Читать книгу "Серая мышь для королевы - Эльвира Смелик"

Чуть прибавив в темпе, Катя ринулась к удачно расположенному прямо по курсу торцу дома, за который можно было свернуть.

Но голос догнал.

– Катя! – раздалось совсем рядом, заставило остановиться и обернуться. – Все тренируешься?

Катя почти не расслышала, больше догадалась, в ушах звучали другие слова, рифмованные и положенные на музыку.

Вот и пусть звучат. Вынимать наушники Катя не собиралась. Но Эдик, как всегда, распорядился сам. Без всякого стеснения, ни на секунду не задумавшись, имеет ли он на это право.

Легко прикоснулся к Катиным ушам, вытянул наушники. Катя отобрала их, произнесла неприветливо:

– Ну и что тебе надо?

Не получилось, как хотелось. Голос неуверенно дрогнул, и Эдик мгновенно выцепил эту слабость, улыбнулся. Он так и остался победителем. Ведь Катя не смогла тогда достойно ответить, дать отпор, переиграть в свою пользу. Она сбежала. Значит, навсегда останется поверженной, зависимой от его воли и сделает то, что он скажет. Совсем как раньше.

Но пока:

– Просто рад тебя видеть.

Но Катя больше не верила в дружелюбие Эдика:

– С чего бы?

И улыбка у него вовсе не радостная, а самодовольная:

– Ну как, неужели непонятно? – сделал паузу и продолжил вкрадчиво: – Ты же мне всегда нравилась.

Ага. Потому что училась хорошо и безропотно позволяла списывать.

– А сейчас ты еще красивее стала. И такая…

Эдик нарочно не договорил. Оставил Кате самой додумать по изменившемуся выражению своего лица, бесцеремонно изучающему взгляду, многозначительной улыбке.

Катя, пытаясь уйти от Эдикова натиска, мотнула головой и попятилась, но тут же ткнулась спиной в твердую бетонную стену – не надежную опору, а скорее западню. И Эдик понял, надвинулся, приблизился почти вплотную. Его ладонь, не касаясь, скользнула вверх вдоль Катиной руки и уперлась в стену на уровне плеча. Вторая ладонь вжалась в стену с другой стороны от Кати.

Ловушка захлопнулась.

– Эдик, ну что ты ко мне привязался? Что тебе надо от меня?

Калинин уставился ей прямо в глаза своими ясными, как небо, очами.

– Как-то неожиданно у нас все закончилось, правда? Ты исчезла, номер телефона сменила. Жалко. Я не прочь продолжить. Может, попробуем опять?

– Эдик, хватит! Пожалуйста. Отстань от меня!

Ну почему Катя с ним никакая? Не может уколоть обидным словом, не может оттолкнуть или даже врезать. Ведь умеет! Но она только повторяет убогие фразы, словно умоляя о снисхождении. Совсем как та пухлая девчушка, похожая на сдобную булочку, на которую насели тогда три одноклассницы в школьном закутке, – совершенно беспомощная и жалкая, с дрожащими губами. Вот и Кате осталось только скрестить руки в защитном жесте и бормотать, словно заклинание: «Нет! Не надо! Не смей!»

– Кать, ну чего ты так?

Правая ладонь Эдика на мгновение отлипла от стены, чтобы занять более подходящую позицию – прижаться к Катиному плечу.

– Я же серьезно хочу с тобой…

На этот раз Эдик не сам умолк на середине. Заглушая его слова, откуда-то сбоку прозвучало громкое и презрительное:

– Да что ж ты за тормоз такой? Неужели никак не дойдет? Девушка же ясно сказала: «Отвали!» Чего непонятно-то?

У Эдика от злости и досады перекосилось лицо, это не обещало ничего хорошего тому, кто неожиданно вмешался не в свое дело.

Но Катя увидела это мельком, пока поворачивала голову в сторону своего заступника.

– Кир?

Кирилл

Срезать путь через дворы – святое дело. Можно, конечно, чинно идти по главной улице, но зачем, если закоулками дорога в полтора раза ко роче?

Точно, не меньше, чем в полтора. Местный район Кириллом неплохо изучен, и знакомых здесь можно встретить. Да только не тех, кто сегодня попался. Катю Кирилл увидел издалека и даже не удивился, что взгляд наткнулся именно на нее.

Ну-у, в последнее время они часто пересекаются. И вообще… и…

Она стояла возле одного из домов с каким-то неизвестным парнем.

Хм!

А собственно… может стоять с кем угодно. Кириллу-то какая разница?

Хотел пройти мимо, окружным путем, чтобы тактично не разрушать чужую идиллию. Но в кои-то веки утомленная долгим бездействием интуиция проснулась: «Какое еще «мимо»? Разве не видишь: что-то не так!»

Приблизился, убедился: «Конечно, не так!»

Беседа вовсе не была милой. Катя прижималась спиной к стене и совсем не походила на привычную Катю. Скорее на испуганную, потерянную маленькую девочку.

Неужели она бывает и такой?

Кирилл видел разную Катю: жесткую, высокомерную, насмешливую, коварную, театрально придурковатую, рассерженную, спокойную, мягкую, уютную. Но такую…

Они разговаривали негромко, но в тишине двора эхо легко подхватывало слова и, перескакивая от стены к стене, доносило их до Кирилла. И у того не получилось долго присматриваться, прислушиваться и медлить.

Подошел и высказался от души. Потом на мгновение обалдел под Катиным взглядом.

Надо же, какого странного цвета у нее глаза! И почему он раньше не замечал? Теплого и… Вот как сказать? Какого цвета огонь свечи? Какого цвета горящее в ночи окно?

Даже забыл совсем про этого придурка, который пыхтел рядом от негодования и, кажется, хотел сказать что-то вроде: «А не пошел бы ты! Да кто ты вообще такой?» Но Катя уже сообщила кто, назвав Кирилла по имени. И придурок разумно решил, что лучше отступить. Потому что Катя плюс Кирилл – это уже великая сила. Хотя какие еще плюсы?

Катя какое-то время не двигалась с места, словно приклеилась к этой стене. И смотрела не на Кирилла, а куда-то вдаль. А может, вообще в никуда.

– Все нормально? – поинтересовался Кирилл.

Она кивнула.

– Ну пойдем тогда.

– Да. Сейчас.

Очень хотелось узнать, что произошло, кто этот парень и почему с ним Катя была такой. Но она ведь ни о чем не спросила, когда Кирилл явился к ней поздним вечером в поисках ночлега. И никто из Булатовых не потребовал подробных докладов и объяснений, не полез в душу. Просто приняли. Просто приютили.

Кирилл потому и пошел к ним, а не к Широкову, например, зная, что тот задолбает расспросами, а если ему не отвечать, смертельно обидится и станет нудить еще сильнее.

И не к Маринке Лавренковой. Ее родители, в первую очередь мама, сразу бросились бы созваниваться с Успенским-старшим. И что бы им высказал папочка под горячую руку – трудно представить.

Катя по жизни молчаливая, что невероятно для девчонки. Раньше Кириллу такие не попадались. Да, встречались такие, которые и слова не могли сказать, но это от робости, от закомплексованности. Кате эти качества не свойственны. Она молчит осознанно, и ей легче сдержаться. А Кирилл – человек общительный, разговорчивый. Если уж совсем самокритично – болтливый. Вопросы возникают у него сами собой и так и норовят вырваться наружу. И надо направить их поток в какое-то безопасное направление, нейтральное и невинное.