Читать книгу "Счастье мне улыбалось - Татьяна Шмыга"

Но отказаться от приглашения Александра Петровича я не могла, потому что этот человек в моей жизни особый — он очень помогает мне. Он вообще помогает многим актерам — Марку Захарову и его Ленкому, коллективу Людмилы Зыкиной… Любовь А. П. Таранцева к людям искусства не на словах — она принимает форму конкретных дел. А многие и посостоятельнее его сидят на своих капиталах, как кощеи, «над златом чахнут», в то время как наша культура сейчас в таком трудном положении. Ее не просто поддерживать надо — ее надо спасать.

На том дне рождения нам повезло, что за соседними столиками тоже оказались актеры — Сергей Шакуров, Наталья Гундарева и ее муж Михаил Филиппов… Сидели мы как бы спина к спине, но, развернувшись друг к другу, можно было разговаривать, и мы с удовольствием это делали, потому что собеседники были приятные, близкие мне по интересам. Что касается Натальи Гундаревой, то говорить о ней — это в который раз отдавать должное ее уму, красоте, таланту, повторять, что она — явление в нашем искусстве. Мы с мужем давно следим за ее творчеством и заочно знаем ее хорошо. При личной встрече наше впечатление от этой удивительной актрисы только усилилось. А вот о Михаиле Филиппове мы знали меньше, и когда познакомились с ним, то сразу почувствовали, что человек он очень интересный, от этого внешне сдержанного мужчины исходит какая-то завораживающая внутренняя сила…

Разговор шел оживленный, потому что у нас оказалось много общих тем. Но поговорить спокойно мешали надрывавшиеся весь вечер приглашенные эстрадные певцы, и мы условились с Наташей и Михаилом, что, как только появится возможность, встретимся в более спокойной, располагающей к общению домашней обстановке…

Мне сейчас подумалось о том, как же теперь у актеров мало возможностей для общения — все разъединены, у всех много проблем и мало времени для встреч друг с другом. И в прежние годы мы были заняты, много играли, постоянно ездили на гастроли, не всегда могли отдохнуть, но все равно тогда жизнь театральной Москвы была более живой, более открытой. Актеры разных театров встречались чаще, и не на каких-то специально организованных, как сейчас говорят, «тусовках», а просто могли в любую минуту прийти туда, где их всегда ждали, — в Дом актера ВТО, в Центральный дом работников искусств (ЦДРИ). Жизнь там кипела — постоянно устраивались разного рода вечера, творческие или приуроченные к каким-либо праздникам, проходили встречи с актерами из других городов, из Других стран. Неизменной популярностью пользовались молодежные вечера, театральные «капустники»… И все это организовывалось с невероятной выдумкой, с веселым озорством, с задором. Помню, как наверху, в фойе на шестом этаже того, прежнего Дома актера на одном из таких вечеров были устроены какие-то горки, с которых мы должны были скатиться, прежде чем попасть в зал. Как устраивались веселые соревнования, во время одного из которых нас катали на смешных тележках… Какие мы были тогда непосредственные…

Недавно, уже в теперешнем Доме актера на Арбате, 35, проходил вечер, посвященный юбилею этого общего для всей нашей актерской семьи очага, где все так любили собираться. Это был вечер воспоминаний. Сохранилось кое-что из кинолент, снятых в разные годы. Во время демонстрации одной из них я увидела и себя, участвующую в шутливом конкурсе, и не с кем-нибудь, а с самой Серафимой Бирман, — кто из нас быстрее съест тарелку каши. И вот теперь, на вечере воспоминаний, после просмотра той старой ленты устроили такое же смешное соревнование. Участвовали в нем Людмила Хитяева, диктор телевидения Анна Шатилова, я… Это было как бы в память о тех незабвенных годах…

И в память о директоре старого Дома актера Александре Моисеевиче Эскине, личности по-своему тоже легендарной. Он был человеком, известным своей любовью к актерам, своей любовью к Дому актера. При нем там была особая, теплая, домашняя атмосфера. Помню, как Александр Моисеевич опекал меня, совсем молоденькую, еще очень несмелую актрису, — специально приводил к себе в кабинет, сажал в кресло и, когда к нему приходил кто-нибудь из известных людей (а приходили к нему очень многие), всегда представлял им меня. Так он знакомил меня с артистами других театров. Естественно, что Дом актера очень быстро стал мне родным. Я до сих пор не могу забыть того прекрасного здания на углу улицы Горького и Пушкинской площади. Не могу забыть наш красавец зал. Не могу забыть теплоты, приветливости всех, кто там работал…

Все это теперь, к сожалению, в прошлом. Все сметено и временем, и катастрофическим пожаром, случившимся в годы, когда разваливалась наша большая страна, когда давала трещины прежняя жизнь… Как-то странно все совпало… Пожар уничтожил любимый всей театральной Москвой дом… Ушли безвозвратно и его время, и его атмосфера…

Правда, есть новый Дом актера на Арбате, и его теперешний директор, дочь Александра Моисеевича Маргарита Александровна Эскина, в меру сил (а их в наши дни требуется очень много) старается поддерживать добрые традиции. Спасибо ей…

В Доме актера со мной порой бывали очень смешные случаи. Один из них произошел на передаче «Театральные встречи». В те годы в фойе на шестом этаже устраивались своего рода актерские «посиделки», на которые собирались и известные, и молодые артисты московских театров, приходили гастролировавшие в то время у нас актеры из других городов. Вечера получались очень интересными, их снимало телевидение, и передача пользовалась у зрителей большим успехом.

«Театральные встречи» вели не дикторы, а сами актеры. И вот один из таких вечеров поручили провести нам с Михаилом Ивановичем Жаровым. Объявили мы Владимира Александровича Попова из МХАТа, он начал свой очень смешной номер «Факир», и так здорово он у него получался, что я не смогла удержаться и начала хохотать. Потекла тушь с ресниц, лицо стало в подтеках… Мне надо уже готовиться представлять следующего выступающего, камера вот-вот пойдет на меня, а я «не в гриме»… Михаил Иванович, увидев такое, поначалу даже немного рассердился на мою несдержанность, но понял, что надо спасать положение, и взял бразды правления единолично в свои руки. Тем самым он дал мне возможность убежать из фойе, чтобы привести себя в надлежащий вид. Потом я вышла, снова включилась в работу, но все равно едва сдерживалась, потому что собравшиеся на передачу актеры рассказывали, показывали очень смешные истории, сценки…

В те годы я с телевидением была в большой дружбе и почти «не слезала» с экрана — сначала просто как актриса выступала с отрывками из оперетт, потом меня стали приглашать даже вести передачу «Голубой огонек». Работали все тогда в телецентре на Шаболовке («Останкино» вступило в строй в 1967 году), в маленьких студиях, в прямом эфире. Записей на пленку еще не было, и если ошибешься во время выступления, то ничего уже не исправишь. Так что ответственность была большая, а отсюда и собранность во время эфира.

Записывать на пленку стали уже потом, но многое из того, что было тогда сделано, сейчас не сохранилось — смыто. Так что остается только вспоминать. Помню, в одном из «Огоньков», который мы вели вместе с Михаилом Ивановичем Пуговкиным уже из «Останкино», у меня были очень интересные сцены, и в одной из них моим «партнером» был самый настоящий медведь, которому я должна была давать какую-то кружку. Страху тогда натерпелась… Зато «Огонек» был очень веселый, очень хороший.