Читать книгу "Собачья голова - Мортен Рамсланд"

На улице северное сияние казалось более интенсивным, но не настолько ярким, чтобы осветить все вокруг. Братья перепрыгивали с пня на пень — искусство, которым они владели и в темноте, и Ушастый с трудом поспевал за ними. Время от времени он спотыкался, иногда царапал коленки о пни и чертыхался, боясь, что отстанет от братьев.

— Лесные духи, вы, лесные существа! — кричали они. — Ну, где вы там!

Ушастый мчался как мог под светящимся небом, это был бег с препятствиями по пересеченной местности, и вот, отстав от своих безумных братьев метров на пятьдесят, он вскоре перестал понимать, где находится. Внезапно братья исчезли, до него доносились лишь их голоса, он стал прислушиваться, пытаясь определить, откуда именно они звучат. Целую вечность Ушастый бродил в одиночестве по заколдованному лесу, пока снова не увидел братьев на небольшом холмике.

— Если дрочить под северным сиянием, — прокричал старший брат, — то твой член вырастет на несколько сантиметров, а сперма будет светиться.

— НО ТОЛЬКО У ТОГО, КТО БУДЕТ ПЕРВЫМ! — добавил он, и не успел Ушастый оглянуться, как братья уже стояли, спустив штаны до колен, озаренные фиолетовыми сполохами, и каждый трудился, чтобы первым попасть в ближайший пень.

— Вы что, рехнулись? — только и успел сказать Ушастый, и тут с фиолетовыми небесными полосами произошло что-то странное, они стали переливаться всеми цветами радуги, а потом окрасились ярко-бирюзовым цветом, осветившим все вокруг. Ушастый затаил дыхание. Сначала он застыл на месте, ослепленный волшебным зрелищем, которое у братьев вызвало бурный восторг, но это было ничто по сравнению с тем, что он увидел, когда обернулся: не более чем в сотне метров от него гигантской стеной возвышался лес. Это было удивительное зрелище, и он вдруг подумал, что своей ночной вылазкой они застали лес врасплох и тот просто-напросто не успел отодвинуться от них.

— Вау! — закричал старший брат. — Вот это да! — Ушастый думал, что он так реагирует на внезапно появившийся перед ними лес, но похоже было, что дремучий лес не произвел никакого впечатления на братьев. Нет, их занимало нечто другое: прямо на опушке, не более чем в двадцати метрах от них, сидела рысь с длинными ушами-кисточками, равнодушно поглядывая на них. Ушастый почувствовал, как у него на затылке встопорщились волоски, а братья быстро засунули свои наполовину затвердевшие члены в ширинки.

— Кто пойдет за ней в лес? — прошептал старший брат, вызывающе глядя на младшего брата.

— Может, лучше вернемся домой, — предложил младший, переминаясь с ноги на ногу.

— Маменькин сынок, — фыркнул старший брат, — ты что, боишься глупой кошки?

Все замолчали, слышно было, как вдали кричит тетерка, и тут Ушастый сделал шаг вперед и заявил: «Я пойду!»

— Не ходи, — сказал младший.

Пока братья спорили, Ушастый направился к рыси. Когда он подошел ближе, ее уши нервно завибрировали, она встала, сделала несколько кругов на месте и побрела назад к лесу.

— Держись от нее на расстоянии, — прошептал старший брат, — не подходи слишком близко.

Ушастый кивнул.

— Надо по-настоящему войти в лес, — крикнул младший, — а то не считается.

Рысь углубилась в лес, и Ушастый едва различал ее силуэт между темными стволами. «Не позволяй лесным духам пройти сквозь тебя!» — это были последние слова, которые донеслись до него. Лес закрылся за ним, северное сияние все еще позволяло ему ориентироваться, но, когда он сделал несколько шагов, все внезапно изменилось. Свет вспыхнул как взорвавшаяся на ночном небе ракета, перед ним в последний раз мелькнула светящаяся рысь, а потом наступила кромешная тьма, и больше ему ничего не было видно и ничего не было слышно. Голоса братьев уже не доносились до него, слышен был лишь тихий шелест ветвей, шорох падающих иголок, увлекающих за собой при падении другие иголки… Он повернулся и пошел назад, но, натолкнувшись на несколько стволов, преградивших ему путь, потерял ориентацию и начал растерянно метаться между деревьев.

— Черт возьми, — ругался он, — как меня сюда занесло?

А перед лесом — на опушке — в темноте стояли братья и кричали: «Да выходи уже, Нильс, это уже не смешно!» Когда прошел час, они устало опустились на пни, младший взял старшего за руку, и они решили подождать до рассвета, прежде чем отправиться на поиски двоюродного брата.

Проснувшись на следующее утро, Ушастый увидел, что лежит головой на подушке из мха, а над ним нависают огромные кроны деревьев. Он почувствовал голод и отправился на поиски каких-нибудь ягод или съедобных растений, о которых ему рассказывали двоюродные братья. Сначала он нашел в березняке несколько кустиков брусники, потом чернику, от горького вкуса которой заскрежетал зубами, а позднее набрел на грибы. Вдали он услышал шум двигателя и, решив, что это у лесорубов начался рабочий день, пошел в направлении шума. И тут Ушастый заметил, что деревья становятся выше, камни под деревьями превращаются в валуны, через которые надо как-то перебираться, подушки мха под ногами становятся такими мягкими, что он проваливается по колено, и поскольку он по-прежнему был голоден, то время от времени срывал какой-нибудь из грибов, из тех, что братья называли съедобными, но, может быть, на самом деле ему попались не съедобные грибы, а те, которыми они накануне кормили тетерку, потому что когда Ушастый через несколько часов добрался до источника звука, то увидел склоненную фигуру человека: тот стоял рядом с гигантским деревом и возился с покрытым мхом электростатическим аппаратом.

— Место тебе на заводе, где делают костную муку! — завопил человек.

Ушастый в ужасе уставился на своего бывшего учителя и бросился назад в укрытие под деревьями. На бегу он заметил бесчисленных крабов, метавшихся у него под ногами; он снова услышал, как вдали кричит взбесившаяся тетерка, и почувствовал, что лес крепко держит его.

Так вот и получилось, что Ушастый сдался заколдованным лесам. После того как изумленный лесоруб увидел, что мальчик мгновенно исчез в лесу, больше его никто не видел, пока он сам несколько недель спустя не появился в Бёркершё. Питаясь лишь ягодами, корнями и различными грибами, среди которых оказалось некоторое количество псилоцибиновых, которые он ошибочно принимал за съедобные, — он заблудился в своих собственных внутренних лесах. В первые дни он бродил словно принц, представляя себе, что скоро ему встретится золотой горшок под радугой, при этом ему все время слышалась мамина песенка о светлом будущем. Но вскоре в его видения стал врываться отвратительный запах фекалий, где-то вдали выли собаки-ищейки, а по ночам, когда искрилось северное сияние, перед ним возникал призрак худого человека, который с искаженным от ужаса лицом склонялся над ним и обвинял в том, что он сын убийцы.

Более назойливым, чем худой человек, был Расмус Клыкастый — лживый пророк, который пользовался любой возможностью, чтобы изложить своему правнуку еще кое-какие сомнительные принципы жизни.

— Отстань от меня! — кричал Ушастый, бросая ветки и камни в отвергнутого духа. — Я больше не хочу тебя слышать!