Читать книгу "Школа выживания волчицы - Марина Крамер"

Глава 26

Акела

Пусть даже у твоего врага тысяча человек, успех будет сопутствовать тебе, если выступишь против них, исполнившись решимости сокрушить их всех до одного.

Ямамото Цунэтомо. «Хагакурэ. Сокрытое в листве»

С самого утра болело сердце. Это было новое ощущение, никогда прежде Акела не чувствовал подобного. Его закаленный организм словно бы отвергал любые болезни, включая простуду и прочее. Но сегодня он проснулся от давящей боли в груди, такой, что стало невозможно дышать. Акела долго лежал в постели, надеясь, что все пройдет, но не проходило. Сделав над собой усилие, он все-таки встал, кое-как натянул тренировочное кимоно и вышел во двор. Навстречу радостно кинулся Мотя, с разбегу ткнулся мордой в колено и завилял хвостом. Акела потрепал пса по загривку:

– Что, Мотька, тоже проснулся? Кормили тебя?

Мотя поднял на него умные глаза и еще сильнее замотал хвостом.

– Ладно, пошли работать.

Акела двинулся на задний двор, и пес последовал за ним, улегся на лавку и тяжело вздохнул. Выполняя привычные упражнения, Акела чувствовал, что боль немного отпускает, становится ровной и спокойной, а мысли больше не путаются. Сейчас он примет душ, переоденется, позавтракает и поедет в банк. Решит там неотложные вопросы, а дальше в клуб – ребята готовятся к большому турниру, надо все проконтролировать. Вечером позвонит Але, поговорит с ней, услышит родной голос, и все встанет на свои места.

Никаких подвижек со странным заказчиком не было. Никто Савве не звонил, отчеты, написанные под диктовку Моисея, исправно уходили на указанный адрес, и все. Никакой реакции. В деле об убийстве Белякова тоже ничего нового, Карепанов держал в курсе. Меч, кстати, так и не нашли. Словом, кругом глухо. И это настораживало. После такого подозрительного затишья обычно случалось что-то из ряда вон, и это было плохо. Акела не любил неопределенности, бездействия и ситуаций, ходом которых не мог управлять. Но сейчас все действительно было не в его власти.

Он заканчивал тренировку у последней группы, когда ему позвонили. Вынужден был попросить прощения и ушел в тренерскую, поставив кого-то из старших ребят заменить себя. Незнакомый номер на дисплее. Сердце снова глухо бухнуло и сделало лишний удар, но Акела отогнал от себя дурные мысли и ответил на звонок.

– Александр Михайлович?

– Да, я слушаю.

Незнакомый мужской голос в трубке, скорее молодой.

– Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Ваша жена и ее подруга находятся у нас. Если вы выполните все условия, с ними ничего не случится. Если нет – на вашей совести будет их смерть. Завтра в обед я позвоню и скажу, где мы встретимся. Спокойной ночи, Акела, – раздался короткий смешок, и трубку повесили.

Акела долго смотрел на молчащий телефон, словно мог взглядом заставить его снова издавать какие-то звуки. Но ничего больше не происходило. Он понимал: перезванивать бесполезно, и завтра звонок раздастся с другого номера. И совершенно непонятно, что теперь делать. Алька, все-таки ее нашли. Но кто? И почему только Аля и Ольга, где Соня, где Никита? Трубка вдруг снова заверещала, и Акела увидел номер тестя:

– Да, Фима.

– Ты, мать твою, совсем идиот?! – заорал тот с ходу. – Ты какого черта весь день на телефон не смотришь?!

Акела вспомнил, что убрал звук во время совещания в банке, а потом, не глянув на дисплей, просто включил его и оставил в тренерской. Пропущенные звонки от Клеща он просто не заметил.

– Был занят, – стараясь говорить ровно и спокойно, ответил он.

– Занят?! Занят ты был, мать твою?! А то, что Сашку кто-то умыкнул, а Никита с простреленным легким в саратовской больничке с ночи загорает, ты знать не хочешь?! Там Сара в истерике, Сонька-то на ней осталась. Я тебе весь день набрякиваю – ни ответа, ни привета!

– Не ори, Фима, я все уже знаю, – так же бесстрастно произнес Акела, чем окончательно взбесил и без того заведенного Клеща:

– Мерзавец, я тебе покажу, знает он все! Машешь дрыном своим в клубе, да?! А дочь моя хрен пойми у кого?! И внучка хрен пойми где?!

– Я тебе сказал: не ори. От этого ничего не изменится. Соня у Сары, отправляй туда пару человек, через час идет скорый до Саратова, как раз успеют. А с Алей я сам разберусь, звонили мне. Я сейчас домой приеду, обсудим. Звони пока Бесо и Моне, будем думать.

Дав указания, он тут же выключил телефон, чтобы тесть криками не сбивал с мысли. Надо немедленно отпустить ребят и ехать домой. Взять себя в руки и спокойно все обдумать. Не может быть, чтобы никакой зацепки. Должно быть что-то такое, из чего можно делать выводы, и он найдет эту зацепку. Должен найти.

Сделав глубокий вдох и резко выдохнув, Акела вышел в зал. Занятия продолжались, ученики отрабатывали приемы под присмотром двух старших. Акела вышел в центр зала и жестом велел остановить тренировку. Подростки замерли, приняв ожидающую стойку.

– На сегодня занятия окончены. Прошу извинить, у меня возникли срочные дела, отложить которые я не имею возможности. Все свободны. Слава и Дима уберут инвентарь.

Сделав прощальный поклон, он повернулся и пошел в тренерскую переодеваться.

Заперев зал и сдав его на пульт охраны, Акела сел в машину и закрыл глаза. Нужно было ехать домой, а сил не было. Как сейчас смотреть в глаза Клещу? Он не сдержал обещания, и опять по его вине страдает Алька. Нет ничего хуже, чем осознание своей беспомощности и того, что не смог выполнить долг. Долг перед отцом, на чьей дочери женился и поклялся оберегать. Но он сделает все, чтобы с Алей ничего не случилось – это единственное, в чем он твердо уверен. И надо убедить в этом тестя и его товарищей. Иначе грош цена всей его жизни, всему, что он декларировал, и всему, чего придерживался. Сейчас он самурай, предавший хозяина, а это позор. Несмываемый позор. Жить с этим невозможно. Нужно исправлять допущенную ошибку. Кроме него никто этого не сделает.

Во дворе дома красовались машины Бесо и Мони, в окнах горел свет. Его ждали. Акела вошел в прихожую, сбросил пальто и прошел в гостиную. Там, в креслах, у зажженного камина, сидели все трое. На низком столике он увидел большой жестяной чайник и граненые стаканы – чифирили, значит, пока ждали. Три пары глаз уставились на него.

– Явился? – нарушил молчание Клещ, лицо и шея которого были покрыты красными пятнами.

– Фима, не бузуй с порога, дай человеку отдышаться, – спокойно сказал Моня, протирая пенсне. – Паника никому не помогала еще.

– Паника?! – взревел Клещ, ударив кулаком по столу так, что чайник и стаканы подпрыгнули. – Паника, мать твою за ногу, Моня?! Это моя дочь сейчас черт знает где! Ваши спят дома, а моя черт знает где! И ты мне говоришь паника?!

– Фима, тише, – поморщился Бесо, раскуривая трубку, – глоткой делу не поможешь, давайте думать.

– Думать?!

– Так, все! У тебя сейчас морда треснет, – повысил голос Бесо, – а инфаркты твои тут вообще не к месту. Расслабь булки, Фима. Акела, садись, – он кивнул на четвертое кресло, как будто был здесь хозяином.