Читать книгу "Год Людоеда: Детская тема - Петр Кожевников"

В помещении — много посетителей. Они странно застывают, когда Весовой забывает об их присутствии, и вновь начинают двигаться, стоит ему обратить на них своё внимание.

Около каждого экспоната находится экипаж. Стас замечает миниатюрную подлодку и торпедный катер, рядом с которыми стоят моряки в русской форме. Ему крайне приятно отметить участие России в этой наверняка престижной выставке. Он оказывается рядом с соотечественниками и окидывает их приветливым взглядом. Ему хочется осмотреть катер изнутри. Он берётся левой рукой за железную лестницу, более похожую на спортивный снаряд, чем на морской трап. Вместо того чтобы ухватиться второй рукой и начать подъём. Стас повисает на левой и только тут замечает, что он совершенно голый. Весовой тотчас утешает себя тем, что в наше время вседозволенности публика вполне способна принять его вид и поведение за рекламную акцию, причём неважно, каких товаров и услуг.

Весовой предполагает, что российским морякам, как часто случается в последние годы, не окажут здесь должного внимания, но вдруг замечает, что они собираются воедино для групповой фотографии. Это радует Станислава. Он вглядывается в родные лица, вслушивается в родную речь и понимает, что ничего родного в этих людях нет. У мужчин — рыжие волосы и жёлто-розовые глаза. Речь у них в крайнем случае американская, но никак уж не русская — лающие, мяукающие звуки, слушая которые Весовой представляет, что во рту у каждого моряка пузырится по целому блоку жвачки.

Экипаж уже выстроился для снимка. Стас решает исчезнуть, но совершает вдруг почему-то как раз то, чего никак не мыслил допустить, — он встревает между моряками и фотографом. Вспышка, и бывший военнослужащий запечатлён в голом виде на фоне моряков и военно-морской техники. Что ж теперь поделать? Может быть, это станет для него оглушительной рекламой и Весовой сможет набрать должное количество голосов в выборах на пост генерал-губернатора, о победе на которых он, оказывается, потаённо мечтает…

Глава 27

Заботы бизнесмена

В последнее время, которое, вероятно, допустимо измерить сроком от трёх месяцев до полугода, Игорь Семёнович с интересом наблюдал за происходящим в его мозгу незнакомым до этих пор явлением. Оно выражалось в том, что Кумиров как бы о чём-то рассуждал, но, пытаясь проанализировать свои мысли, убеждался вдруг, что его голову заполняет сплошная абракадабра.

Так бывает, когда в компьютере не прочитывается дискета, из-за чего на экране монитора вместо связного текста всплывают сочетания загадочных символов, переплетённые обилием цифр и знаков препинания.

— Авангард, — заключал в таких случаях владелец ЗАО «САМ» и продолжал наблюдать за творящейся в его голове бессмыслицей в надежде извлечь из хаотичного роения слов хоть что-нибудь конкретное. К вящему сожалению Игоря, из этой затеи ничего не получалось.

Бизнесмен усматривал в забавных, но одновременно и настораживающих состояниях некоторое сходство с выкрутасами некоторых художников, когда на их полотнах присутствуют вроде бы все атрибуты живописного искусства: колорит, свет и тень, композиция, но в то же время нет ни одного узнаваемого предмета. При этом порой кажется, что ты вот-вот отыщешь ключ к решению предложенной загадки и назовёшь изображённое знакомым словом. Но нет, этого не происходит!

Находил место в анализе Игоря и опыт сновидений, которые вроде бы ясны и запоминаемы, но стоит пробудиться, как вся информация тотчас стирается и ты не можешь восстановить ни одного конкретного момента, потому что это уже не из чего сделать.

Кумиров не мог сказать, будто его очень пугают эти новые состояния. Подтрунивая над самим собой, Игорь думал о том, не может ли подобный бред полностью подменить его здравомыслие? Что с ним тогда станет? Кто будет с ним возиться? Вообще, откуда у него этот недуг? Или это порча? Не могло же на него подействовать отравление отца?! А мать? Всё-таки наследственное? А если… Ну да, у него же — СПИД. Так это со всеми так бывает? Надо бы при случае расспросить ветеранов…

* * *

Сегодня Кумиров обнаружил хаос в голове после внезапно одолевшего его полуденного сна, так что некоторое время ещё полулежал в мягком кресле, словно бы даже затаившись, и пытался отследить возникновение в холостых усилиях мозга хоть одной полноценной мысли. Вскоре, впрочем, работа мозга наладилась, и Кумиров принялся мысленно репетировать грядущую встречу с доверенными лицами.

В машине Игорь заглянул в зеркало заднего вида и адресовал своему отражению самые лучшие пожелания. Он вполне сознавал свою любовь к этому обаятельному и властному мужчине, которого знал уже больше сорока лет, и всегда находил с ним общий язык. Конечно, Кумиров не отказался бы от более классической архитектуры лица, хотя, если признаться, сохранял многолетнюю привязанность к изначальным, пусть не совсем внятным, формам.

Игорь догадывался, что существуют и иные оценки его внешности. Например, вполне уместно было сравнить его с попугаем Особенно в отношении формы головы, которая даже своими кивками и наклонами повторяла манеры говорящей птицы.

Кумировский нос за свою крючковатость с детства был прозван клювом. К тому же эта часть лица имела свойство краснеть и белеть, что также не оставалось без внимания окружающих.

Верхние передние зубы у Игоря были несоразмерно крупными, и, когда рот был сомкнут, они часто выезжали на нижнюю губу, будто бы закусывая её в некотором беспомощном смущении. Эта особенность, в свою очередь, роднила президента ЗАО «САМ» с грызунами.

Кумирову не раз рекомендовали обратиться к стоматологу, чтобы подпилить чрезмерные резцы. Он не возражал, но и не спешил расставаться со своим изъяном. Чтобы скрыть неправильный рисунок нижней части лица, Игорь после окончания института отпустил усы и бородку, отчего обрёл сходство с живописными изображениями испанских герцогов, кардиналов и других сановных персон средневековья. Окружение Кумирова, да и он сам не раз дивились тому, сколь легко бородка может придать даже самому карикатурному лицу черты благородства, значительности и респектабельности.

Проезжая мимо станции Удельная, Кумиров с любопытством разглядывал нищих. Одни из них ухитрялись торговать каким-то украденным вторсырьём, другие лишь уныло клянчили, пользуясь пробкой у железнодорожного переезда и без единого слова курсируя между машин.

Один раз, стоя на переезде в ожидании поднятия шлагбаума, Кумиров расслышал разговор проходивших мимо его машины людей. Эго были мать и двое сыновей примерно восьми и шести лет. Все трое увлечённо спорили о том, какую сумму они сегодня на самом деле сэкономили: пятьдесят копеек или рубль? «Рубль, который, по сути, меньше советских десяти копеек, — с приятным холодком в суставах подумал бизнесмен. — И как это для них важно! Каков же доход этой, вероятно неполноценной, семьи: четыреста, пятьсот рублей, тысяча? Вряд ли больше, если судить по их экипировке. Но это ведь столь ничтожные копейки, которых может хватить одному человеку при усиленной экономии разве что на неделю, а дальше?..»

Ещё несколько лет назад, пока улицы размозжённой сверхдержавы не заполонили люди, выброшенные из жизни и, по сути, приговорённые политической катастрофой к смерти, Игорь Семёнович, блуждая по дальнему зарубежью, недоумевал — почему тамошних бомжей никто вроде бы не удостаивает должным вниманием: они ведь такие же люди! И только здесь, на родине, бизнесмена вдруг озарило: добропорядочные граждане, во-первых, боятся бродяг, поскольку только один их вид напоминает им о том, что и они сами в любой момент могут оказаться в их зловонной компании; во-вторых, они, несомненно, завидуют тем, кому уже почти нечего терять; ну и, в-третьих, они ненавидят этих обречённых за то, что те согласились со своей судьбой, и с загробной улыбкой, инфернальным смешком приветливо ждут своей очереди на удаление из неудавшейся игры под названием «человеческая жизнь».