Читать книгу "Приворот для Золушки - Людмила Зарецкая"

– Я это… – неопределенно заметил он. – Я того… Больше не буду, в общем. Я ж не виноват, что вы мне нравитесь. И никакая вы не модель. Вы эта, как ее, муза. Вот.

– Ишь ты, муза! – насмешливо прищурилась Наталья. – То-то я тебя никогда дождаться не могу, чтобы ты мне компьютер починил! К музе трепетнее относиться надо. Ты мне лучше скажи, художник, откуда у тебя такая тетрадка красивая.

– А, эта… Это мой трофей, добытый в неравном бою.

– Это как же?

– Ее Каринка из Италии привезла, когда они с Веркой туда отели смотреть ездили. Она дорогая. Тетрадь, в смысле. Я ее у Каринки две недели выпрашивал. Она давать не хотела. Ну, тогда я ей предложил турнир по пинболу.

– По чему? – уточнила Наталья.

– По пинболу. Это игра такая компьютерная. Каринка мне тетрадь проиграла. Хотите, я и вам на компьютер пинбол установлю.

– Нет, спасибо, я уж как-нибудь так. Лучше в рабочее время поработаю, – вежливо отказалась Наталья. – А если бы ты проиграл, что бы Карина получила?

Бревнов покосился на девушку, по-прежнему разговаривающую по телефону и не обращающую на них ни малейшего внимания.

– Я пообещал, что заменю ей компьютер на эппловский моноблок, – буркнул он.

– Да ну… А мне казалось, что у нас на предприятии по распоряжению Станислава Николаевича эппловские компьютеры положены только ему, мне и главбуху. Как же ты собирался его купить?

– Да я бы в жизни не проиграл, Наталья Петровна! – горячо заверил ее Женька. – У меня по пинболу просто высший разряд. Так что я ваще ничем не рисковал.

– Ладно. Живи пока, – смилостивилась Наталья. – Но только если ты, живописец, еще раз окунешь свою кисть, чтобы наваять мой нетленный образ, я тебя отравлю. Ей-богу, отравлю. Рубенс недоделанный!

Смеясь, Наталья с Алисой налили себе кофе и вернулись обратно в удальцовский кабинет.

– Ты что, седьмым чувством поняла, что в этой тетради намалевана? – поинтересовалась Алиса. – Ты с какого перепугу в нее вцепилась?

– На обложке пропавшего дневника Саши Головиной, про который говорила Верочка, был бык с матадором. Я и решила, что это он и есть. Тем более что Женька Бревнов вчера уходил из офиса последним. И наш с Верой разговор он вполне мог слышать.

Она коротко рассказала Алисе про скрипнувшую дверь и про то, как из туалета вышел системотехник. Подруга присвистнула.

– Ой, не нравится мне все это, – заметила она. – Вполне может быть, что Веру убили вовсе не из-за ребенка, а из-за этого дневника. Рассказала бы ты про это Бунину.

– Расскажу, – пообещала Наталья. – Вот он освободится немного, и расскажу. Хотя торопиться, как показывает практика, совсем необязательно. Да я бы со стыда сгорела, если бы Иван увидел рисунки в этой тетради!

– Подуу-у-умаешь. Для Ивана существует только одна женщина. Иришка моя. Так что для него это не твой обнаженный портрет, а вещественное доказательство.

В кабинет ворвалась возбужденная Инка, и подруги принялись обмениваться полученной за последний час информацией.

– Все равно их всех Развольский прикончил! – убежденно заявила Инка, выслушав версию Натальиного шефа по поводу кольца. – Он это все прямо сейчас придумал, когда жареным запахло.

– Ой, девочки, ваша нелюбовь к Стасу превращается в фобию. Честное слово, – поморщилась Наталья.

– Да хрен с ним, с твоим Стасом. – Инна вытащила из недр своей необъятной сумки здоровое яблоко и с хрустом вонзила в него зубы. – Давай лучше определимся, чего нам со статьей делать.

– Какой статьей? – всполошилась Наталья. – Не хочешь же ты сказать, что собираешься про Веру писать? Ты с ума сошла! У нас сейчас самый разгар продажи новогодних туров. Если народ вычитает в газете, что «VIP-тур» причастен еще к одному убийству, – все! Туши свет, сливай воду. Вся наша рекламная кампания пойдет насмарку.

– Да понимаю я, – Инна досадливо поморщилась и метким броском кинула недоеденное яблоко в корзину. – Предположим, я ничего не напишу. А ты уверена, что Дуб наш драгоценный про это очередное убийство ничего не узнает? Лучше уж я тему застолблю и аккуратно обойду молчанием все, что только можно.

– Инуся, это будет как у Ремарка в «Трех товарищах» – чертовски громкое молчание! Нельзя нам сейчас снова светиться в уголовной хронике. Нельзя!

– Вот что сделаем, – решительно вступила в разговор молчавшая до этого Алиса. – Ты, Инка, пока молчи, как партизан на допросе. Не вздумай ничего столбить. Все равно золота не намоешь. Если в понедельник выяснится, что ваш Дуб все-таки готовит статью и сделать с этим ничего нельзя, скажешь своему главному, что у тебя есть эксклюзив, и поправишь там, в материале, все, что возможно. А если эта тема, будем надеяться, пройдет мимо, то и ты смолчишь. И статья вообще не выйдет.

– Без ножа режете, – заворчала Инка. – В кои-то веки повезло оказаться на месте преступления практически первой, и вот вам, пожалуйста, сиди, Инна Сергеевна, на попе ровно. Молчи в тряпочку. Смотри, как слава и высокие гонорары другим достаются.

– Ин, не нуди, а? – попросила Наталья. – Тут и без тебя тошно.

– Ладно, – сдалась журналистка Инесса Перцева, – помни мою доброту и обливайся слезами по поводу того, как тебе повезло с подругой.

– Я ценю, честно, – с улыбкой призналась Наталья и тут же погрустнела. – Надо к Верочкиным родителям съездить.

– Почему ты? – снова ощетинилась Инна.

– И вправду, Наташка, – поддержала подругу Алиса, – ну пусть Карина ваша съездит, они в одном кабинете работали, вместе в Италии были. Или Развольского отправь. Должна же от него быть хоть какая-то польза помимо вреда!

– Да вы что, девочки? – Наталья невесело усмехнулась. – Кара ни за что не поедет. Это не прописано в ее должностных инструкциях. А у Стаса сердечный приступ случится. Да и вообще. Он нужных слов не найдет. Будет столбом посредине комнаты стоять. Или брякнет что-нибудь. Вы еще учтите, что Вера от него ребенка ждала. И если ее маме станет про это известно… В общем, следующим трупом у нас окажется Развольский.

– Давно пора, – злобно прошипела Инка, но Наталья замахала на нее руками:

– Прекрати немедленно! Так нельзя говорить. Бога гневишь. Ну что ты как маленькая, честное слово!

Как ни храбрилась Наталья, поездка домой к Верочке оставила у нее тягостное впечатление. Отец Веры, не стесняясь, плакал, не вытирая слез. Они бежали по небритым щекам, оставляя среди щетины блестящие дорожки. Мать – с прямой спиной и сухими глазами – держалась неестественно твердо. Натальины соболезнования выслушала, ни на секунду не меняя выражения лица. На сообщение о том, что агентство поможет с похоронами, сухо кивнула. Пару раз прикрикнула на отца, чтобы не позорился перед чужими людьми. Но, закрывая за Натальей дверь, неожиданно сказала:

– Вера вас очень уважала, Наталья Петровна. Говорила, что вы – единственный человек в вашей шарашкиной конторе, который действительно работает. Поэтому именно вам я скажу – между смертью Верочки и Сашеньки есть какая-то таинственная, мистическая связь. Если сможете, постарайтесь ее разгадать. Нам будет легче, если мы поймем, какая сила забрала ее на небеса.