Читать книгу "На корабле утро - Александр Зорич"

– Я инженер-каперанг Виноградарь, – обращаясь к Комлеву, сказал неприметный брюнет с орлиным профилем, сидевший рядом с Зуевым. – Название у этого феномена есть. Это – Х-блокада.

– Незамысловатое название, – усмехнулся Комлев. – Ну а причины? Что ее вызывает? Этого мы, конечно, не знаем?

Виноградарь был предельно краток:

– Не знаем, – эхом отозвался он.

– Спасибо. Между тем, уважаемые товарищи, вот теперь вопросы у меня закончились. Зато возникла теория насчет того, зачем меня пригласили сюда.

– И что же это за теория? – оживился Поведнов.

– Собственно, я полагаю, что причиной стал один инцидент, который произошел со мной и моими коллегами на ДАРе, дальнем звездолете-разведчике «Беллинсгаузен». Вероятно, большинство из здесь присутствующих знают об этом инциденте, ибо он, насколько я могу судить, является первым… или одним из первых случаев столкновения с феноменом, который вы зовете Х-блокадой… Но если в этом есть нужда, я могу вкратце рассказать о том случае еще раз.

– Все верно. Здесь все в курсе. Кстати, этому инциденту присвоен шифр РК-28, – сказал Поведнов. – Тем не менее никто не будет возражать, если вы повторите. Нам важно ваше субъективное видение ситуации.

Комлев прокашлялся. Собрался с мыслями. И начал:

– Это случилось два с половиной года назад… Я был пилотом первого класса и занимал должность второго помощника командира ДАР «Беллинсгаузен»… Это было уже довольно старое судно, но к февралю 2619 года оно прошло капитальный ремонт и замену двигательной группы. Вместо изношенных «Востоков-36» на «Беллинсгаузен» были поставлены свежие люксогеновые двигатели Д-2. Двигатели были новые, как я понял – по сути, экспериментальные, в эксплуатации капризные. Поэтому с нами летела бригада заводских техников из Красноярска-26. Ну а поскольку, – Комлев лукаво улыбнулся, – все, что производится в Красноярске-26, является абсолютно секретным, с нами также летели ответственные товарищи из ГАБ. Их было шестеро… Наша плановая экспедиция Главдальразведки отправилась с передовой базы в системе Северина прямиком в рукав Стрельца. Как все вы знаете, подобные экспедиции считаются чрезвычайно опасными и оттого нас сопровождал фрегат «Бодрый». Ну а поскольку все подобные экспедиции являются заодно и сверхдальними, при нас был также люксогеновый танкер «Вятка». Мы исследовали систему ЗНС‑26549, затем переместились в систему ЗНС-59683… Все шло по плану, пока в кают-компанию с воплем не влетел астрофизик Болотов. Волосы его, как сейчас помню, были взъерошены, очки съехали на подбородок, в общем, он производил впечатление человека, сильно неадекватного обстановке рабочих будней… Мы, конечно, спросили его, что за причина. А он сообщил нам, что, согласно показаниям приборов, одна из звезд, ЗНС-60057, которую мы в тот день рассматривали в телескопы, не имеет зеленых линий в спектре. «Что значит не имеет?» – спросили мы. А он и говорит: «Сами поглядите». Поглядели. Действительно, не имеет. Шок? Вот именно. Создавалось впечатление, что в космическом пространстве установлен исполинский фильтр, полностью вырезающий из спектра излучения звезды зеленые линии… Научный азарт, конечно, позвал нас вперед. Мы попытались совершить Х-переход к загадочной звезде. И мы его совершили… Но оказались вовсе не у звезды, как рассчитывали, а на огромном расстоянии от нее. Выглядело это так, будто мы, нанеся скользящий удар по невидимой преграде в Х-матрице, отразились от нее и перелетели на двести с лишним парсеков за звезду. Таким образом, теперь нас отделяли от наших танкера и фрегата пятьсот тридцать парсеков…

– Ни хрена себе! – не сдержался Волохаев. И, когда в него вперились сразу несколько сердитых глаз, добавил: – Извините, пожалуйста…

– Подобное расстояние, конечно же, – продолжил свой рассказ Комлев, – может без труда покрыть любой наш звездолет. Но для этого ему нужны как минимум люксоген и полностью исправные Х-двигатели. У нас же после нештатного завершения Х-перехода, во-первых, люксогена оставалось всего-то на триста пятьдесят парсеков. Во-вторых, у нас лопнули все дюары Х-передатчика… И в-третьих, деарретировались два из трех карданных подвесов носового Х-двигателя… Нужно сказать, товарищи, в тот день даже до самых несообразительных членов нашей команды дошло, по какой причине каждый из нас, в Главдальразведке, получает зарплату за трех кавторангов ВКС…

За круглым столом захихикали. Выделялись квакающий смех Зуева и молодецкий утробный хохот Свеклищева.

– Да, товарищи… Может быть, что-то неясно?

– Ну… Мне вообще-то совершенно неясно, что за беда произошла с вашим носовым люксогеновым двигателем. Он сломался? Я ведь артиллерист, – напомнил Базеев.

– Если говорить упрощенно, сломался не сам двигатель, а механизмы прецизионной ориентации в пространстве… Для того чтобы переносить любые достаточно длинные звездолеты через Х-матрицу, нужны два и больше двигателей. В случае «Беллинсгаузена» все было очень просто. Кормовой движок переносил кормовую часть корабля. А носовой – носовую. Любое рассогласование в их работе означало, что нос и корма прилетят в точку назначения раздельно… Мало радости, правда ведь?

– Да уж… – скривился Базеев. – И что же дальше было?

– Ну если коротко, нам удалось изменить число потенцирования кормового двигателя Д-2. Благодаря этому люксогена в обрез, но все-таки хватило, чтобы вернуться в исходную систему ЗНС-59683… Правда, прилетела только кормовая часть «Беллинсгаузена», но и на том спасибо. Весь экипаж, разумеется, был собран именно там, в корме, так что вернулись все шестьдесят девять человек…

Когда Комлев замолчал, со своего стула поднялся Поведнов. Все обратили на него исполненные любопытства взоры.

– Я хотел бы, Владимир Миронович, чтобы вы сделали вывод. Какой вывод следует из рассказанной вами истории?

Комлев смешался, смущенный не столько неожиданным, сколько каким-то слишком уж странным, школьным, что ли, вопросом начальника.

– Первый вывод такой, что это одно из первых столкновений человека с Х-блокадой. Или все-таки первое?

– Одно из первых, – со значением сказал Поведнов. – Продолжайте.

– Второй вывод касается зеленой полосы спектра – есть ли она у звезд Макран и Шиватир? Третий… Третий вывод, собственно, в том, что вы выбрали меня как одного из участников инцидента РК-28, хотя я лишь один из многих… никаких принципиальных решений не принимал… Но как бы там ни было, спасибо за доверие! Вот, собственно, все.

Комлев испытующе посмотрел на Поведнова, лицо которого с расходящимися лучиками мимических морщин вокруг глаз было непроницаемым. Поведнов выдержал длинную паузу и лишь затем сказал:

– Сразу скажу, что ответить на ваш вопрос о зеленой полосе спектра звезд Макран и Шиватир я не готов. Но Ручейко и его люди уже озадачены на этот счет… Применительно к двойной звезде Макран, по крайней мере. Что же до выводов, то все они правильные. Кроме вашего утверждения о каком-то таком особенном доверии, оказанном вам невесть за какие заслуги… Не буду ходить вокруг да около: вы единственный из экипажа и пассажиров «Беллинсгаузена», кто жив на сегодняшний день.