Читать книгу "Былое и думы собаки Диты - Людмила Раскина"

— А со своей семьей в лес пойти не допросишься!

— Да там грибы прямо под ноги выскакивают! Не топтать же! — оправдывался Па.

Однако чаще Па и Валентин Валентинович располагаются в тени за домиками и ведут политические беседы, очень громкие, потому что оба глуховаты, и очень острые, судя по гневным откликам из домика слева — там живет профессор, заведующий кафедрой марксизма-ленинизма. Очень важный. Впрочем, наших собеседников это только подстегивает.

Ма поначалу Валентина Валентиновича немного стеснялась, зато с Роксаной Львовной они очень подружились. У них обнаружилось общее пристрастие — книги, только Роксана Львовна читала все на свете, а Ма — не все и поэтому растопыривает уши и затаивает дыхание.

Так и длилось это дивное лето — жаркое, дождливое, грибное.

Однажды в сумерки после сильной грозы откуда-то сверху, из леса, спустилось великое множество лягушек, больших, маленьких и совсем крохотных. Они спешили к озеру. Рыжуша и Леля решили, что малыши выбиваются из сил, и попытались переносить их на руках. Но лягушек было великое множество, по дороге, которую они пересекали, невозможно было ни проехать, ни пройти.

Леля, дочь биологов, объяснила Рыжуше, что лягушачье лето уже кончилось и они спускаются в озеро, чтобы там зимовать.

— Пора и нам на зимовку, — медленно проговорила Ма.

— А Рига? Вы же обещали поехать в Ригу! — в один голос закричали Алка и Рыжуша.

— Едем, едем, — успокоил Па.

И действительно, в последнем письме Ма писала, что Па совсем смилостивился и даже согласился возвращаться в Москву через Ригу, чтобы немножко посмотреть Латвию.

По пути Ма и Алка вели дорожный дневник, и я потом столько раз слушала, как Рыжуша читает его Ба, что выучила наизусть.

Автопробег Пустошка — Рига — Москва (отрывки из дорожного дневника)

Экипаж машины Штееруша-220:

Капитан — Па — ведет машину.

Штурман — Ма — смотрит в карту и в окно.

Боцман — Рыжуша — смотрит только в окно и делает замечания.

Кок, он же «Ложная мать» — Лена — кормит.

Ученый секретарь — Алонька — пишет дневник.

Отрывок I. Бросок на Ригу

28 июля, 5 часов 20 минут утра

Покидаем гостеприимную турбазу. Стоп! Боцман и ученый секретарь решили сбегать попрощаться с озером, и пожалуйста! — эта медведица Рыжуша свалилась в воду и промочила ноги.

Рассвирепевшая Ма начинает распаковываться — доставать сухую обувь. Капитан теряет терпение. Только сели в машину, Рыжуша с расстройства пнула ногой здоровенную бутыль. Все! Оставила путешественников без питьевой воды.

43-й км. Алоньке стало дурно. Как выяснилось, от голода. «Ложная мать» открывает столовую: мы малость перехватываем из пакета, подаренного шеф-поваром дядей Сережей.

70-й км. Началась насыпная щебеночная дорога. Штееруша захлебывается бензинчиком. Все скрипят зубами. Штурман виновато тычет пальцем в атлас:

— Здесь написано, что это «дорога союзного значения».

Карасава. Ура! Кончилась насыпная дорога! Пусть наши враги ездят этой «дорогой союзного значения». На выезде из Карасавы проскочили поворот. Штееруша стал пятиться задом.

Штурман решил покомандовать:

— Алла! Гляди в заднее стекло!

Капитан гаркнул:

— Уберите головы! Я сам буду смотреть!

Пассажиры поспешно втянули головы в плечи, и… в тот же момент Штеер чуть не влип задом в здоровенный рефрижератор.

— Ослы! — обругал капитан ни в чем не повинных путешественников. В полном молчании поехали дальше. Увидели впереди пыльное облако — стадо!

— Овцы! — оживились «ослы». Оказалось, коровы. «Ослы» дико заржали, стряхивая повисшую было напряженность. Коровы побежали трусцой вперед, не уступая дорогу. Штееруша грудью, медленно, тихонько гудя, прокладывал себе путь.

Наконец впереди — чистая дорога! Штеер радостно рванул, и… из засады на дорогу выскочил крупный серый милиционер. Дальше поехали с «дыркой» в талоне.

Отрывок II. Рига

Пересекли границу Латвии. Пообедали в Екабпилсе. Восхитились невиданной чистотой в столовой, цветочками на столах. Полюбовались рекой Даугавой.

Погода пасмурная, не то что наше настроение. Ма вспомнила, что, когда Тари ездили по Эстонии, Ирка — еще маленькая была — удивилась, что их московский радиоприемник вдруг заговорил по-эстонски, и спросила:

— Пап! Ты что, вставил туда эстонские батарейки?

Вот и наше настроение, наверное, еще на пустошкинских батарейках. Умолкли и погрустнели только в Саласпилсе, бывшем концентрационном лагере, где фашисты убили тысячи евреев. Задумчивые поехали дальше.

Пора было заботиться о ночлеге. По дороге узнали, что о ночевке в рижском кемпинге нечего и мечтать, все забито. Оставалась единственная надежда — Анины родственники, Берта и Федя. Адреса их у нас не было, зато мы располагали подробнейшими указания Таря, как найти Федю и Берту.

Начинать поиски следовало в конце улицы Ленина.

Мы проутюжили улицу Ленина раз десять; предусмотрительно начинали с середины и доезжали до конца — искомого дома с башенкой не было! Как сквозь землю провалился!

Стемнело. Штурман простуженно хлюпал носом и кашлял. Можно подумать, это он утром ноги промочил! Через два часа цель была обнаружена в противоположном конце — в начале улицы Ленина.

Капитан приказал:

— Просачиваться будем постепенно, по одному. Как бы их, бедных, удар не хватил. Я иду первый!

Федя и Берта очень обрадовались, увидев Па:

— Ты приехал? Как замечательно! Как дела в Пушкино? Как поживает твоя жена?

— Да она внизу, в машине.

— Что же ты ее там оставил? Зови немедленно сюда!

— Да она там с дочкой…

— Вы и с дочкой приехали? Так вы все втроем?

— Да нет, с нами еще сестра с племянницей. Мы мимо ехали…

Федя и Берта оказались на редкость мужественными людьми, да это и неудивительно — через них уже прошла целая когорта Аниных родственников. Узнав, что нас всего пятеро, они вздохнули с облегчением и вручили нам ключ от своей пустующей комнаты в доме на окраине Риги, да еще снабдили нас раскладушкой, надувными матрацами, подушкой и одеялом.

— Спасибо! Спасибо! Нам ничего не надо, только переночевать пару дней, — пятился обрадованный капитан.

Отрывок III. Рижские ночи