Читать книгу "В огонь и в воду - Амедей Ашар"

Печаль разлилась по лицу ее, огонь потух в глазах.

— Ах я безумная! — проговорила она.

Две слезы выкатились из ее глаз; она собралась было уйти, но он удержал ее.

— За такую преданность можно заплатить, только пожертвовав целой жизнью!.. — воскликнул он. — Но чем она выше, беззаветнее, тем больше честь моя требует, чтобы я не употребил эту преданность во зло… Нет! Нет! Я не могу принять от вас приюта, не подвергая вас, быть может, таким же точно опасностям, какие грозят мне самому…

— Да, понимаю, — ответила принцесса с грустью. — Вам уж тяжело быть мне чем-нибудь обязанным! Вы не можете, вы не хотите быть мне благодарным, чтобы не похитить эту благодарность у другой! Вы хотите уйти от меня, уйти из этого дома, где мы с вами снова встретились! Уверьтесь, однако, прежде, возможно ли это.

Леонора взяла его за руку и через целый ряд темных комнат привела в кабинет с одним окном, выходившим на главный фасад отеля. Она подняла занавеску, и Гуго выглянул наружу. У столбика спал тряпичник, положив голову на свою корзинку, а в нескольких шагах от проезда ходили взад-вперед два солдата из дозора.

Затем они вошли в ту галерею, где уже был Гуго, и по маленькой внутренней лестнице поднялись в башенку на углу особняка, откуда из слухового окна видна была вся улица, вдоль которой тянулась стена сада. Двое часовых ходили по ней с ружьями на плече.

— Поручик Лоредан отказался от осмотра особняка, — прибавила принцесса Мамиани, — но не от надзора за ним. Попробуйте перепрыгнуть через эту стену! Разве вы хотите, чтобы та пуля, которая попадет в вас, поразила и меня в самое сердце, скажите?

— Что же делать? — воскликнул он.

— Идти за мной! Слушаться меня! — ответила принцесса.

Она склонилась к нему, прижавшись к его груди, как будто уже чувствовала рану, о которой говорила, и увлекла Гуго в ту комнату, где он еще недавно скрывался. Ее страсть передалась ему, и, нагнувшись к пылающему лицу принцессы, он произнес:

— Я остаюсь!

XX

Старое знакомство

Невозможно было, однако же, чтобы граф де Монтестрюк и принцесса Мамиани не одумались с рассветом. Гуго понимал, что его присутствие у принцессы рано или поздно откроется. Леонора ручалась, правда, за молчание Хлои, но оставаться долее значило компрометировать ее напрасно. Ничего не делать, скрываться — это значит почти признать себя виновным; но графа больше всего заботило положение самой принцессы, так великодушно предложившей ему приют у себя в доме.

Леонора видела отражение всех этих мыслей на его лице, как видна бывает тень от облака на прозрачном озере.

— Вы опять думаете меня покинуть, не правда ли? — спросила она.

— Да. Прежде всего вас самих я не имею права вмешивать в такое дело, в котором я смутно чувствую что-то недоброе. Я слишком вам обязан, и мне просто невыносима мысль, что у вас из-за меня могут возникнуть какие-нибудь неприятности… Потом мои два служителя, всегда готовые рисковать жизнью для моей защиты… я совсем потерял их из виду; где они теперь?

— Понимаю… но выйти и быть схваченным через десять шагов — разве этим можно принести им какую-нибудь пользу? Я смотрела на рассвете: те же люди караулят на тех же самых местах…

Принцессу прервал легкий шум: Хлоя постучалась в дверь и вошла.

— Там внизу, — сказала она, — какой-то человек в лохмотьях так настоятельно требует, чтобы его пустили к принцессе, что швейцар позвал меня… Этот человек клянется, что вы будете рады его видеть… Я посмотрела пристально ему в глаза… «Я такой уж болван, — сказал он мне, — что не умею хорошо объяснить; но мне сдается, что ваша госпожа поймет меня…»

— Как он сказал?.. Черт возьми! Да это же Коклико! — вскричал Гуго. — Позвольте ему прийти сюда.

Принцесса сделала знак, и почти тотчас вошел тот самый тряпичник, которого она видела спящим на улице. Он подбежал прямо к Гуго.

— А! Жив и здоров! Ну, я доволен! — воскликнул он.

Коклико огляделся вокруг, а потом добавил, улыбаясь:

— Клетка-то славная и красивая, но век в ней высидеть нельзя. Пора подумать, как из нее выйти.

— Слышите? — сказал Гуго, обращаясь к принцессе.

— Но, — вскрикнула она, — ведь там же люди, которые вас караулят!.. И если даже вы дадите им смелый отпор, то прибегут другие и схватят вас!

— Потому-то именно и нечего тут прибегать к смелости, — сказал Коклико своим спокойным, как всегда, голосом. — Сейчас она нам вовсе не нужна; довольно будет и хитрости.

Хлоя, слушавшая до сих пор, хотела было уйти.

— Нет! Нет! — сказал Коклико, удерживая ее за руку. — Вы, кажется мне, особа разумная; следовательно, будете нелишней на предстоящем совещании.

Хлоя встала за принцессой, поглядывая искоса на Гуго.

— Сам дьявол сидит в мошенниках, которые вас преследуют, — продолжал Коклико. — Тут кроется какое-то гнусное злодейство. Я разговорился с одним из тех, кого мы так славно поколотили. Он рассказал мне, что их начальник, какой-то Лоредан, слывет сыном…

— Капитана д’Арпальера, — прервала принцесса.

— А! Вы это знаете! Нам нельзя надеяться на пощаду… Кажется, Бриктайль подобрал этого Лоредана на мостовой в каком-то городе, отданном на разграбление после того, как его взяли приступом. Бриктайль — в первый и в последний раз в жизни, без сомнения, — сделал доброе дело: он взял бедного мальчугана, положил его к себе на седло и увез. Ребенок каким-то чудом остался жив, научился военному делу и стал, не знаю как, поручиком в дозоре, где его считают малым надежным.

— И каков же вывод? — спросил Гуго.

— Вывод, граф, следующий: нам нельзя рассчитывать ни на подкуп, ни на открытую силу. Лоредан принял свои меры: особняк окружен со всех сторон.

— Я была уверена!.. — сказала принцесса.

— Сокрушаться тут особенно нечего. Сколько рыбы проходит через сети! И я надеюсь доказать это.

— Каким образом? — спросила Леонора с живостью. — Если вам удастся, господин Коклико, то я знаю кое-кого, кто вам будет за это очень, очень благодарен.

— Э! Хоть я и болван, а все-таки иногда могу кое-что придумать! И тут вот эта самая барышня нам поможет.

Хлоя поклонилась и подошла поближе.

— Есть тут еще кто-нибудь, кроме нее, на кого можно было бы положиться? — спросил Коклико.

Принцесса и Хлоя переглянулись.

— Есть Паскалино, — сказала Хлоя, немного покраснев. — Я его знаю и могу поручиться, что он сделает все, что хотите, из любви к принцессе, если я его попрошу.

— Попросите, — кивнул Коклико, — и пусть он не слишком удивляется, если увидит незнакомого товарища, который понесет с ним принцессу в портшезе.

— А! Мне, значит, нужно выехать? — спросила принцесса.