Читать книгу "Колыбельная для жандарма - Ольга Игоревна Елисеева"

Бабушке он достался запущенным и старым. Половицы скрипели. В башне провалилась крыша. Во рву цвела белоглазая крапива. Из нее предстояло связать рубашку, накинуть на разрушенное здание, чтобы оно, как в сказке про диких лебедей, снова превратилось в прекрасного принца. Баронесса это сделала. Она почти не помнила дедушку Алекса. Помнила только, как растила детей и восстанавливала замок. Внук говорил, что бабушка похожа на старую фею из «Снежной королевы», у которой в волшебном саду чуть не осталась Герда по пути к Каю.

Таким волшебным садом для внуков и правнуков стал Фаль. И теперь ее любимец привез сюда… Амалия чуть не назвала Елену «второй женой». У нее возникало странное чувство при взгляде на эту пару. Когда Алекс тянулся за подливой, невеста уже подавала, потому что и сама взяла минутой раньше. Они договаривали слова и, вероятно, додумывали мысли друг за друга. В этом была угроза быстро надоесть. Но был и величайший соблазн принять другого человека за самого себя.

– Ты ее любишь? – прямо спросила баронесса.

Внук занервничал. Любит ли человек свою руку или ногу? Конечно. Но чаще даже не замечает этого.

– Мадам. – Кройстдорф минуту помедлил. – Окажите мне услугу. Дайте слово: если что-то случится… со мной или там, в большой империи, вы предоставите убежище не только моим дочерям, но и этой женщине.

Амалия сморгнула.

– Все настолько серьезно?

Алекс помучился и кивнул.

– Да. Более чем. И я хотел бы, чтобы она спаслась…

Бабушка подняла руку и взъерошила его волосы.

– Тогда поторопись, милый. У Фаля до сих пор нет наследника мужского пола. Сделай ей сына.

Кройстдорф напустил непонимающий вид.

– У меня есть братья, у них мальчики…

Старуха махнула рукой.

– Твои братья – приземленные люди. Даром что один из них командует на Марсе. Я говорю о настоящем Кройстдорфе, имя которого было бы не стыдно поместить на родовое древо. А ты меня подводишь. – Амалия похлопала внука по руке. – Одни девки.

Тот рассмеялся.

– Старомодно, мадам. У женщин и мужчин одинаковые права на наследство.

– Но неодинаковые на мое сердце, – улыбнулась старуха. – Уж если я из всех сыновей твоего отца так придирчиво выбрала тебя, то вообрази, как мне обидно не видеть правнука.

Кройстдорфу ничего не оставалось делать, как заверить бабушку, что он постарается. С этой минуты баронесса посчитала своим долгом ознакомить Елену с семейными ценностями.

– Это родовое древо Кройстдорфов. – Держа Кореневу под руку, Амалия вела ее по деревянной галерее, опоясывавшей Арсенальный зал. На стенах висели портреты предков. Наиболее ранние из них были в латах, наиболее поздние – в мундирах старой империи.

– Как видите, ветви мощные, – вещала старуха, указывая на пергамент, вставленный в золоченую раму. На нем был изображен лежащий рыцарь, из живота которого поднималось раскидистое, кустообразное растение. – Эта работа выполнена в XIX веке, и последних поколений на ней нет, – быстро проговорила баронесса. – Обратите внимание на герб в правом углу…

Елена отвлеклась, глянув вниз с галереи. В зал вышел Алекс, рыскавший по дому в поисках завтрака. Обнаружить его среди отрезанных голов медведей и вепрей, прикрученных выше человеческого роста, и воинственной рухляди по углам не представлялось возможным. «Иди на кухню, включи Мут», – чуть не крикнула молодая женщина. Но в этот момент в зале появилась Варька и, не обретя жратвы, пришла в голодную ярость.

– Защищайтесь! – крикнула она отцу, выхватив из импровизированной «глориетты» шпагу, отчего вся инсталляция заскрипела и покосилась.

Кройстдорф тоже позаимствовал клинок из ближайшего веника – иначе не скажешь – с холодным оружием, который красовался на стене, вставленный в держалки деревянного щита. Он отбил удар. Остался недоволен и потребовал:

– К барьеру, девушка. – Рассеченный перед носом Варвары воздух несколько раз свистнул.

– Вы отослали меня из дому и не кормите…

– Не бойтесь, дитя, они шутят. – Баронесса снисходительно смотрела на Елену. – Алекс всегда хотел, чтобы Варя владела холодным оружием.

Та владела. И, на взгляд Кореневой, весьма ловко. Крутила восьмерки и наступала на отца. Но тот, кажется, сердился.

– Куда ты прешь на рожон? Открываешься!

Он перестал отбивать удары в четверть силы и сам двинулся на дочь.

– Чему тебя учили? Забыла? Компьютерный гений? – Сталь лязгала. Голос звучал презрительно. – Тебя можно достать. Здесь. И здесь. – Алекс полоснул по лезвию Варвары от кончика к рукоятке и выбил шпагу. – Возмутительно!

Девушка попыталась подхватить оружие левой рукой, но противник повторил движение, и клинок снова очутился на земле.

– Убита. – Его шпага уперлась дочери в горло. – Голодная и мертвая. – Он был разочарован.

Елена сверху смотрела на них. Ей сделалось грустно. Всей душой она хотела бы принадлежать к такой полнокровной, настоящей жизни. Где есть и танцы, и верховая езда, и горячий свечной воск на пальцах… Есть поцелуи у чугунной решетки в ночном саду. Но ей навсегда досталось лишь гулкое эхо в пустых залах.

Алекс заметил бабушку с невестой на галерее.

– Где завтрак? – зверским тоном потребовал он.

– В столовой, конечно, – возмутилась баронесса. – У вас все привычки перепутаны! Ты в поисках овсяного пудинга пришел в арсенал?

– Овсяного пудинга? – Голос внука сделался еще более зверским и обиженным одновременно. – Мяса, бабушка. Ну хоть ветчины на крекерах!

– Пудинга! – рыкнула баронесса. – С земляничным вареньем. – Она кокетливо заулыбалась. – Ну и крекеры, сыр, ветчина, яйца в мешочек.

Все перечисленное примирило Кройстдорфа с действительностью. К овсянке он, конечно, не притронулся. Но строго, стоит бабушки, проследил, чтобы девчонки проглотили свою порцию. А Варвара – две, в наказание за «слабую шпагу» утром.

– Ешь, ешь, – дразнил ее отец. – Сразу видно, силенок не хватает.

Елена не без опаски следила за каждым движением хозяев Фаля и повторяла его, потому что не знала, какой из трех ножей пустить в дело, не говоря уже о разнообразии ложек и ложечек, которые были поданы к каждому прибору.

Как они ели! Тщательно пережевывали пищу и обменивались недлинными взвешенными репликами. Не частили, не проглатывали куски, не начинали говорить с набитым ртом. Это еще что! Они вообще не притрагивались к еде, пока слуги не переложат ее с блюд на тарелки. Казалось, исчезни роботы из зала, и господа в полной беспомощности застынут с поднятыми вилками и ножами, не зная, что делать дальше. С резных дубовых хоров звучала тихая, способствовавшая пищеварению музыка, и Елена вообразила себе маленький оркестрик из скрипачей и флейтистов, спрятанных за ширмой.