Читать книгу "Капризы юной леди - Элизабет Вернер"

– Мне он не особенно симпатичен, – холодно заметил Зигварт, – мне противны натуры, которые нигде не могут основаться и постоянно охотятся за счастьем, ожидая, что оно само свалится им на голову.

– И мне тоже, – поддакнул Гофштетер. – При этом он постоянно насмехается и издевается над всем в мире. Он озлоблен, потому что судьба не особенно к нему благосклонна. Ну а теперь нам пора домой, Герман. Сегодня мы не должны заставлять себя ждать.

Оба повернули обратно.

В доме Гунтрамов царило необычайное оживление, так как всего час назад приехала Алиса Равенсберг. На верхнем этаже фермы для нее были приготовлены три комнаты, всегда находившиеся в ее полном распоряжении. Она, как всегда, привозила с собой только свою горничную и берейтора с двумя прекрасными лошадьми для далеких верховых прогулок. Ей хотелось жить здесь «совсем просто».

Гунтрамовские мальчики немного боялись важной тети и в настоящую минуту мирно сидели на ступеньках террасы, занятые привезенными лакомствами, а маленькая Алиса с довольным видом мурлыкала на руках матери, сидевшей рядом с гостьей.

Алиса, откинувшись в бамбуковом кресле, слушала веселую болтовню Траудль. Она была по-прежнему ослепительно хороша, но так же горда и холодна, как в то время, когда согласилась стать женой Бертольда. И все-таки что-то в ней изменилось. Ей недоставало прежней свежести и гибкости, во всей ее фигуре чувствовалось утомление, а прежняя надменная самоуверенность уступила место равнодушию и безучастности, которая замечалась даже теперь, в разговоре с подругой.

– Я так рада повидаться с тобой! – говорила Траудль. – Теперь наши встречи скоро прекратятся. Твой отец собирается строить для тебя отдельный охотничий замок, где ты и будешь останавливаться, а к нам, пожалуй, и не заглянешь?

– А ты пожалела бы? – спросила Алиса.

– Как ты можешь спрашивать об этом? Мне было бы и скучно, и грустно. Конечно, здесь тебе многого недостает, и ты вынуждена разделять нашу скромную жизнь, а в своем охотничьем замке ты можешь окружить себя приличной обстановкой и целым штатом прислуги.

– Ты думаешь, я притащу за собой целую свиту и буду принимать гостей из Хейзлтона и устраивать охоты? Нет, из этого ничего не выйдет. Правда, у папы была эта мысль, но я упросила его бросить эту затею. Я хочу останавливаться у тебя, хочу жить и видеть около себя людей.

– А разве, живя в Хейзлтоне, ты не окружена людьми? Тебе там скучно? Вот с этим я незнакома. У меня совсем нет времени скучать, особенно теперь, когда у меня двое таких милых гостей – ты и Герман Зигварт! Ты ведь знаешь, что он приехал к нам?

– Да, Гунтрам сообщил мне об этом, когда ехал сюда, – холодно и равнодушно подтвердила Алиса.

– Как мы обрадовались, когда он приехал! – продолжала Траудль. – Мы многим обязаны ему!.. Если бы он тогда так энергично не вмешался и не обратился к твоему отцу, кто знает, где и как пришлось бы Адальберту начинать свою новую жизнь? Впрочем, все это ты знаешь.

– Приблизительно. Мне кажется, папа интересовался этим Зигвартом и его талантом. Что же, вышло из него что-нибудь?

– Да ведь Зигварт – автор национального музея в Берлине, один из первых знаменитостей, наша слава! Он получил первую премию, заткнув за пояс лучших архитекторов, и в силу этого отказался от предложения твоего отца ехать в Хейзлтон. Разве ты это забыла? Мистер Морленд лучше осведомлен об этом.

– Возможно, у папы великолепная память, – небрежно ответила Алиса. – А меня он и тогда мало интересовал. К тому же с тех пор прошло столько лет. Можно ли все помнить?

Траудль стало обидно. Для нее в то время решалась ее судьба. Но в эту минуту мальчики внезапно вскочили и помчались по лугу, завидев шедших к дому дядю Германа и Гофштетера.

Последний вытянулся в струнку перед гостьей, зная, как надо здороваться с дочерью Вильяма Морленда, но после этой неприятной обязанности быстро скрылся в одной из хозяйственных пристроек, пока Зигварт поднимался по ступенькам террасы.

– А, это вы, Герман! – воскликнула Труда. – Мы только что говорили о вас. Но не гордитесь этим, Алиса вас почти не помнит.

Герман непринужденно поклонился.

– Я не так смел, чтобы претендовать на внимание и память графини, притом я главным образом имел дело с мистером Морлендом.

Алиса слегка приподнялась и протянула ему свою красивую холодную руку, но он едва к ней притронулся.

– Я все же рада видеть вас, мистер Зигварт. Вы побывали в Хейзлтоне, как говорил мне Гунтрам?

– Только проездом, потому что меня здесь ждали. Но я надеюсь впоследствии основательно ознакомиться с этим величественным произведением мистера Морленда.

– И тогда вы, конечно, навестите моего отца? Он всегда интересовался вами и будет рад случаю повидать вас.

– Не премину этого сделать, – вежливо согласился Герман, но, несмотря на это, чувствовалось, что вряд ли он последует приглашению.

Зигварт сел против дам, и между ними завязался разговор. Его поддерживали главным образом Траудль и Зигварт, Алиса же снова приняла свою спокойно-небрежную позу, изредка вставляя в разговор замечания и разглядывая «советника Зигварта» как незнакомца. За эти годы он, несомненно, сильно изменился к лучшему. В нем чувствовалась спокойная уверенность человека, который, не будучи о себе слишком высокого мнения, в то же время отлично знает, чего он стоит и какое положение ему подобает. Прежде в нем не замечалось этой свободы и уверенности в движениях, но зато исчезло то, что привлекало американку: пылкие порывы бурного, едва сдерживаемого темперамента, бессознательное проявление замкнутой, но глубоко страстной натуры. Теперь он сидел против нее и спокойно говорил о своих впечатлениях от путешествий и излагал свои планы относительно дальнейшей поездки в Южную Америку.

И это был человек, некогда стоявший перед ней и боровшийся с охватившей его страстью! Каждый нерв дрожал в нем, когда у него помимо воли вырвалось признание в любви. Но он не захотел быть рабом и расстался с ней. Неужели все это действительно было? Теперь он казался таким уравновешенным и корректным и стал для нее заурядным человеком. Он сделал карьеру, стал известен, даже знаменит, но зато прежний Герман Зигварт, со своей резкой, но привлекательной индивидуальностью, исчез, к сожалению, навсегда.

На веранде появились Гунтрам и Залек. На бароне был новый спортивный костюм, который, казалось, преобразил его – в присутствии Алисы он стал прежним офицером одного из аристократических полков с безукоризненными манерами. Он сейчас занял место за ее стулом, и это было принято довольно благосклонно. Алиса, взглянув на него, небрежно проговорила:

– Удастся ли нам нынче поохотиться?

Его глаза загорелись. «Нам»! В этом слове заключалось разрешение сопровождать ее и на этот раз.

– Удастся сверх всякого ожидания, – оживленно ответил он. – Я обошел весь участок леса и наметил удобные места. На этот раз мы можем рассчитывать даже на медведей, я видел следы.