Читать книгу "Тим и Дан, или Тайна "Разбитой коленки" - Ирина Краева"

— Мы спасены, — подмигнул он Обби. — А вы правы, лесавки, хочешь быть героем — будь им! Обби, надеюсь, перстень, подаренный Древесняками, ты ещё не потеряла? С ним мы в любую дырочку пройдём.

— Конечно, не потеряла, вот он, — на крыле лебеди сверкнул магический перстень. Серебряный ободок чуть потускнел, но сам золотой знак бесконечности, осыпанный клюквенными рубинами и капельками бриллиантов, сиял по-прежнему.

Не зря наши пленники старательно выскабливали состав, цементирующий булыжники, не зря. По камням, как по ступенькам лестницы, они поднялись наверх, почти к самой кромке каменного мешка, и затем, передавая друг другу перстень Древесняков, проскользнули в отверстие, свободное от заклинания Морены. Следом за ними вылезли и лесавки и отошли в сторонку озадаченные. Они всё никак не могли решить: выгодно им или нет, что Тим и Обби не умерли на их глазах героической смертью от голода. Кто знает, как повернётся дело в будущем: может быть, они сами захотят проводить пресс-конференции и писать мемуары о своих приключениях? Но с другой стороны, именно они, лесавочки, указали Тиму и Обби дорогу к спасению. Как не крути, они становились соучастниками приключения! Лесавки шептались, вздыхали, потирали толстые животики лапочками, взволнованно обсуждая открывающиеся перед ними перспективы. Ни Тим, ни Обби не заметили, когда они исчезли…

— Обби, смотри, эта дверь ведёт на балкон. О ней говорили лесавки! — Тим помедлил, прежде чем распахнуть её… и толкнул.

На пороге, уперев руки в бока, стоял разъяренный Дан. А за его спиной нетерпеливо вились Пёсиглавцы, Кикимора, Морена. Они строили рожи, высовывали языки и шипели. Черты бледного лица Дана за это время исказились ещё сильнее. Щёки сплошь обросли серой шерстью, ноздри вывернулись, превратив человеческий нос в поросячье рыльце.

— Надолго вас нельзя оставлять! — Проговорил Дан, похлопывая по ноге железным когтем, который раньше принадлежал Арамии. — Мы всегда будем сильнее вас, потому что стоим на карающей справедливости. Вот в чём гвоздь вопроса!

Тим, поглаживая прижавшуюся к его груди Обби, сохранял полное спокойствие. Чем безысходнее казалась ситуация, чем меньше шансов оставалось на спасение, тем увереннее он себя чувствовал, тем веселее ему становилось. Он стоял, расставив ноги в разодранных на коленях джинсах, и улыбался.

— Схватить их! — Рявкнул Дан, отворачиваясь от насмешливого зелёного взгляда брата. Стальная сетка откуда-то сверху упала на Обби и Тима, больно приплюснула друг к дургу. Пленников обступили злоденцы и, злобно шипя и покрикивая, погнали ударами и пинками. Друзей вывели за крепостную стену. Над ними дышало небо, млеющее в утренней нежности. На земле таяли сумерки, накопившиеся за ночь, раздольно горела под солнцем река, лёгкий парок поднимался с влажных кудрявых лугов, красным горели стволы леса — леса, в котором и была Вечная роща с чудотворным огнём…

— До Знича пять минут пути, — шепнул мальчик приунывшей подружке. — Числобог говорил: идите на свет. Солнце бьёт нам прямо в лицо. До Знича осталось немого. Но Обби только вздохнула. Она уже заприметила огромную деревянную колоду, и поняла, что это — плаха для казни. Прижавшись дрожащей грудкой к Тиму, она навсегда прощалась с ним.

Пёсиглавцы рычали и лаяли, громыхая цепями, опутавшими их жирные шеи. Скелеты, хрустя костями, раскачивали на скрипучих носилках храпящую Морену. Кикимора строила Обби рожи и угрожающе потрошила подушку, взвизгивая: «Вот что я сделаю из тебя!» Позвизд запрокидывал голову, и в горле у него громыхали раскаты грома. Шаман нетерпеливо лупил в бубен.

Каково же было удивление Тима, когда среди злоденцев он заметил счастливые мордочки лесавок.

— Так, значит, вы с ними? Это вы сказали Дану, что мы выбрались из каменного мешка? — Гневно прошептал он.

Лесавки смущённо хихикнули, потупили глазки, и, прикрыв лапками ротики, застрекотали невинными голосками:

— Ну что ты, Тим, на нас обижаешься?! Зря! Мы же не только о себе, но и о твоей славе думаем. Тебе и твоим друзьям — подвигом больше, подвигом меньше, а для нас каждое ваше доброе дело — копеечка, а то и рублик. Ну, сказали мы Дану, что вы выбрались из каменного мешка, — что с того? Ты же всё равно выпутаешься, — и лесавки вполне по-приятельски улыбнулись мальчику. — Ний рядом! Ний рядом! — Над площадкой кружил Аспид, трубил в два хобота и шумно хлопал уродливыми крыльями. — Ний рядом! Готовьтесь встречать Самого Справедливого!

Раздалось лязганье, скрежет, будто огромная железная собака облизывала ржавую кость чугунным языком. Двое маленьких бесенят прикусили языки, вздрогнув от тяжёлых шагов главного злоденца. Ний шёл, и с его лица сыпались раскалённые капли. Злоденцы верещали, аплодировали, отбивая ладони о собственные щёки, бока и животы. Бубнил бубен шамана, трещали костями скелеты, звякали цепи Пёсиглавцев.

С непроницаемым лицом Ний взгромоздился на трон и обвёл всех красно-жёлтыми глазами. Его взгляд остановился на Тиме, и мальчику показалось, что в лицо ему плеснули кипятком. Но отворачиваться он и не подумал.

— Вот ты и передо мной, — медленно проговорил Ний, обстоятельно рассматривая Тима, как повар кусок мяса, соображая, куда его лучше пустить — на бифштекс или отбивную. — Я тебя ждал раньше. Нехорошо опаздывать. Я тебя покараю. Этот мир держится только на карающей справедливости. От карающей справедливости должны у всех стынуть волосы в жилах. Только тогда будет порядок. Вся карающая справедливость здесь! — Ний потряс кривым мечом. — Эй, там, кто-нибудь! Заковать Дана в наручники! Он сделал своё дело и теперь пусть отдохнёт! — Урчащие Пёсиглавцы схватили опешившего Дана, который что-то пытался сказать, защёлкнули наручники на его заломленных назад руках и когтистыми лапами закрыли ему рот — нишкни! Ний снова уставился в глаза Тима, стараясь подчинить своей воле. — ТЫ-БУДЕШЬ-СЛУЖИТЬ-МНЕ! — Веско произнёс он. — Я-ЗАКАЗАЛ-ТЕБЯ-ДВЕНАДЦАТЬ-ЛЕТ-ТОМУ-НАЗАД. Я-НЕНАМЕРЕН-ОТКАЗЫВАТЬСЯ-ОТ СВОЕГО-РЕШЕНИЯ. ТЫ-БУДЕШЬ-МОИМ.

Внимание Тима отвлекли два маленьких бесёнка, которые с большим сачком для ловли бабочек охотились за искрами, то и дело слетающими с разгорячённой физиономии главного злоденца. Два неразумных существа с ещё молочными рожками, очевидно, приняли искры за разновидность каких-то мух-красавиц и собирались потом на досуге заняться выдиранием у них лапок и крылышек — чисто бесовское развлечение. Они ползали у всех под ногами и от кончиков рожек до кончика лысого хвоста извалялись в пыли. Десять искр — Тим сосчитал — они упустили, а одиннадцатую и двенадцатую поймали одновременно — каждый изловчился и прихлопнул красную искорку пушистой ладошкой. И в ту же секунду довольное хрюканье сменилось обиженным визгом. Бесенята пищали не столько от боли, сколько от разочарования: на трясущихся ладошках вместо красивой мухи шевелились от ветра серые хлопья. Тим невольно расхохотался.

— ЧЧЧЧЧТТТТТТТТТТТООООООООООО???????????????? — Завопил Ний. — Значит, отказываешься служить мне?!

— Конечно, — пожал плечами Тим, отметив, что в небо уже налилось румянцем, развеселилось. В нём запела малиновка. «Та самая?» — Подумал мальчик.