Читать книгу "Снайперы - Владимир Никифоров"

Разговор с Надей был, к удивлению Клима, деловым, без эмоций. Она предложила ему пожить пока на два дома: «Устрой Ане хорошую квартиру, а то они втроем в однокомнатной. Сережка через год в институт поступит, вот тогда и посмотрим, может, ты и уходить передумаешь». Он растерялся: «А как ты?.. А как мы?..» «Клим, – сказала Надя, – ведь мы росли вместе, вспомни наши “игры”, мы так с тобой повязаны, ты мне и брат, и муж… Что нам какая-то Светлана?» Ночью им было неожиданно хорошо, и она сказала ему со смешком: «А я же искать тебя побежала, к Юльке. К сестре своей…» – «Ты думала, я – с ней?» – «Ну да! А она говорит: да ты что, Надя, он же мне брат!» – «Какой я ей брат?» – «Я тоже говорю: раз он тебе брат, то и мне – брат, как же мы тогда смогли пожениться? А она говорит, что сколько угодно примеров, когда кузен женится на кузине». – «А она не знала, что мы не брат и сестра?» – «Не знала. Я уж пожалела, что открыла ей глаза. Я почему-то Юльки больше боюсь, чем Светки».

А утром, до ухода на работу, ему позвонили из Речного: умер Степан Гордеев. Клим повернулся к Наде: «Поедешь?» Та опустила глаза и отрицательно покачала головой. Похоронными делами занимался зять-хохол, обосновавшийся теперь на берегу в должности капитана-наставника. Все было организовано им четко, по сложившемуся в Речном трафарету, включающему не только церковные и даже языческие обряды, но и советские порядки, так что Клим в иные моменты ощущал себя не сыном покойного, а представителем руководства. На другой день побывал у директора завода Федора Михайловича, который сначала отчитался о заводских делах, а потом поведал о своих: женился на местной врачихе, двое детей, квартира, дача, все путем. Клим знал, что в Речном далеко не «все путем»: кадры не держатся, потому что никто не хочет жить в старых домах, а новые строятся долго, плохо, мало; народ пьет, молодежь занять нечем, преступность растет, – но молчал: в управлении уже был решен вопрос о смене руководства завода, пока только не нашли преемника. Во время их беседы в кабинет вошел Олег Скиба, который не очень показал себя в должности заместителя директора по флоту, зато, переставленный на снабжение, развернулся во всю ширь. Клим знал, что другие мужья ботанички уехали из Речного: Власов – в Москву, Лещинский – в Ленинград. О них же вспомнил и Федор, потому что после ухода Олега Скибы порылся в бумагах и положил перед Климом желтенькую брошюрку: «Лещинский прислал автореферат докторской диссертации! А Власова, слышал, наверно, недавно утвердили начальником Технического управления. Мы тут только ахнули: вот так Зинка!»

По приезде с похорон Клим срочно принялся создавать фирму. Уже был опыт Бутовского предприятия, переданного в аренду его работникам, вышел Закон о трудовых коллективах, но все равно вопросов была тьма, и прежде всего классический «что делать?» в буквальном смысле слова. И оказалось, что лучше него, прятавшегося двадцать лет за спиной Базарова, в новой ситуации ориентируются такие, как Петр, который, хоть и не достиг иерархических высот, зато крутился, «химичил», обманывал, приписывал, спекулировал, в общем, готовился к жизни при диком капитализме: «Клим Степанович, да все просто! Чтобы жить – надо строить! Для строительства нужен песок, гравий, а дороже всего – щебень. Вот им и надо заниматься! И весь процесс взять в одни руки: добыча камня, дробилка, сортировка, отсев, складские дела, перевозка». Когда Петр ушел из кабинета Клима с заданием узнать, за кого из заказчиков можно закрепиться, Клим взялся было за трубку, чтобы позвонить Борису, но тут же положил ее на рычаг. Чем сейчас поможет из Москвы Базаров, только-только утвержденный начальником главка? Мудрым советом?.. Но звонить вскоре пришлось. Правда, по другому поводу. В пароходстве намечались выборы начальника. Базаров ему не советовал выставлять свою кандидатуру: «Понимаешь, раз ты зам по экономике, то должен пообещать им экономический рай. А Валерка, хоть и не экономист, с цифрами на руках докажет, что при такой грузовой номенклатуре возить придется больше, а получать меньше! И второе: если ты проиграешь, то рано или поздно тебя уйдут. А так ты можешь договориться…» Но Клим договариваться не стал. И начальником пароходства выбрали Валерку с судоверфи, которого Базаров поставил главным инженером и которому потом и порт передал. Плотников, в шестьдесят лет поставленный «на музей», сокрушался, когда они после голосования зашли в кабинет Клима выпить по чашке коньяка: «Как Гаврилов умер, так флотских и защитить некому! А все вы с Базаровым виноваты: свалили все заботы на затоны!» – «Мы хотели, чтобы люди почувствовали себя хозяевами». – «Хозяин на реке должен быть один! И жалко, что ты не стал им!» Клим промолчал. «Как у вас с Надей? Про тебя такое говорят!..» – «Идем к разводу». – «А по-другому нельзя?» Клим усмехнулся: «Вот как раз сейчас – по-другому…» «А Наталья-то моя: лучше бы он на Юльке женился, раз с Надей не хочет жить». И Клим вдруг подумал, что и к нему такая мысль все чаще приходит в последнее время.

Глава девятая

Клим продержался после Базарова в пароходстве три года, внедряя хозрасчет, самоокупаемость и самофинансирование. Пришлось изучить кучу методик, побывать на семинарах, пройти повышение квалификации в ленинградском институте. В конце первого дня занятий он нашел кафедру гидродинамики, приоткрыл дверь заведующего: «Разрешите?» Заведующий кинул взгляд на его нашивки и, словно выброшенный из своего кресла пружиной, подскочил к нему, раскланиваясь и расшаркиваясь: «Здравствуйте! Проходите! Очень приятно! Позвольте представиться: доктор технических наук профессор…» «Извините, – сказал Клим, – я хочу увидеть Лещинского Евгения Сергеевича». И тут завкафедрой буквально заломил руки: «Он ушел от нас!» – «На другую кафедру?» – «Нет-нет, он ушел, как говорится, в мир иной!..» Клим оторопел: «Он что, умер?» «Вы присядьте, прошу вас! – Подождав, пока Клим опустится в кресло, снял трубку без диска: – Юлия Львовна, tea four two! – Повернувшись к Климу, развел руками: – Вынужден сообщить вам, что Лещинский Евгений Сергеевич скончался в октябре прошлого года, наложив на себя руки». Тут вошла Юлия Львовна, которой можно было дать от двадцати пяти до пятидесяти, в зависимости от того, на что обращается внимание: на руки, одежду, глаза, улыбку, голос… Вечером она нашла его в номере институтской гостиницы и все рассказала. Лещинскому «зарубили» докторскую, и главную роль в этом сыграли отрицательный отзыв Технического управления и кляуза завкафедрой в ВАК. «А я сама печатала и носила ему на подпись положительное заключение кафедры!» – «Юля (они уже заканчивали бутылку “Арарата”), а кто подписал отзыв Технического управления? Власов?» – «Нет, Клим, отзыв подписал его заместитель, Петровский. Женя при мне звонил Власову…» – «И что?» – «Я поняла одно: кто-то этим Власовым крутит!» «Я знаю, – сказал Клим, – кто им крутит. Только зачем? Ведь она получила все, что хотела!» – «Эх, Клим! Не знаешь ты баб! Вот ты смотришь на меня: немолодая, некрасивая, без высшего образования, чего ей надо? А мне, Клим, много чего надо! Я хочу, чтоб меня любили! Чтоб я была единственной! Чтобы все у меня в ногах валялись! И за это я готова жизнь отдать!..» «Свою?» – уточнил Клим. – «И свою тоже! Ты думаешь, та, которая Женю погубила, не понимала, что она и себя убила?»

С «Валеркой» они практически не общались, тот во всем слушал зама по эксплуатации, который свою обиду (обошли, снова не назначили начальником) вымещал на том, что все больше вопросов решал сам. Зато у Клима сложились деловые отношения с Валентином, игроком их футбольно-волейбольной команды, ставшим главным инженером. Они разработали систему хозрасчетных отношений заводов с управлением пароходства, какой не было в отрасли ни у кого. И еще, похоронив АСУ с ее многоэтажьем металла, проектов, программ, штата сотрудников, стали внедрять систему автоматизированных рабочих мест на основе персональных компьютеров. Появился компьютер и у Клима на столе, и он стал переводить в цифры всю документацию, подключив специалистов из отделов и программистов. И когда все системы, курируемые Климом, заработали, его сняли. Произошло это в девяносто первом, перед навигацией. Всю зиму страна бурлила, в пароходстве ходили из кабинета в кабинет, обсуждали последние новости: объединение Германии, Нобелевская премия Горбачева, штурм телецентра в Вильнюсе, референдум о будущем разваливающегося на глазах Союза… Клим в этих сборищах не участвовал, он почувствовал, что смертельно устал за эти горбачевские семь лет; после двенадцатичасового рабочего дня в пароходстве и своей фирме хотелось уткнуться в теплые женские колени, но Надя то «Огонек» читала, то смотрела ТВ-передачи из Москвы, а Юлька вдруг привела к себе мужика младше на двенадцать лет, чуть ли не аспиранта. Светлану досрочно отправили на пенсию, и она стала злой, раздражительной, плаксивой; пришлось ее срочно спасать. Он посадил ее в офисе, который снимал в здании снабженцев, у Олега, пятого из их команды в группе здоровья. Они появлялись здесь втроем рано утром, потом Клим уезжал в пароходство, а Петр гонял по объектам на подержанной «иномарке». Светлана исполняла обязанности секретаря, бухгалтера, кассира, таксировщика и сидела в конторе целый день. Однажды он приехал в офис после работы и не узнал Светлану: никогда она не выглядела так вызывающе привлекательно. «Хоть бы ты меня пригрела», – вырвалось у него. «А что, – сказала она, – и пригрею. Знаешь, сколько я ждала?» – «Сколько?» Рассмеялась: «Люди столько не живут!»