Читать книгу "Путешествие к центру Земли - Жюль Верн"

Дядюшка закричал дрожащим голосом:

– Аксель, Аксель, человеческий череп!

– Человеческий череп, дядя! – ответил я, пораженный не менее его.

– Да, племянник! О, Мильн-Эдвардс! О, Катрфаж! Отчего нет вас здесь, где нахожусь я, Отто Лиденброк!

38

Чтобы понять восклицание дядюшки, обращенное к этим знаменитым французским ученым, надо знать, что незадолго до нашего отъезда произошло событие, в высшей степени важное для палеонтологии.

28 марта 1863 года землекопами, работавшими под руководством Буше де Перта в каменоломнях Мулэн-Кюиньона близ Абдевиля, в департаменте Соммы, во Франции, была найдена на глубине четырнадцати футов под землею человеческая челюсть. Это был первый ископаемый данного вида, изъятый из земли. Возле него нашли каменные мотыги и обтесанные куски кремня, от времени покрытые плесенью.

Открытие наделало много шума не только во Франции, но и в Англии и в Германии. Некоторые ученые Французского института, между прочим Мильн-Эдвардс и Катрфаж, заинтересовавшись этим вопросом, доказали неоспоримую подлинность найденной кости и выступили самыми горячими борцами в «тяжбе по поводу челюсти», как выражались англичане.

К геологам Соединенного королевства, признавшим несомненность этого факта, – Факонеру, Беску, Карпентеру и прочим, – присоединились немецкие ученые, и среди них, первым и самым восторженным, оказался мой дядюшка Лиденброк.

Подлинность ископаемого человека четвертичной эпохи казалась неоспоримо доказанной и признанной.

Но эта теория встретила яростного противника в лице Эли де Бомона. Высокоавторитетный ученый утверждал, что горные породы Мулэн-Кюиньона не относятся к формациям дилювия, а принадлежат к менее древней формации, и, будучи в этом отношении единомышленником Кювье, не допускал мысли, чтоб род человеческий возник вместе с животными четвертичной эпохи. Дядюшка Лиденброк, в согласии с громадным большинством геологов, не уступал, спорил и приводил столь веские доводы, что Эли де Бомон остался почти единственным сторонником своей теории.

Мы знали все подробности дела, но нам не было известно, что со времени нашего отъезда выяснение этого вопроса подвинулось вперед. Челюсти того же самого вида были найдены в рыхлой бесцветной почве некоторых пещер во Франции, Швейцарии и Бельгии, равно как и оружие, утварь, орудия, скелеты детей, подростков, взрослых и стариков. Существование человека четвертичного периода с каждым днем подтверждалось все более и более.

Мало того! Останки, вырытые из юнейших пластов третичной геологической формации, позволили более смелым ученым приписать человеческому роду еще более почтенный возраст. Правда, эти останки представляли собой не человеческие кости, а только изделия рук человеческих: большая берцовая кость и бедровые кости ископаемых животных, правильно обточенные, так сказать, высеченные скульптором, носили на себе отпечаток человеческого труда.

Таким образом, человек сразу поднялся по лестнице времен на много веков выше; он опередил мастодонта, стал современником «южного слона»; существование его исчисляется сотнями тысяч лет, поскольку геологи относят к тому времени наиболее известную плиоценовую формацию.

Таково было состояние палеонтологической науки. Поэтому станет понятным удивление и радость дядюшки, если прибавить к тому же, что, пройдя двадцать шагов, он натолкнулся на экземпляр человека четвертичного периода.

Сразу же можно было определить, что это человеческий скелет. Неужели сохранился он в течение целых столетий благодаря особым свойствам почвы, как на кладбище Сен-Мишель в Бордо? Этого я не сумею сказать. Но скелет, обтянутый пергаментной кожей, его еще эластичные члены, – на вид по крайней мере! – крепкие зубы, густые волосы, ужасающей длины ногти на руках и на ногах – все это представилось нашим взорам таким, каким тело было при жизни.

Я онемел перед призраком минувших времен. Дядюшка, обычно столь разговорчивый, тоже молчал. Мы подняли скелет. Поставили его стоймя. Он смотрел на нас своими пустыми глазницами. Мы ощупали этот костяк, издававший звук при каждом нашем прикосновении.

После короткого молчания в дядюшке вновь заговорил профессор Отто Лиденброк; увлеченный горячностью темперамента, он забыл, в каких обстоятельствах мы находились, будучи пленниками этой пещеры. Он, несомненно, вообразил себя стоящим на кафедре перед слушателями, в Иоганнеуме, ибо принял наставительный тон, как бы обращаясь к воображаемой аудитории.

– Милостивые государи, – начал он, – имею честь представить вам человека четвертичного периода. Некоторые великие ученые отрицали его существование, другие, не менее великие, напротив, подтверждали. Теперь любой Фома неверующий от палеонтологии, будь он здесь, должен был бы, коснувшись его пальцем, признать свою ошибку. Мне хорошо известно, что наука должна относиться крайне осторожно к открытиям подобного рода! Я не могу не знать, какую выгоду извлекали разные Барнумы и прочие шарлатаны того же сорта из ископаемого человека! Мне известна история с коленной чашкой Аякса, с так называемым телом Ореста, якобы найденным спартанцами, и телом Астерии, длиною в десять локтей, о чем говорит Павзаний. Я читал сообщение по поводу скелета из Тропани, открытого в шестнадцатом веке, в котором пытались признать Полифема, и историю гигантов, вырытых из земли в шестнадцатом веке в окрестностях Палермо. Вы так же, как и я, прекрасно знаете результаты исследования костей огромных размеров, имевшего место в тысяча пятьсот семьдесят седьмом году в Люцерне, и, по утверждению известного врача Феликса Платера, принадлежавших гиганту в девятнадцать футов! Я с жадностью прочел трактат Коссаниона и все опубликованные хроники, брошюры, доклады и дискуссии по поводу скелета Тезтобокха, короля кимвров, захватчика Галлии, выкопанного в провинции Дофине в тысяча шестьсот тринадцатом году! В восемнадцатом веке я боролся бы на стороне Пьера Компе против преадамитов Шойхцера! У меня была в руках рукопись, озаглавленная: «Гиган…»

Тут сказался природный недостаток дядюшки: выступая публично, он запинался на каждом слове, трудном для произношения.

– Рукопись, озаглавленная: «Гиган…»

Он не мог выговорить это слово.

– «Гиганта…»

Немыслимо! Злополучное слово застревало на языке! И хорошо же посмеялись бы в Иоганнеуме!

– «Гигантогеология»! – произнес, наконец, профессор Лиденброк, дважды выругавшись.

Далее все пошло гладко.

– Да, господа! – продолжал он, воодушевляясь. – Мне известны все эти истории! Я знаю также, что Кювье и Блюменбах признали в упомянутых костях попросту кости мамонта четвертичного периода и других животных. Но сомнение было бы оскорблением, нанесенным науке! Труп перед вами! Вы можете видеть и осязать его. Это не просто скелет, а настоящее тело, избежавшее тления исключительно в интересах антропологии!