удаче”, – подумал Кривошеев, заходя в ванную комнату.

Он тщательно выбрился, затем долго одевался, расчесывал поредевшие пепельные волосы.

"Ну и вид у меня, – подумал Кривошеев, глядя в зеркало, – словно я выбрался из гроба, восстал из преисподней, а может, я и есть мертвец. Нет, Кирилл Андреевич, ты не покойник, ты станешь счастливым человеком, ты будешь обладателем миллионов, и весь мир ляжет у твоих ног”.

Кривошеев облизал пересохшие губы, сглотнул слюну, потуже затянул узел галстука. Рубашка, костюм, галстук, башмаки, часы – все было куплено накануне в двух экземплярах. Серый плащ висел на плечиках в коридоре. Рядом висел такой же. “Как братья-близнецы”, – подумал о плащах полковник налоговой полиции, надевая один из них и спускаясь вниз к машине.

Странное дело, волнение, раздражение и даже головная боль куда-то ушли, лишь пересохшие губы то и дело приходилось облизывать. “Перегорел, наверное”, – подумал Кирилл Андреевич, прогревая двигатель “Волги”.

Брат, уже одетый в ботинки, лежал поверх одеяла. Он лишь скосил глаза, когда Кирилл открыл дверь спальни.

– Чего лежишь, надо вставать.

– Вы приказали лежать.

– А теперь я приказываю встать. Ничего не забыл из вчерашнего, Кирилл?

Собственное имя он произнес с трудом, словно что-то в горле мешало. Евгений стоял у кровати, опустив руки по швам.

– Вид у тебя никчемный, – произнес Кирилл Андреевич.

Евгений громко похлопал себя по груди, пригладил волосы.

– Пошли, только очки надень.

Кирилл Андреевич специально хотел, чтобы брат хоть что-то делал сам. Евгений надел очки с темными стеклами и, уже привычно, взглянул в зеркало на свое отражение. Кирилл Андреевич отошел в сторону, чтобы брат не увидел его отражение в зеркале.

– Иди за мной. Ничего не забыл?

– Нет, все помню. Болит голова, очень болит, но теперь после лекарства…

– Что после лекарства?

– Стало лучше, сейчас пройдет. Брат говорил деревянным голосом, как робот. “Ничего, сойдет”, – решил Кирилл Андреевич и, придерживая брата за локоть, вывел его на лестничную площадку.

– Иди вниз, садись в машину.

Сам Кирилл Андреевич двинулся следом, следя за походкой брата. “Неужели я так выгляжу со стороны? Вид, прямо скажем, неприглядный. Деревянный Буратино какой-то”.

Двойник, как и учили, подошел к “Волге”, открыл заднюю дверцу, сутулясь, сел на заднее сиденье и подвинулся так, словно рядом с ним собирались расположиться еще двое.

"В точности выполняет указания, – довольно усмехнулся Кривошеев, – недаром я время убил, дрессируя придурка. Он мне не брат, он животное, овощ. Евгений погиб, прав был отец. И могила, значит, у него самая настоящая”.

Когда подъехали к дому, Кирилла Андреевича охватило волнение. “Черт подери, а вдруг Евгений признает двор, дом, лестницу, квартиру, обстановку. Что-нибудь в голове щелкнет, закоротит, потом разбирайся”.

Но Евгений Кривошеев действовал как заведенный, к окружающему миру относился безразлично, потому что имел о нем весьма примитивное представление: на стул можно сесть, на стол можно поставить локти, на вешалку можно повесить свою одежду…

– Значит, так, – приглядываясь к двойнику, произнес Кривошеев, – ты должен делать вот что.

Он взял его за локоть и повел в спальню.

– Сядешь на кровать и будешь ждать меня. Очки не снимай, – плащ он предусмотрительно повесил на плечики. – Ты меня понял?

– Конечно, понял, я все понимаю.

– Очень хорошо, – похвалил Кирилл Андреевич.

Он вышел из спальни, вернулся через несколько минут. Евгений за это время даже позы не изменил. Он смотрел в стену.

– Ты умеешь улыбаться?

– Могу, – сказал Евгений, и его рот растянулся в ужасной гримасе.