Читать книгу "Бытие. Философский роман - Олег Лементов"

– Мы нашли виновного, он наказан… Вы, давшие нам жизнь, сжальтесь над неразумными…

Бормоча эти фразы каждый раз, когда очередной куратор проходил мимо него к ковчегу, бог, принесший тело Хуча, поднимал глаза, с надеждой вглядываясь в их лица. Но, увы, никто из бывших товарищей Адама даже не смотрел в его сторону. Смерть убийцы Тха не взволновала, да и не могла взволновать их. Они не верили, а может, просто уже не хотели верить в искреннее раскаяние землян.

Вот спустились и последние два ковчега. Один из них некогда принадлежал генетикам. Адам без труда узнал его, ведь многие годы он был для него верным товарищем. Теперь он прилетел, чтобы забрать Шакти и ее нынешнего мужа.

Пропустив Варуна вперед, она замешкалась у входа. Обернувшись и увидев стоявшего в полном одиночестве Яхве, Шакти помедлила и решительно подошла к пилоту.

– Если ты не против, я полечу с тобой.

В ответ Яхве только молча пожал плечами.

Из ковчега высунулся было Варун, но Шакти махнула ему рукой. Верховный скрылся внутри, а ковчег взлетел.

– Пойдем, – нежно сказала богиня и взяла Яхве за руку. Тот не сопротивлялся. Адам незримо последовал за ними в ковчег.

8.

Яхве занял свое место и опять, как и по дороге в Атлантиду, молча начал созерцать небесную даль. Теперь он не скрывал свою душу, и Адам с болью в сердце ощутил, насколько опустошен его друг. Безразличие – пожалуй, самое страшное, что может случиться с любым живым существом, – теперь полностью овладело богом, подавив все желания и тяжелой цепью сковав волю к жизни.

Шакти села напротив и стала пристально разглядывать облака.

– В последнее время я все чаще вспоминаю дом, – произнесла она. Ее голос был удивительно спокоен и тих. При его звуках у Адама защемило в душе. Сейчас перед ним была она, его Шакти. Именно такой любил он ее многие годы, а вернее всю жизнь.

– Я вспоминаю твоего отца, Адама… Мне каждую ночь сниться дочь. Моя Кали. Ты знаешь, я всегда была рациональна. Прошлое мало меня волновало. Ведь его уже нет, так что проку о чем-то жалеть. Будущее и настоящее как подготовка к этому самому будущему – вот что занимало меня. Но все изменилось. Я потеряла почву, и одиночество съедает во мне остатки сил. Воспоминания – теперь эта та единственная, пускай и призрачная пристань, к которой еще может пристать моя душа. Они успокаивают и еще хоть как-то оправдывают мое такое долгое существование. Ведь тогда мы были счастливы.

Она замолчала, и в ковчеге опять воцарилась тишина.

– Что поделаешь, – тихо заговорил Яхве. – Нам было суждено прожить две жизни. В своем мире мы давным-давно перестали существовать, а в новом… Безусловно, мы создали его, но, надо признать, так и не смогли возродиться. Единственный из нас, кто смог, – это Сат. Он оказался мудрее всех нас, а мы… Мы по-прежнему тащим за собой отголоски прошлого. Калечим свою жизнь и жизни наших потомков. А ради чего?

Нам говорили, что «это наш долг». Долг перед миром, который благополучно избавился от нас, безвозвратно отправил нас в другую часть Вселенной, придумал для нас миссию.

Но что это за миссия? Кому вообще нужно то, ради чего мы принесли в жертву свое будущее? Тем, кто вырвал нас из привычной жизни, отобрав навеки жен, детей, отцов? Нет. Думаю, их вряд ли интересуют результаты наших трудов. Может, это необходимо созданным нами богам? Но они многие годы доказывают обратное, а сегодняшний случай лишь одно из подтверждений этого. Возможно, это нужно нам? Но почему тогда я завидую Тюру, а ты каждую ночь вспоминаешь дочь и давно ушедшего мужа?

– Оларун был прав. Нам не надо было покидать наш мир.

– Шакти, милая, ты же генетик. Ты лучше меня знаешь, что наше приобретенное бессмертие неестественно для всего живущего. Рано или поздно мы должны были умереть для нашего мира. И вот единственная цель нашей миссии: нам дали шанс. Шанс прожить еще раз, но уже в другом мире. Мире, который создадим мы сами. Сат, Адам, а теперь и Тюр уже воспользовались этим шансом. Используем ли и мы его или повторим судьбу Тха – это каждый должен решить сам.

– Да, ты как всегда прав, – грустно улыбнулась Шакти. – Мы все давно ушли из нашего родного мира, но он необъяснимо продолжает держать нас. Меня до сих пор тревожит судьба дочери, твоего отца. Меня волнует даже то, что стало с садом, который мы с Адамом посадили возле нашего дома. Я по-прежнему составляю отчеты о своих исследованиях, будто собираюсь представлять их на Совете генетиков. В душе я так и осталась жить там, и в этом моя ошибка.

– Наверно пришло время нам всем осознать, что мы здесь не в гостях.

Они опять замолчали, а тем временем ковчег спустился на платформу пирамиды в Эдеме. Одна из стен раздвинулась, и Яхве встал со своего кресла.

– Зайдешь? Ты так редко бываешь у меня в гостях.

– Нет, спасибо. Мне пора. Варун ждет, да и дел много. Если уж это наш мир, так пора сделать так, чтобы он действительно принадлежал нам. Отныне я хочу жить, а не приносить себя в жертву.

Теперь голос Шакти звучал твердо и даже торжественно. Яхве не стал ни соглашаться с последними словами богини, ни возражать ей. Он просто попрощался и покинул ковчег. Адам вышел следом.

Яхве ненадолго задержался на платформе. Он стоял на самом краю с высоко поднятой головой, давая возможность ветру беспрепятственно трепать его одежду и волосы. Его душа была открыта, и Адам ясно чувствовал, как с каждым порывом ветра в его друге вновь просыпается жизнь. Вопреки ожиданиям Адама, Яхве не пошел внутрь пирамиды, а направился вниз по длинной лестнице, ведущей с платформы. Вскоре они спустились ниже крон деревьев, растущих у подножия, и их слегка качавшиеся тени укрыли богов от лучей полуденного солнца.

Сад казался совсем диким, и лишь едва заметные тропинки, идущие от ступеней по густой невысокой траве, говорили о том, что здесь иногда гуляли.

Они медленно брели по едва различимой аллее. Ровные ряды вековых деревьев еще указывали на ее былые границы, хотя молодой и не подчинявшийся ничьей воле подлесок бесцеремонно нарушил их, оставив лишь небольшое пространство. Этого было вполне достаточно, чтобы одинокий бог мог изредка наслаждаться первозданной красотой. Сад действовал умиротворяюще, и вскоре Адам, шедший следом за Яхве, почувствовал необыкновенный покой. Тихий шелест листвы, аромат цветов и молодой травы, прекрасное пение невидимых птиц наполнили до краев его душу, вытеснив все тревоги и сомнения, еще недавно переполнявшие ее. Сколько они бродили, Адам не знал. Время было не властно над этим местом. Но вот солнечные лучи, вытеснив живительную прохладу сада, прорвали густые кроны. Они вышли на поляну, в центре которой стояло большое раскидистое дерево. Когда-то здесь жили. На противоположной стороне поляны виднелись древние развалины. Непонятно, было ли это одно большое строение или несколько небольших, – низкий кустарник и молодые деревья почти полностью скрывали остатки каменных стен и черных, полусгнивших бревен, служивших то ли крышей, то ли оградой. Под сенью дерева возвышалась каменная стела. Яхве направился к ней. Подойдя ближе, Адам увидел наполненный водой небольшой бассейн у стелы и стоявшую рядом каменную скамью.