Читать книгу "Побег на рывок. Кн. 2. Призраки Ойкумены - Генри Лайон Олди"

Беседка, подумал Крисп-прежний, который прятался за спиной Криспа-нового. Это беседка виновата. Здесь что-то случилось, здесь до сих пор воняет насилием. Знакомая вонь, жаль, мне некогда разбираться…

– Обер-манипулярий Ульпия! Вы слышите меня?

– Есть…

– Что – есть?!

– Есть прекратить истерику…

Сперва он не поверил услышанному. Потом оторвал пальцы женщины от своего горла, выждал с минуту – и вернулся на скамейку. Они сидели близко-близко, едва не соприкасаясь коленями. Крисп слышал, как дышит Эрлия: будто после марш-броска. Он чувствовал резкий упадок сил, всерьез опасаясь хлопнуться в обморок. Трель уникома явилась спасением. Выхватив коммуникатор, Крисп притворился, что сверх меры занят пришедшим сообщением. На самом деле ему понадобилось раз десять перечесть три жалких слова, чтобы сообразить, о чем речь.

– Я посылал запрос, – еле слышно сказал он. Впору было поверить, что молодой человек сидит в засаде, опасаясь шумом спугнуть добычу, спустившуюся к водопою. – На поиск гражданина империи – владельца тузика, астланина на поводке. Ключевой параметр поиска: широкий разброс рабов по станциям и предварительные распоряжения о продаже в случае спонтанного освобождения. Ты помнишь? Выход в коллант, и рабы коллантария освобождаются. Рабы коллантария с тузиком…

– Я помню.

Эрлия говорила, как говорят глухие: плохо артикулируя звуки.

– Его нашли.

– Кого?

– Коллантария с тузиком. Я знаю его имя.

И Крисп прочел вслух:

– Спурий Децим Пробус.

Контрапункт

Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Герцог:

Друг мой, вы можете что-нибудь молвить всерьез?

Так, чтобы мне, старику, не гадать: это шутка

Или намек?

Федерико:

О, мой принц, мне становится жутко

При виде крови, но трижды мне хуже от слез!

Плачете вы, плачу я, возле церкви рыдает

Нищий, а рядом рыдает влюбленный барон –

Всхлипы растрогают даже голодных ворон,

А у меня от тех слез аппетит пропадает!

Мне самому шутовство – честно-честно! – претит,

Но аппетит? Этот злобный тиран-аппетит?!

Герцог:

Друг мой, оставьте гаерство! Вы – жертва врага,

Тело в бинтах, а душа, вне сомнения, в шрамах…

Федерико:

Это трагедия?

Герцог:

Пусть не трагедия – драма!

Муза театра в таких постановках строга

К глупым ухмылкам…

Федерико:

Мой принц, эта знатная дама

Пафосу-мужу в кулисах подарит рога –

Мне ли не знать? – если к ней обозначить подходцы,

Скорчить гримасу, шепнуть: «Ах, как сильно мне хоцца,

Прямо нет удержу, все аж замлело в штанах!» –

Глядь, а она уже вам целиком отдана

И намекает на самое подлое скотство!

Пусть в монологах трагических царствует муж,

Клоун добьется иного признанья от муз!

Глава восьмая

Вопросы без ответов

I

– Черт, черт, черт!

Рыжий невропаст грохнул кулаком по столу. Жалобно задребезжали чашки и блюдца. Пшедерецкий с любопытством взглянул на рыжего, но промолчал: ждал продолжения.

Начинался завтрак безрадостно. Помятые, осунувшиеся коллантарии объявлялись в дверях восставшими из гроба мертвецами. Хмуро здоровались, если здоровались; усаживались за стол. Слуги, разливая чай в чашки из пузатого медного устройства, именуемого «самоваром», мечтали стать невидимками.

Кое-кому удавалось.

Ели молча. Призрак безумного голода витал над столом. Шкворчала яичница с ветчиной, громоздились в три яруса блины с семгой, булочки с корицей просто напрашивались, чтобы их разрезали пополам и намазали маслом… Насытились все быстро, не в пример вчерашнему, но расходиться не спешили. Пили чай, косились друг на друга…

Рыжего прорвало первым.

– Всё из-за тебя!

Невропаст ткнул пальцем в сторону Диего:

– Из-за тебя и из-за твоей…

С вызовом рыжий уставился на эскалонца – и подавился финалом оскорбительной реплики. На лице сеньора Пераля, обычно выразительном не более, чем подошва сапога, ясно читалось будущее рыжего. Будущее скорое, печальное, а главное – короткое.

Увы, разгон был взят:

– Лучше б мы тебя там оставили!

Для наглядности рыжий ткнул пальцем в потолок.

– Допустим, оставили бы, – вмешался мар Фриш. – Что дальше?

Диего почудились нотки сарказма в голосе гематра. Сарказм? У гематра? Дожили! Маэстро полагал, что его мало чем можно удивить.

– Как – что? Избавились бы…

– Избавился бы он! Избавился! – Пробус взвизгнул так, словно вернулся на поле боя, зовя отряд на прорыв. – Кретин! Тебе мало одного призрака?

– Мне?

– Мало?! Хочешь два?!

Рыжий невропаст хлебнул чая с таким видом, будто пил кровь врага – и долго, натужно кашлял, багровея лицом. В двери сунулся Прохор – не нужно ли чего? – но Пшедерецкий взмахом руки отослал его прочь.

– Не хочу, – выдавил наконец рыжий.

– Ну и хватит гнать на пассажира! – рявкнул Джитуку.

Вудун не мог согреться. Его знобило, даже в протопленной зале он кутался в полушубок из черного каракуля, выданный сердобольным Прошкой. Полушубок вудуну шёл: как говорится, в масть.

– Делать-то что теперь будем? – взмолился невропаст. – Что?

Все балансировали на грани истерики; все, кроме татуированного дикаря. Яйцеголовый, облаченный в шорты и меховую безрукавку на голое тело, притулился с краешку. Он ухмылялся, кивал невпопад – и приканчивал который по счету эклер с заварным кремом. У Якатля всё было хорошо. И это тоже всех раздражало.

– Из-за него маемся! – рыжего несло. Теперь целью невропаста стал Фриш. – Кто левый заказ взял? Кто нас в гнильё втравил? Счетчик, фаг тебя в душу! Ты бы посчитал, какая вселенская жопа нас ждет! Или ты посчитал?

Плохо соображая, что творит, рыжий взялся за столовый нож. Тупым серебром нельзя было зарезать и щенка, но сейчас невропаст нуждался в оружии, как утопающий – в спасательном круге.

– Посчитал, да?! Свою выгоду прикинул, а нас…

– Тише, тише!

Анджали вцепилась в рыжего, отобрала нож. Невропаст обмяк, ссутулился – вспышка гнева отняла у него последние силы.