Читать книгу "Завещание Казановы - Вера Колочкова"

– Зачем?!

– Затем, чтобы ты отсюда не выбралась. Ты здесь умрешь, Арин. Тебя никто не найдет.

– Что я тебе сделала, Жень? За что?

– Погоди, не торопи события. Времени у нас еще много, я тебе все расскажу. А когда ты все узнаешь, я уеду, а ты останешься. Навсегда. Ты не бойся, это легкая смерть. Просто лежишь на кровати и медленно умираешь. Потому что никто не придет и не спасет тебя. Так легче, когда надеяться не на кого. Я знаю.

– Но Вася… Я ему сообщение отправила… Что мы с тобой в этой Грязновке…

– Не отправила, Арин. Васин телефон у меня в сумке лежит. Хочешь, покажу? Я его вчера украла. Твой сын такой же доверчивый и рассеянный, как и ты. Я ему позвонила, попросила прийти в кафе, якобы дело срочное и неотложное. Он пришел… И знаешь, у меня крышу снесло, я себя потеряла. Начала умолять его, чтобы он вернулся… Плакала… Если бы он услышал меня, Арин! Услышал, как я пытаюсь в последний раз как-то зацепиться за жизнь! Но он не услышал… Он пошел к барной стойке, чтобы мне воды принести. А я схватила его телефон и бросила в сумку. Он принес воды и сразу ушел… И про телефон не вспомнил.

– Ты меня из-за Васи решила убить? Но я же не виновата.

– Нет, не из-за Васи. Я ж тебе объясняю – я не сумасшедшая. А про Васю рассказала, чтобы ты не надеялась… Когда не надеешься, всегда легче. Я знаю.

– Тогда почему? Ведь должна же быть какая-то причина.

– Есть причина, Арин. И даже не причина, а следствие. И не торопись, пожалуйста, я тебе сейчас все расскажу.

– Рассказывай, я слушаю.

Арина говорила и удивлялась своему голосу – такой он был странно спокойный. Наверное, со стороны эта картинка тоже казалась довольно спокойной – сидят две подруги, мирно беседуют. Если бы не наручники…

– Да, я издалека начну, пожалуй… – Женя поерзала на стуле, положила ногу на ногу. – Да, издалека… Из детства… Я ведь рассказывала тебе про свою мать, что она меня мало любила? Да, я помню, рассказывала. Я была для нее обузой. Я думаю, она меня не бросила потому лишь, чтобы не лишиться имиджа порядочной женщины – та еще была актриса, я тебе скажу. И очень красивая, кстати. Мужики на нее западали – будь здоров. Но она, как я понимаю, очень хотела большой любви… И получила-таки в одночасье большую любовь, получила на блюдечке с голубой каемочкой! Разбила семью, чужое взяла…

Женя замолчала, погрузившись в свои воспоминания, потом усмехнулась, подняла на Арину глаза, тихо продолжила:

– Я помню, как он впервые к нам пришел… Высокий, красивый, улыбающийся. Куклу мне принес, в коробке, в розовом платье. Я вдохнула и выдохнуть не могла и смотрела на него, смотрела… И сразу полюбила, и папочкой называть стала. Мать сердилась – какой он тебе папочка! Зови дядя Игорь! Но я как-то все равно ухитрялась… При ней – дядя Игорь, а без нее – папочка. Вообще, я и сейчас удивляюсь, как его угораздило в мать влюбиться. Он ей совсем был не пара… Вот второй мой отчим – это да. Этот был пара, такой же холодный стервятник, я его ужасно боялась. Казалось, у него не нос на лице, а клюв… И ночью он меня заклюет… Слава богу, он в Америку вскоре свалил, а потом и мать туда уехала. Квартиру разменяла, купила мне однушку на окраине – живи и будь счастлива… Еще и гордилась своим благородным поступком – не на улице дочь оставила, надо же. А мне тогда едва восемнадцать исполнилось. Живи, как хочешь… Ты знаешь, что это такое, остаться совсем одной в восемнадцать лет?

Арина не стала ей отвечать – вопрос, скорее всего, был риторическим. Тем более Женя вздохнула и тут же продолжила:

– Вот я и жила, как умела… Выкарабкивалась, как могла. Хотела быть такой, как все. Модной, веселой, успешной. Чтобы никто не догадался, что я больна. С детства больна одиночеством… А это такая зараза, я тебе скажу, если с детства! Никак ее из себя не вытравишь и не скроешь, откуда-нибудь, да вылезет! Не зря нормальные люди стараются держаться в стороне от хронических больных… Я, пока это все не поняла, очень старалась быть, как все. Работать пошла, вечерами училась, машину в кредит купила. Вроде все, как у всех, да не то! Народу вокруг много крутится, но я все время одна. У одиночества энергия такая – отпугивающая. И родственников – никого. Ни-ко-го. Ты знаешь, что это такое? Нет, не знаешь. И если бы не папа… Вернее, если бы не память, что у меня когда-то был папа Игорь… Так уж получилось, что я его своим единственным родственником считала. Он ушел от матери и забыл меня, но я-то его помнила! Обиделась, но любить не перестала. Отец, дядя Игорь… Твой родной отец, Арина. Ты, наверное, и сама уже догадалась.

– Да, Жень, я догадалась. Отец действительно ушел от мамы к другой женщине, и у нее был ребенок… Стало быть, это ты и есть?

– Да, это я и есть. А ты очень похожа на отца, Арина. И внешне, и чертами характера. И природа у вас одинаковая, если уж любите, то всей сутью, какая есть. И быстро умеете разлюбить. Что, скажешь не так, да? Муж тебя бросил, а ты на раз-два переобулась, перелицевалась, уже Ивана любить готова! Смешно. Я ж говорю – природа одна… Вот у Кирилла, твоего брата, совсем другая природа…

– Это ты его убила, да, Жень?

– Нет! Нет… Я не убивала… Я не хотела, он сам… Я ничего не могла сделать.

– Расскажи, как это произошло?

– Да, я расскажу… Мне очень хочется рассказать, не могу в себе это носить, слишком тяжелая ноша. Но я его не убивала, Арин! И не собиралась даже! Наоборот… Я подружиться с ним хотела. Тогда, на поминках, мы познакомились, и мне показалось, что… Как бы это сказать, не знаю? Что мы одного поля ягоды, что он тоже вырос из одиночества…

Она замолчала, опустив руки и с трудом сглатывая слезы. Потом справилась с отчаянием, но голос все равно дрожал:

– Я ему позвонила, договорились встретиться… Потом пошли гулять в парк, и я ему призналась, что его отец – это и мой отец тоже, только не родной. Наверное, я зря это сделала, не знаю… Он как-то изменился сразу. Чужой стал, отвечал грубо. Потом сказал – пойдем, покажу что-то. Ну я пошла… Поднялись на последний этаж высотки, он показал вниз и говорит – там свобода. Ты сейчас увидишь, как я уйду на свободу, потому что знать не хочу ни тебя, ни отца. Если б ты знала, Арин, как я испугалась! Как я его уговаривала, как плакала! Разве может, говорю, нелепая смерть быть свободой? Свобода – это когда тебя любят! А если нет любви, то свободу могут дать деньги! А у тебя скоро будет много денег, Кирилл! И это совсем другая жизнь! Давай, говорю, вместе уедем куда-нибудь, в Гималаи, например, мы же брат и сестра! Сядем на вершине горы, весь мир перед нами… А он мне снова в ответ – ничего не хочу! Ни любви, ни дружбы, даже самой жизни не хочу. Потому что она без денег дерьмо, и с деньгами дерьмо. Я заплакала, руки к нему протянула… А он… Он взял и прыгнул…

Женя затряслась в сухом рыдании, плотно закрыв лицо ладонями. Арина смотрела на нее холодно, чуть прищурив глаза, потом произнесла почти равнодушно:

– Попей воды. Там, в пакете, есть бутылка с водой. А еще тебе поесть надо, нервы совсем сдали. Доставай термос, пакет с бутербродами… Поешь, и мы снова поговорим.