Читать книгу "Старая ветошь - Валерий Петков"

Начиналась новая полоса.

* * *

Наступил октябрь.

Промозглый, студёный, ветреный и неуютный, заканчивающийся на – б-р-р-р-р-ь.

Ощущение пустоты и тупой никчёмности усиливалось с каждым днём, и он стал всерьёз думать, что спасение от этого взвешенного состояния капельки в эмульсии – в армейской службе.

Он убегал от Нади, но и тянулся к ней, как к чему-то светлому, спасительному и дорогому. И не в силах был перебороть себя. Страсть тихо умирала. В душе было пусто, одиноко и гаденько. Он морочил ей голову, потому что так удобней, и резко менять что-то не было смысла – призыв в армию расставит всё по местам без ненужных сцен, и выяснение отношений прекратится само, как дождь или снег.

Родители его часто ссорились, и Вениамин с детства не любил выяснения отношений, побаивался, старался избегать.

С Надей он простился накануне, зная, что просто так из студенческой общаги ему скрыться не удастся, а скорее всего, там же он и упадёт до утра после «отвальной».

Получил расчёт на работе, оставил немного денег, остальное предусмотрительно отослал домой, так целей будут, если надо, попросит – вышлют, а на щётку зубную и прочую ерунду хватит карманной мелочи.

В цеху проставился, водки купил. Работяги подходили, по плечам похлопывали, говорили одинаковые слова, что парень без армии всего лишь половина мужчины, потом впали в свои бесконечные армейские воспоминания и забыли про него вообще. Вдруг решили добавить, скинулись рублишками, потому что к этому времени начальник цеха уже ушёл. Уходя, пожал жёстко руку, как клешнёй сдавил, пожелал хорошей службы, помолчал, неожиданно прибавил:

– Ты там не чуди, в армии таких не любют. Таких нигде не любют. Пропентер не изобретай. Служи по уставу – завоюешь честь и славу! Надумаешь – приходи, люди всегда нужны.

– Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся! – пошутил Коля Юрков.

– Вы тут не шибко гулеваньте – завтра на работу! – глянул начальник цеха на именные наручные часы, нахмурился и ушёл.

Тотчас же встал Коля Юрков:

– От коллектива вручается нашему дорогому Вениамину Иванычу памятный сувенир, – пошуршал в бумаге обёрточной под столом, достал подарок – большой никелированный болт, криво вогнанный в сорванную резьбу, на толстом куске косо срезанного железа. – Это тебе, уважаемый Вениамин Иваныч – символический подарок, наказ от коллектива пролетариев нашего участка. Выражаем благодарность за самоотверженный труд на благо родины могучей, как наглядное пособие и руководство к действию! Короче: – на хер с резьбой – есть жопа с закоулками! А если и это не пройдёт – забей болт на все проблемы и не заметишь, как сквозанут два годочка да за соседний лесочек! Потому что дембель неизбежен, как крах капитализьма!

Коля любил говорить, готовил речи заранее, но мог поймать вдохновение и неплохо сымпровизировать «под стакан». На предложение начальства выступить по какому-либо поводу откликался охотно, заранее ссылаясь на свою беспартийность, намекая таким образом на некоторую несознательность и заранее отгораживаясь от возможных неприятностей по этой линии, потому что заносило его в разгар словолития и мог он сморозить что-то несусветное. Но на него за это не обижались – не со зла ведь, пролетарий.

Остальные разбегались врассыпную, как мыши по норкам, если предлагали выступить с трибуны. Колей же гордились, потому что он был один такой на весь большой завод. И главное – не парткомом навязанный, а свой, из народа.

Зашумели, развеселились, каждый вдруг почувствовал, что и он может двинуть речугу, осмелели, ещё и спиртиком у дежурной лаборантки разжились, потому что магазины уже закрылись. Громкий разговор пошёл, споры, разбились на группки, а там уж вообще какой-то маразм словесный напал по нетрезвому делу, и тихо расползлись по домам угрюмые под занавес застолья работяги.

* * *

Вениамин возвращался в общагу, нёс тяжеленную железяку в бурой бумаге. Ощущая её вес, чувствовал, как освобождается от тягомотины нудного, ежедневного, обязательного похода на работу. Не было грусти оттого, что покидает коллектив, а была радость и торжество от простой мысли, что этого не надо будет делать с завтрашнего дня. Главное же – ясно понимал он сейчас, что рабочего из него не получится, не интересно ему. Всё, чем они жили, что волновало их и заботило, его не трогало.

Он без сожаления перевернул эту страницу. Шёл, распрямив плечи, улыбался, и лишь подарок отягощал руки, напоминал о людях в цеху.

В общаге друганы суетились, поджидали его.

Первым делом принесли механическую машинку и под вопли присутствующих простригли борозду от лба до шеи. Пропахали! А со стороны и не заметно – волосы густые, длинные.

Конечно, выпили, отметили «первую борозду»!

Дальше попрактиковались несколько самых доверенных парней, прежде всего однокомнатники. Было весело, но больно, тупая машинка неохотно жевала длинные волосы, однако Вениамин вида не показывал – мужался, слёзы утирал, вскрикивал изредка:

– Вы же не борзейте, отупейные художники!

Взяли чистый оцинкованный таз, влили туда всё, что было: три бутылки водки, пять бутылок пива «Крепкое», литровую банку варенья из чёрной смородины, пузырёк одеколона «Осенний аромат».

– Пиво – жидкий хлеб, а это уже закуска, так что водка и пиво не противоречат друг другу и не вызывают антагонистичных отторжений в философии возлияния, – пояснил Виталя Жбанов.

Размешали коктейль суповым черпаком, по кружкам разлили.

Нарезали колбасу, хлеб толстыми ломтями, сырки в серебряной фольге уложили горкой. Принесли из кухни здоровенную сковородку аппетитной, с поджаристой «пенкой» картошки. Консервы открыли, стаканы, чашки и бокалы разнокалиберные насобирали из нескольких комнат.

– Прошу слова! – Виталик постучал вилкой с перекрученной ручкой по боку стакана.

За столом притихли.

– Веня! Мы провожаем тебя сегодня на защиту рубежей нашей необъятной родины. Победу куют отцы, их у победы много, гибнут они во множестве и превращаются в строку статистики. А пустую люльку конкретного горя нянчат одинокие матери. Ты береги себя и помни, что есть несколько человек, которые гордятся тем, что знают тебя с лучшей стороны, именно как достойного воина! Вот такой тебе наш наказ!

– Сам придумал? – прервал Лёня.

– Нет, конечно, а жаль. Смесь Гегеля с Бабелем. Коктейль.

– «Коктейль Молотова» – вот таким прожигали броню танкам Гудериана, – восхитился Кирилл Бархоткин, глотнул из бокала, слегка поперхнулся, вспыхнул тотчас лицом, – за такие разработки надо давать государственные премии!

– Премии сразу не дают, – вскинулся Жбанов, – в толковом словаре Даля – «кирза – верхний слой земли»! От так-то!

Встал Лёня, извлёк из-под подушки толстенный фолиант: – Это тебе на память от нас, Веня.

Книга была тяжеленная, и Вениамин, принимая, едва не выронил её на пол.